Август Цесарец - Императорское королевство

— Напротив, был и буду.

— Будете? Благородство за благородство, так? Но что вы мне говорили о нем утром, когда мы остались одни?

— Насколько я помню, ничего особенного.

— А то, что вы сказали о Петковиче, для вас, разумеется, ничего не значит.

— Ах, это! И вы поверили? — осклабился Рашула. — Поверили, что господин доктор мог оказаться таким наивным… как вы! Как легко вы попадаете впросак!

— Если бы это было так, то доктор Пайзл или я стояли бы, подобно вам, с исцарапанными лицами. Вы наивны, если думаете меня натравить на него.

— Если бы я этого хотел (можно подумать, мне это никогда не удавалось), то не упустил бы возможности сделать это сейчас. Но должно быть, вы заметили, как я забочусь о Петковиче и хочу, чтобы здесь был мир, чтобы не было ссор, которые могли бы его возбудить! Вам, конечно, на это наплевать!

— Циник! Вы озабочены тем, чтобы Петкович не волновался, но зачем же вам потребовалась эта глупость с гипнозом? И раз уж мы затронули эту тему, почему под так называемый гипноз вместо Майдака вы хотели подставить Мутавца?

— Гипноз — даже это вам сомнительно! — хихикнул Рашула. — Я-то думал натянуть нос только Майдаку, а, выходит, натянул и вам! И вы еще утверждаете, что не попадаете впросак!

— Это вы попали! Только странно, как это вам не пришло на ум, что этой глупостью вы будоражите Петковича! Но мне кажется, я вас понимаю. Мутавац для вас был главной мишенью, мое замечание по поводу ложного обвинения вы как будто пропустили мимо ушей!

— Ничего я не пропустил. Мутавца я хотел гипнозом убить, хи-хи-хи, это же ясно — хотел убить, чтобы дать вам повод поплакать.

— Берегитесь, — крикнул уязвленный Юришич и шагнул вперед, но путь ему преградил Пайзл.

Молча наблюдая за ними, Пайзл сообразил, куда метит Рашула. Мачек, конечно, возьмет обратно свое обвинение, а может быть, и сам Рашула готов пойти на попятную. Но зачем все это перед столькими свидетелями, а особенно первое — готовность Мачека? Понятно, что за всем этим стоит Рашула! Лучше положить конец всей этой сцене и уйти. И Пайзл решился.

— Как вижу, — говорит он, — господа начали рассуждать о вещах, в которых я не разбираюсь. Следовательно, в моем присутствии нет необходимости.

— Простите, господин доктор, — остановил его Рашула, — мы немедленно начнем с того, что вы понимаете. В сущности, речь о Петковиче, а тут ваше присутствие необходимо. Только прежде покончим с господином Юришичем. Скажите, действительно ли между вами и мной сегодня утром возник конфликт, как утверждает он, а я отрицаю?

— Зачем вам это? — попав в затруднительное положение, увильнул от ответа Пайзл.

— Зачем? Я человек уступчивый, господин доктор, очень уступчивый, но здесь уступить не желаю и требую ответа.

— Отвечайте, доктор! — противно нудит Юришич. — Не упустите возможность, пока Рашула такой уступчивый! Услуга за услугу!

— Я не нуждаюсь ни в чьей уступчивости, ни в услугах! — процедил Пайзл мрачно. — Если господин Рашула берет назад свое оскорбление…

— Я вам уже сказал, господин доктор, — перебил его Рашула, встав за спину Юришичу, — что господин Юришич ошибся, усмотрев в наших отношениях ненависть, которой между порядочными людьми быть не может.

Юришич резко поворачивается.

— И при этом подмигиваете! — кричит он. — Сговариваетесь за моей спиной! Я все понимаю!

— А я — ничего! — не на шутку рассердился Пайзл. Если Рашула действительно задумал что-то хорошее, например, исправить свой утренний поступок, так почему он демонстрирует это таким странным образом, и к чему все это ему, Пайзлу, тем более сегодня, после того, как он отослал письмо?

В эту минуту из карцера донесся шум; заслышав голос Рашулы, там разбушевался Дроб. Вспомнив и снова убедившись, что Петкович спит, Юришич поспешил к карцеру, чтобы успокоить Дроба. И еще у двери он заметил, как Рашула подошел к Пайзлу и что-то оживленно стал ему доказывать. Юришич быстро возвращается.

— Ну как, договорились?

Воспользовавшись предоставившейся возможностью, Рашула объяснил Пайзлу цель их с Мачеком прихода. Видел, говорит, письмо, которое Пайзл послал представителю правительства. Поэтому верит, что Пайзл выйдет на свободу. Готов ли он помочь и ему освободиться? Рашула тогда откажется на суде от всех своих показаний, а Мачек — здесь. «Согласны?» — «Деньги вперед», — сообразил иронически ответить ему Пайзл, а сейчас повернулся к Юришичу и рассмеялся:

— Что не сумели уладить, оставляем вам, — и он снова собрался уходить.

— Забыли еще, господин доктор, сговориться с Мачеком, — парировал Юришич.

— Зачем со мной? — притворно удивился Мачек, растерянно ловя взгляд Рашулы. Но этот тип как назло уставился на выход, и не известно, смотрит ли он на Пайзла, который там остановился, или на только что появившегося там Розенкранца.

— Зачем с вами… об этом мог бы сказать я, — подмигнув Мачеку, Рашула наконец взглянул на Пайзла, который после выкрика Юришича вернулся на два-три шага назад и остановился. — Если господин доктор не возражает.

— Мне все равно, — гордо усмехнулся Пайзл (в самом деле, смешно: он, доктор Пайзл, ввязался в какие-то объяснения с этими проходимцами), — доктор Пайзл случайно оказался среди вас, — он обвел всех надменным взглядом, — и с теми, кто оклеветал его честное имя, он сумеет расплатиться с той стороны этого дома, — он показал рукой, — на суде. Это особенно вас касается, господин Мачек!

— Нет, пожалуй, вам не все равно! — крикнул Рашула, не зная, что предпринять. Похоже, с предложением отказаться от своих показаний он действительно опоздал. Пайзл снова требует денег. В общем-то, небольшую сумму Рашула готов ему дать. Но почему Пайзл при упоминании о деньгах так издевательски рассмеялся? Может быть, он хотел бы в эту минуту перетащить его, Рашулу, на свою сторону против Юришича, а позже высокомерно и мстительно порвать всякие дальнейшие контакты? Рашула колебался между двумя решениями: пойти навстречу Пайзлу и таким образом оказать ему услугу или пустить в ход другой конец палки и вместо Юришича ударить по Пайзлу. И пока он размышлял, Мачек осмелел, решив, что он тоже может сыграть здесь свою роль. Ведь он добился, что Рашула отказался от обвинений в его адрес, и теперь ему все равно, откажется ли он сам или нет от обвинений в адрес Пайзла, который столь высокомерен, что не пожелает воспользоваться его услугой. Он даже угрожает ему!

— А вот мне все равно, — выскочил он перед Пайзлом и принялся кривляться. — Я суда не боюсь! Говорил то, о чем слышал, а слышал сущую правду!

— Берегитесь, Мачек, — усмехнулся Юришич. — Вы уже один раз проиграли судебный процесс против доктора Пайзла! Вас разоблачили как клеветника!