Дмитрий Абрамов - Ордынская броня Александра Невского

Тем временем погода установилась ясная и теплая. Через десять дней все уже было готово. Решили брать град с двух сторон. Мазовские и куявская хоругви готовились к приступу со стороны Старого города. Немцы же построили и спрятали патерэллы в прибрежной роще южнее «грода». Они поставили пороки на расстоянии трех полетов стрелы от каменной цитадели и намеревались с утра придвинуть их ближе к стенам, чтобы бить камнями и огнем по городу у предместья. Русские вместе с остальными рыцарями и кнехтами готовились приступать ко граду с юго-востока и по берегу реки. Еще один отряд намеревались отправить на плотах и лодках вниз по течению. Князь Конрад возглавлял свои хоругви, вставшие западнее города. Ставка Даниила была южнее — на одном из холмов левого берега реки.

Лишь только поблекли в утреннем июньском небе звезды и замолкли соловьи в кустах у реки, колонны числом в несколько тысяч воинов, окутанные дымкой тумана, укрываясь большими дощатыми и ручными щитам, ощетинившись копьями, приготовив луки со стрелами, двинулись на приступ к городу с двух сторон. Вои, шедшие в передних рядах, несли тонкомерные бревна и толстые шесты. Следовавшие за ними тащили длинные лестницы с крюками и прикрепленными к ним канатами. Многочисленные ряды нападавших, появлявшиеся из тумана, были подобны волнам большой реки, затоплявшей невысокий каменистый остров во время половодья. Позади, на телегах, везли камни и зажигательные снаряды. Из-за островов Просны, лежавших выше по течению реки, по ее протокам к стенам Калиша тронулись и поплыли десятки лодок, насадов и плотов с сотнями воинов. Как только нападавшие стали заметны со стен, в Старом городе, предместье и в цитадели «грода» ударили в колокола и била, на куртинах и в вежах замелькали сотни людей с факелами. Немецкие кнехты и лучники покатили пороки к стенам под прикрытием больших щитов, сбитых из толстых досок и переносимых передними рядами воинов. На стенах и башнях стало шумно. Шедшие на приступ двигались в тишине или негромко молились. Скоро первые стрелы, пущенные со стен, прорезали воздух негромким, жутковатым свистом и звонко ударили в щиты. Следом редкие камни сбили с ног и тяжело ранили нескольких воинов. Нападавшим стало ясно, что у защитников города есть метательные машины, установленные на воротной веже. Еще через десяток шагов русские и немецкие лучники пустили над головами щитоносцев первые стрелы в сторону града. К этому моменту немецкие кнехты уже подкатили свои пороки на близкое расстояние к стенам и, укрыв их щитами от стрел, подготовили к стрельбе. Уже первый удар баллист и патерэлл отозвался на стенах Калиша воплями, криками раненых, предсмертными стонами. Русские и немцы, наступавшие вдоль берега, придвинулись вплотную ко рву и тоже пустили стрелы в защитников. Затем передние щиты раздвинулись. Осаждавшие быстро настелили мостки через ров. Воины стали перебегать по мосткам и взбираться на вал. За несколько минут на валу оказалось до трехсот человек. Успели перенести и закрепить на каменном основании вала даже семь-восемь осадных лестниц. Но защитники уже подготовились и к этому. Сотни стрел, камней и бревен обрушились на головы и плечи осаждавших. Крики, вопли и стоны разнеслись вдоль вала. Большие потери были у воротной вежи, где скопилось множество ляшских лучников. Оттуда же пороки метали камни в нападавших. Лучники со стороны осаждавших ответили новым градом стрел. Но десятки людей, прорвавшихся на вал, были убиты, пали замертво от ударов тяжелых камней, бревен, стрел или, сбитые вниз, падали в ров с водой. Сотни были ранены или оглушены. В сторону немецких кнехтов и стрелков у метательных машин полетели тяжелые арбалетные болты, пущенные издалека со стен каменного «грода». Эти железные стрелы, при попадании в человека, убивали насмерть или страшно калечили. Увидев все это, князь Даниил помрачнел. Он матерно выругался, оставил свою ставку на холме и направил коня к немецким камнеметам. За ним последовали его верные отроки. Насады, лодки и плоты со стрелками в тот момент еще не успели доплыть до углового столпа у реки. Но первые стрелы с их стороны уже полетели в сторону городских укреплений.

В то же время у западных укреплений города творилось что-то невообразимое. Мазовские и куявские вои сумели засыпать оборонявшихся на стенах стрелами, перебросить через ров бревна и покрыть их щитами из досок. Они установили десятки лестниц на валу и полезли по ним на бревенчатые верха стен. Здесь потери от стрел, камней и бревен, метаемых осажденными сверху, были меньше. Воротные вежи Старого города были саженях в ста от места приступа. Но в отдельных местах защитники вылили на нападавших несколько котлов с кипящим жиром и смолой. Обожженные и осмоленные вои, кому жир и смола протекли сквозь доспехи и поддоспешные рубахи, выли, орали благим матом и бросались в глубокий ров с водой. Но там многие шли на дно под тяжестью брони. Те же, что были половчее, цеплялись за каменную кладку рва, шесты и веревки, подаваемые им. Часть мазовских и куявских воев уже успела залезть по приставным лестницам на верхний ход куртины и завязать рукопашный бой с защитниками. Сам князь Конрад, размахивая тяжелым мечом, стоял у приставной лестницы, навалясь всем телом на ее основание. Громкими криками он призывал своих воев смелее лезть на стены, бить врага на верху и ворваться в город. Уже несколько небольших камней ударило князя по кованому тяжелому куяку и плечам, защищенным железными пластинами. В голове у него крутилось и звенело, но он держался, опираясь на лестницу и руку оруженосца, не оставляя своих воинов. В течение еще пятнадцати минут мазовшане и куявцы сотнями перебирались через ров по настилам и мосткам и устремлялись по лестницам вверх на вал и стену. Лишь лучники оставались по ту сторону рва. Стрелы почти перестали летать. На верхнем боевом ходу куртины развернулась жестокая резня. Отбросив или поломав копья, люди секлись мечами, саблями, секирами, топорами. Срубали друг другу кисти рук, предплечья, раскраивали шеломы, рассекая кольчужные капюшоны, головы, шеи и лики. Кто-то крутил над головой булавой, палицей или кистенем, не подпуская близко к себе нескольких воинов противника. Кистень на цепи или ремне, обрушенный на врага, наносил удар, огибая щит и дробил доспехи и кости. Некоторые, обломав в ближнем бою мечи, хватались за ножи и старались ударить врага снизу под кольчугу — в бедро или в пах. Кровь брызгала во все стороны, заливая людей, оружие, доспехи и бревна верхнего боевого хода куртины. Люди с выпученными от ярости глазами, исковерканными злобой, ненавистью лицами, посеревшими от ужаса, потемневшими от напряжения, забрызганными кровью, метались, крутились, прыгали и пригибались в диком, смертельном танце рукопашной схватки. Нечеловеческий вой, черная ругань, предсмертные хрипы перекрывали лязг и скепанье металла, треск ломающегося и разрубаемого дерева. Смертельно раненные и убитые валились под ноги, а по их телам устремлялись на врага в схватку новые и новые бойцы, сметавшие друг друга со стен. Кто-то с раскроенной головой катился вниз по сходням под куртину, кто-то как подбитая стрелой птица стремглав слетал в ров, наполненный водой. Кто-то, медленно умирая или получив рану и спасая жизнь, тихо сползал вниз по приставным лестницам, цепляясь за ступени ослабевающими руками. Воды рва побагровели. Каменная вымостка вала, рубленые настилы куртины и сходни стены были залиты кровью.