Джирджи Зейдан - Аль-Амин и аль-Мамун

— Думаю, он отошлет ее аль-Мамуну в Хорасан, а вместе с ней плащ пророка, печать и халифский жезл, дабы успокоить его сердце и дабы он удостоверился в своей победе. За это Тахир получит солидный куш, а аль-Мамун станет полновластным главой халифата.

Обитатели Золотого дворца аль-Мансура, который Сельман покинул еще вчера, ничего не знали о событиях, происшедших в Замке Вечности. Вечером прошлого дня к управительнице Фариде подошел привратник и доложил:

— Ибн аль-Фадль Ибн ар-Рабиа стоит у дверей, он просит разрешения переговорить с тобой.

Фарида хорошо знала аль-Фадля, а также то, сколь расположен к нему аль-Амин. Она решила, что его сын пришел по важному делу, и велела впустить его. Как мы уже упоминали, аль-Фадль с сыном продолжительное время скрывались от халифа, но они не покидали Багдада и были хорошо осведомлены о том, что происходит в столице. Ибн аль-Фадль знал, что неприятель окружил Багдад со всех сторон и что войско хорасанцев не замедлит вступить в город. Юноша следил за всеми переездами Маймуны и ему было известно, что она находится во дворце аль-Мансура. Все это время он не терял надежды завоевать ее сердце и, выбрав удобный момент, направился во дворец к Зубейде. Там он постарался убедить мать халифа, что сможет разузнать от Маймуны, где скрывается злейший враг Зубейды. Ибн аль-Фадль намекнул, что сам он не равнодушен к Маймуне, и Зубейда согласилась:

— Если ты укажешь мне место, где скрывается этот человек, — девушка твоя.

Ибн аль-Фадль попросил Зубейду написать записку к управительнице Фариде, чтобы он мог беспрепятственно проникнуть во дворец. Юноша заметил, что в городе начались беспорядки, и нанял несколько бродяг на тот случай, если управительница откажется выдать Маймуну и ему придется ее похитить. После этого он отправился с ними во дворец аль-Мансура.

Управительница любезно приняла гостя. Она спросила, по какому делу он явился, и Ибн аль-Фадль протянул записку от Зубейды. Тут Фарида вспомнила, что Садун наказывал ей ни под каким видом не выпускать Маймуну из дворца. Но она нашла, что ничего дурного не случится, если она допустит к девушке Ибн аль-Фадля. Фарида прошла в комнату Маймуны и сообщила, что сын визиря аль-Фадля желает ее видеть. Аббада, сидевшая рядом с девушкой, возмутилась:

— Нам не о чем говорить с этим юношей!

— Но он пришел сюда по приказу нашей госпожи Зубейды, — возразила Фарида.

Когда Аббада услышал имя Зубейды, сердце у нее упало. Почуяв недоброе, она бросилась к ногам управительницы и стала умолять не впускать к ним Ибн аль-Фадля, но Фарида не вняла ее просьбам.

Ибн аль-Фадль вошел в покой, когда уже были зажжены свечи. Маймуна сидела в черном платье. Суровые дни заточения придали несколько бледный оттенок ее коже и сделали более тонкими черты лица. На устах Ибн аль-Фадля застыла заискивающая улыбка, а в глазах запылало вожделение. При виде юноши Маймуна вздрогнула и отвела глаза в сторону. Ибн аль-Фадль подошел к ней, поздоровался и спросил:

— Маймуна, неужели ты не узнаешь меня?

— Нет, — сухо ответила девушка.

— Как, ты не помнишь того, кто пылает к тебе любовью и готов стать твоим рабом? Я — Ибн аль-Фадль!

— Я слышала это имя, но всякое упоминание о нем причиняет мне боль, потому что твой отец заставил меня надеть это траурное платье.

— Достаточно одного твоего слова, — вкрадчивым голосом обратился к ней Ибн аль-Фадль, — и я берусь заменить его на праздничное, а твои черные дни превратить в белые, словно снег.

— Я уже привыкла к черному цвету, — не поднимая головы, отвечала Маймуна, — и не желаю менять его на другой.

— Ты будешь одеваться во что хочешь и делать все, что твоей душе угодно, только прояви сочувствие к человеку, умирающему от любви к тебе. Маймуна, я люблю тебя, но, увы, волею всевышнего мне отказано во взаимности!

С этими словами он опустился на колени и хотел было коснуться ее руки, но Маймуна отпрянула, словно ей грозил укус скорпиона.

Отвращение девушки глубоко задело самолюбие Ибн аль-Фадля. Он поднялся с пола и с угрозой в голосе сказал:

— Маймуна, я пришел умолять тебя именем моей любви, но если тебе этого мало, я найду другую возможность овладеть тобой!

— У тебя такой возможности нет. Оставь меня в покое и найди кого-нибудь другого. Ведь кругом столько девушек.

— Мне не нравится никто, кроме тебя, и доказательством тому — постоянство моей любви, несмотря на то, что ты меня отвергаешь. Не пора ли тебе сжалиться надо мной?..

— Довольно об этом! — прервала его Маймуна.

— Тогда вот что я должен тебе сказать! — крикнул Ибн аль-Фадль в ярости. — Если ты продолжаешь упрямиться, я буду жесток и беспощаден, — пусть это и противоречит моим правилам.

— Мы находимся в доме эмира верующих, и ты здесь не хозяин, — по-прежнему не глядя на юношу, отвечала Маймуна.

— Я могу увести тебя силой, потому что при мне отряд воинов, а в моих руках — разрешение от матери халифа.

— До сих пор я считала тебя благородным и воспитанным юношей, — не сдержалась Аббада, которая до сих пор молча слушала их разговор. — Неужели тебе не достаточно того, что ты услышал от Маймуны? Оставь девушку в покое. Да будь я на твоем месте, знай я, что меня не любят, ноги бы моей здесь больше не было.

— Если бы она не ранила так тяжело моего сердца и не переполнила бы чашу моего терпения, я бы оставил ее в покое и перестал преследовать. Но теперь мне хочется ей доказать, что я что-нибудь да значу! Ведь в Багдаде есть сотни дочерей военачальников и эмиров, которые желают добиться моей благосклонности.

Затем Ибн аль-Фадль повернулся к Маймуне:

— Подумай хорошенько о том, что я сказал, и не вынуждай меня прибегнуть к силе, потому что у ворот дворца стоит отряд воинов, ожидающих моих приказаний.

Сердце девушки сжалось от страха, и она воскликнула:

— О боже! Где охрана?

— Юноша, мы и так претерпели из-за тебя множество несчастий, — взмолилась Аббада. — Если бы ты знал, сколько горя мы пережили, то сжалился бы над нами!

В это время раздался стук в дверь; Маймуна решила, что это идут нанятые Ибн аль-Фадлем воины, й закричала:

— О боже! Неужели моим мучениям не будет конца? Господи, услышь мою мольбу и призови меня к себе! Ведь я уже вдоволь настрадалась на этом свете!

Горе и отчаяние переполняли девушку, и она, вся в слезах, больше не владела собой:

— Где вы, Сельман и Бехзад? За что мне такие мучения?

Аббада, стоя рядом с Маймуной, успокаивала ее, а в это время у нее самой по щекам градом катились слезы.

Ибн аль-Фадль знал, что бродяги не явятся сюда без его приказа, и потому вышел поглядеть, что случилось. У дверей он нашел слуг и узнал от них, что во дворец прибыла мать халифа.

Все удивились столь позднему визиту Зубейды. А причиной ее приезда было беспокойство о сыне. С тех пор как она покинула Замок Вечности, ее не покидало чувство тревоги. Зубейда прибыла к себе во дворец, а смятение и страх неотступно следовали за нею. Ее сердце предчувствовало неминуемую беду. Зубейда улеглась в постель, но не смогла заснуть. После полуночи к ней прибежала управительница и сообщила: