Дмитрий Абрамов - Ордынская броня Александра Невского

К вечеру все пешее ополчение построили по западному берегу Вороньего Камня. Более двух тысяч копейщиков и лучников поставили на каменистом уступе. Перед ним на берегу и на льду выставили около полутора тысяч лучников. За ними на пологом подъеме у скалы было поставлено до восьмисот конных воев суздальско-городецкого полка князя Андрея Ярославича. Севернее в прибрежном кустарнике и тростнике острова Озолицы встал полк князя Александра Ярославича. Новгородский и псковский конные полки поставили восточнее Вороньего Камня — на берегу Городца. Там же разместили и обоз.

Яркий красно-розовый закат пролил свой чудный свет на серо-голубоватый лед Чудского озера. Почти бездымно и ярко горели костры русского стана. Звонкая вечерняя тишина повисла над ледяным простором, и люди говорили мало, негромко, слушая эту первозданную тишину и не желая нарушать ее звучания. Даже лошади ржали изредка и приглушенно. Конная сторожа тихо ушла к западному берегу озера. Холодный восточный ветерок доносил с русского берега запахи весны и пробуждения природы, запах талой воды и земли, за день нагретых апрельским солнцем, запах просыпающегося леса и дальний птичий гомон. Таким был вечер в пятницу 4 апреля 6750 года от Сотворения мира (1242 г. от P. X.). Священники начали богослужение в полках, ибо наступил праздник Похвалы Пресвятой Богородицы и день святого мученика Клавдия. Вои одели новое и чистое платье. Многие исповедывались. Заканчивалась пятая седмица Великого поста…

Еще только забрезжил рассвет, как в русском войске протрубили рога, и вои вздели доспехи, оседлали коней и взялись за оружие. Просветлело и порозовело на востоке. Наступило раннее субботнее утро. Сторожа принесла весть, что немцы еще ночью сошли на лед и теперь строем «в силе тяжце» идут в сторону Вороньего Камня. Не прошло четверти часа, как ряды русских воев, стоявшие на подъеме у скалы, увидели, как вдали, отделившись от почти невидимой, теряющейся в дымке береговой линии, на светлом льду показались многочисленные, плотные массы людей. Прошло еще четверть часа и стало заметно, что ворог довольно быстро приближается к русским полкам.

Солнечные лучи заскользили по ледяному простору. В этих лучах уже совсем хорошо стала видна большая немецкая рать, построенная свиньей (клином) и двигавшаяся к острову. Сколько шло немцев, определить было непросто. Но опытные вои и без счета видели, что ворога было до пяти тысяч. Явно было и то, что доспешный немецкий клин был нацелен протаранить, затем смять русские полки у Вороньего Камня и выйти на восточный берег Чудского озера. С обеих сторон протрубили рога и трубы. Не дойдя ста саженей до острова, немецкая рать остановилась. Воины перехватывали и опускали копья, подтягивали подпруги коней, прилаживали удобнее доспехи и щиты, оправлялись. Как перед ураганом наступили минуты великой тишины и молитвы. Над немецкой ратью были подняты стяги с латинскими крестами. На одежде и щитах многих ливонских воев были такие же красные кресты. Но и над русскими полками под легким восточным ветерком реяли крещатые стяги с изображением Креста и Голгофы. На щитах и шеломах русичей сияли кресты и образы святых. В русских полках молились негромко. Солнце играло и, отражаясь от стали, сияло на красивых островерхих шеломах, слепило латинянам очи.

Многие зрели в те минуты князя Александра Ярославича. Горислав и Путята были недалеко, видели и слышали, как князь, розовея ликом, сняв шелом с чела, покрытого бисером пота, вздев руки к небу, истово молился пред всем полком:

— Суди, Боже! И рассуди прю мою. От языка велеричива помози, Господи! Яко же древле Моисееви на Амалика, а прадеду моему князю Ярославу на Окаянного Святополка! Помози, Господи, праведники! Указуй, Господи, переветникъ и отступникъ твоихъ…

Вои, бывшие верхи рядом с князем, как и Горислав с Путятой, поддерживая своего господина, кричали ему:

— Княже наш, честный и драгии ныне приспе время, положите главы свои за тя!

Следом русичи услышали громкое пение молитвы на латыни, что пели в немецком войске:

(Радуйся, Мария, благодати полная, Господь с тобою, благословенна ты между женами, и благословен плод чрева Твоего, Иисус).

В русских полках, стоявших на береговой кромке острова, вои передних рядов сомкнули щиты, направляя копья на врага, и кто-то негромко, но стройно запел, а остальные дружно подхватили:

— Д а воскреснетъ Богъ, и расточатся врази его, и да бежать огь лица Его ненавидящии Его…

Тяжелый железный клин немецкой рати, способный, казалось, сокрушить все на своем пути, неумолимо катился на строй русских полков к берегу Вороньего Камня.

(Святая Мария, Матерь Божия, молись за нас грешных, ныне и в час смерти нашей. Аминь), — еще пели латиняне, когда тысячи русских стрел вспорхнули в воздух и обрушились на них. Сотни конных и пеших ливонцев, были ранены или убиты сразу и пали на лед, окрасившийся первой кровью. Крики, вопли, ржание коней, громкое молитвенное пение, боевые возгласы и призывы слились воедино и на десяток верст окрест огласили Чудское озеро на Узмени. Ряды русских лучников успели пустить еще несколько сотен стрел, но это не остановило стремительного натиска кованой немецкой рати. Еще через минуту клин вонзился в ощетинившийся строй русских полков, ломая копья, тараня щиты и сминая лучников. Пешие псковичи и новгородцы, стоявшие на льду, под напором конницы подались к каменистому уступу и приняли смертный бой. Вслед за передними рядами конницы в схватку с русичами вступили пешие кнехты, ливь, летьгола и эсты, вооруженные копьями, секирами и луками. Многие новгородцы и псковичи были посечены и раздавлены на прибрежном льду, у берега, но те, что остались в живых и успели взобраться выше, дрались с нарастающим упорством. Стрелы летели роями с той и с другой стороны, раня и выбивая из рядов десятки воинов. Новгородцы и псковичи осыпали немецких воев градом камней. Звон мечей перекрывал крики людей и ржание лошадей. Тяжелые немецкие клинки рассекали щиты и шеломы. Русичи умело кололи немецких коней, подсекали им ноги, стаскивали и сталкивали конных воев на землю, забивали их насмерть клевцами и палицами.

Наконец немцы поняли, что взять каменный уступ в лоб ни в пешем, ни тем более в конном строю им не дадут. Клин начал распадаться. Воины десного плеча немецкой рати двинулись правее по берегу и ударили в ошее плечо русской пехоты. Полк суздальско-городецких воинов князя Андрея тронул коней и через несколько минут южный берег острова превратился в место кровавого побоища. Сеча развернулась в сухих зарослях тростника и осоки. Конные и пешие вои: русичи, булгары, меряне, вожане, ижоряне, немцы, датчане, эсты, ливы, латгалы секлись мечами, топорами, саблями, кололи друг друга рогатинами, сулицами, били наотмашь палицами, булавами, кистенями. Люди кружились, пятились, подпрыгивали, напирали, увертывались, бросались вперед, танцуя в сумасшедшем танце смерти и жизни. Ругань, мат, истошные вопли на разных языках вспыхивали и гасли в водовороте этой жестокой сечи. Кони вставали на дыбы, бились грудью о грудь, били задними копытами, валились на бок от тяжелых ударов, припадали на передние ноги. Лошади и люди сминали, ломали и секли прибрежные заросли сухого тростника и камыша. Задние ряды немцев продолжали напирать, но немецкая рать прочно увязла в схватке с русскими полками у берега Вороньего острова.