Александр Западов - Подвиг Антиоха Кантемира

— Ага, вот ты где, — сказал он, извлекая со дна долгого ящика свернутые в трубочку листы бумаги. Прочитал не без интереса забытое начало:

Антиох усмехнулся. Он вспомнил, что, открыв таким образом себя читателю как автора нашумевших сатир, решил подождать с печатанием поэмы, под которой мечтал поставить свое имя. Теперь же все можно отдавать в типографию без опасений. Даже тог, кто рукописи не подержал в руках или поленился их почитать, твердо знал, что сочинитель злых, безбожных и клеветнических сатир на людей почтенных и благородных — некий Антиох Кантемир, младший сын молдавского господаря, перешедшего на сторону Петра Великого, поручик Преображенского полка.

Что же, не так плохо придумано, решил Кантемир, просматривая рукопись. Сюжет достаточно оригинален. Сначала — дань восхищения Петру. Традиция, он ей следует. Все остальное — Кантемирово: бог узрел государя в его великих делах и решил, что ему место на небе, рядом с богом. Земля не достойна его. Бог приказывает архангелу Михаилу доставить Петра на небо. Но, зная, что утрата будет скорбна для России цветущей, бог велит Михаилу исполнить этот приказ лишь через год.

Архангел, облачившись в блестящие латы, захватив щит и меч, летит в преисподнюю и среди различных вредительных сил — там обитают Печаль, Старость, Нищета, Сон, Смерть, Болезни — отыскивает болезнь "чрезмерно люту":

Рассмотрев Странгурио, Михаил убеждается в его пригодности для умерщвления Петра, забирает с собой и летит в Петербург. Следуют набросок изображения русской столицы на берегу Невы и рассказ о встрече с Петром. Архангел отдает царя во власть Странгурио, обязав подвести жертву ко гробу не ранее чем через год, и возвращается в "чертоги небесные". Странгурио устремляется на Петра, гордясь, что смеет обладать "тем, ему же скипетр всего мира можно б дати…".

"В сущности, здесь только завязка поэмы. Мне предстоит изобразить год жизни Петра Великого, златой век России", — думал Кантемир.

Попытка обращения к прошлому не состоялась в тот вечер. Кантемир был раздражен, и каждая похвала Петру непроизвольно перемежалась обличением тех, кто не желал следовать заветам великого преобразователя России.

Как это ни странно, мысли о Варе не вдохновляли его. Образ первой невесты в России прочно соединился с унижением, им испытанным, о котором он никогда не забывал и которое долго еще помогало ему прийти в состояние творческого раздражения для написания сатир, но никак не мадригалов.

Рождество кончавшегося 1730 года прошло невесело. Даже обычного семейного обеда не получилось. Правда, Анастасия Ивановна с сестрицей Катей, как всегда, обедали у них, к концу обеда приехал Матвей, извинившись, что задержали дела, Сербана и Константина не было. Антиох обменялся понимающим взглядом с Марией. Да, при отце такого не могло бы случиться.

Семья незаметно разваливалась, как рой пчел, потерявший матку. Анастасия Ивановна всем своим видом демонстрировала терпение. Падчерица ее заметно раздражала, к пасынкам она была снисходительней, особенно к Матвею. Антиоха коробило фамильярное обращение старшего брата с мачехой. Маленькая Катя, лицом очень похожая на отца, не решалась говорить с этими старыми дядями, которых ей велено было называть братцами, и строгой тетей, именуемой сестрицей. Братец Антиох, правда, иногда улыбался ей, и лицо у него было доброе. Катя односложно отвечала, на его вопросы.

Вскоре после обеда Анастасия Ивановна приказала подать карету и откланялась. Матвей и Мария вышли проводить ее на крыльцо.

Антиох ушел к себе в кабинет. Давно уже он намеревался закончить четвертую сатиру "К музе своей". Написана она была вся, оставалось лишь повнимательнее присмотреться к стилю и составить необходимые пояснения для читателя. Эту работу он делал всегда не спеша, обстоятельно. Сочинитель только тогда сочинителем может называться, когда читателя имеет, думал он. Без читателя он все едино что вино без застолья. "Четвертую сию сатиру писал автор в начале 1731 года". "Да, так обозначу, — решил Кантемир. — Пока все сделаю, как раз новый год настанет. — И продолжал: — После первой книги "Петриды" и всех тех стихов, которые до сих пор народу известны. Причина сея есть, что хочет он с музою своею договор учинить, чтоб впредь сатир не писать, и резоны тому ставит, что бедственно ремесло есть людям смеятися, и можно от того пострадать; но напоследок признает, что нельзя ему сатиру не писать, хотя бы знал неведомо что претерпеть".

Аккуратнейшим образом Антиох выписывал строки, нуждающиеся, с его точки зрения, в пояснении. Прежде всего он счел нужным определить для читателя типы — каких людей он имел в виду, упоминая их имена в сатире.

Кантемир писал: "Под именем Клеоба означает сатирик человека суеверного, который с глупости думает, что богопротивное есть дело смеяться бороде, и говорит, что нечистый дух в авторе бранит так достойно чтительное лица украшение". Точно так же пояснил он другие имена, не торопясь, испытывая удовольствие от этой работы. Основной труд, требующий от него напряжения сил, исполнен. И нет еще расставания с полюбившейся работой, нет еще отчуждения от нее. Та же слитность воедино, та же причастность к каждой строке и в то же время состояние облегчения, словно после миновавшей опасности. Одновременно составление примечаний было для Антиоха началом беседы с читателем, мостком к нему.

Кантемир всегда выписывал целую строку текста, в котором нужно было пояснить имя или непонятное слово. Как же иначе? Слово вне текста все равно что раздетый человек посреди дороги. Не знаешь, какого он сословия, каких привычек и какого ремесла, из какой семьи и кто его знакомые.

Кантомир не без удовольствия прочитал такие знакомые стихи и, выписав последнюю строку, пояснил: "Т. е. нескладно в городе полевые писать песни, ибо рог — нолевой инструмент". Как говорится — не садись не в свои сани. Да, каждый должен заниматься тем, к чему у него лежит душа. Все написанное должно быть сообразно и соответствовать образу мыслей автора и душевному его настрою.