Александр Холин - Юность Моисея

Мистерия очищения — не жертвоприношение. Ты можешь просто не вернуться оттуда по своему желанию. И точно не вернёшься, пока основательно не подготовишься. В первую очередь реши, где ты собираешься проникнуть в царство теней?

— У меня есть выбор? — удивился Хозарсиф.

Хотя он был давно уже посвящён в жреческий сан Осириса, но ни в храме Амона-Ра, ни в других местах юноше ничего не говорили про такие обязанности и возможности. Вероятно, убийство никогда не обсуждается кроме тех, кто только этим и занимается. А здесь вопрос вставал ребром: либо соглашаться на мистерию очищения с опаской остаться навсегда в царстве теней, либо жить со свалившимся на плечи происшествием и всю свою жизнь уговаривать совесть, чтобы не очень-то мучила — ведь чего случилось, то случилось. Не вернёшь, не восстановишь. Мало ли в этом мире умирает людей каждый день?! Одним больше, одним меньше — жизнь такая.

Но такое решение Хозарсифа явно не устраивало. Он готов был пожертвовать всем, даже остальной отпущенной ему жизнью, лишь бы только утихомирить душу и совесть, которые не желали оставлять владельца физическим телом в покое, хотя тот во время мистерий посвящения в жрецы много раз подвергался очищениям.

— Отец мой, — поднял голову Хозарсиф. — Я понимаю, какие вещи ты мне пытаешься сообщить и предоставить время для обдумывания предстоящего очищения. Тем более, если я не вернусь оттуда, — юноша наглядно показал большим пальцем себе за спину. — Если я не вернусь, ты будешь чувствовать себя в долгу перед моей матерью. Ведь она помогала тебе когда-то, а ты не хочешь выглядеть неблагодарным. Ведь так?

Но, если моя проблема разрешаема, то ты никогда не будешь чувствовать себя должником египетской принцессы. Если же не вернусь — судьба такая. Только я перед тем отпишу матери, что иначе никак нельзя было. Она поймёт и не будет тебя обвинять. Что я должен делать сейчас и как следует вести себя?

— Я постараюсь, сын мой, исполнить то, что от меня требуется. Но прямо сейчас ты должен сделать выбор: либо ты отправляешься в царство теней прямо отсюда под моим наблюдением, либо проникнешь в Нижнее царство сам. Для этого надо через Тритонское озеро [76] Тритонское озеро — Мраморное море, омывало берега Атлантиды. подняться в Пелопонесский понт. [77] Пелопонесский понт — Чёрное море. Там в стране киммерийцев найдешь слияние у Алатырь-камня двух рек Пирфлегетона и Ахеронта. У грека Гомера об этих местах писано…

Иофор достал из резного шкафа, заполненного грудами различных пергаментов и папирусов, один из свитков:

«Реки увидишь в Аиде Пирфегетон с Ахеронтом,

Там Коцит протекает, рукав подземного Стикса,

Там и скала, где шумно стекаются оба потока». [78] Гомер, «Одиссея». Перевод П. А. Шуйского.

— Здесь писано, — продолжал первосвященник, — что там, где живут киммерийцы и сарматы, есть скала с пещерой возле святилища Аида. И тамошний жрец по имени Харон, исполняя послушание, перевозит странников на ту сторону. Там надобно будет отыскать убитого тобой человека и выпросить у него прощение. Если простит, то вернёшься прямо сюда, если же не простит…

— Не будем думать о плохом, отец мой, — прервал священника Хозарсиф.

— Хорошо, — кивнул тот. — Мне нравится твоя уверенность, а пока будешь пасти овец с моей дочерью Сепфорой. Не думай, что это обычная работа. Когда человек не отказывается от испытаний, ему посылается помощь Свыше — ты с этим согласен?

Юноша молча кивнул, и первосвященник продолжил:

— Вот и славно. Овцы обучат тебя смирению, терпению и молчанию, а в свободное время ты мысли свои можешь записывать на папирус. Кстати, Сепфора тоже владеет грамотой, так что может оказать реальную помощь.

Так и повелось: Хозарсиф учился послушанию, беседовал с Иофором, пас овец с помощью Сепфоры — одной из дочерей первосвященника, которая вечером также помогала записывать жрецу посетившие его за день мысли.

Они выгоняли стадо на зелёные луга неподалёку от храма. Но странное дело: по ту сторону залива возвышались тёмные горные кручи Синая, и они постоянно приковывали взор Хозарсифа. Как будто сама гора звала его. Хозарсиф уверился, такое знакомство должно состояться, только когда? О горе юноша слышал немало ещё в годы, проведённые в храме Амона-Ра.

— …давно уже храм Осириса, — вдруг услышал он голос Сепфоры. — Э-э-э, мечтатель, да ты я вижу, совсем не слушаешь меня? — обиделась девушка.

— Нет, нет. Просто немного задумался, — отнекивался юноша. — Иногда посещают странные мысли, и даже забирают всё внимание.

— Ты часто задумываешься, глядя на Синай, — не унималась Сепфора. — Тебя манит эта гора?

— Хорошо, хорошо, — согласился Хозарсиф. — Прости меня, если можешь, и повтори то, что я прослушал.

Та не заставила долго упрашивать себя и снова возвратилась к рассказу.

— Так вот. Храм, где служит мой отец, посвящён богу Осирису, но в нём всегда почитали единого Элоима. Ты, мне кажется, этого ещё не знаешь.

— Не знаю, — признался юноша. — Мы с твоим отцом ещё не слишком углублялись в религиозные темы.

— А зря, — сокрушённо покачала головой девушка. — Вера от религии неотделима, но к вере наш народ надобно приучать. Какой прок кочевым иудеям от переезда с место на место. Они и родились для того, чтобы стать народом Единого Бога. У нас египтяне бывают реже, чем арабы, эфиопы и семиты. Иногда даже приезжают чёрные. Синай един между Египтом и Аравией, поэтому здесь жилище Единого. Ты мне веришь?

— Конечно, — с готовностью согласился юноша. — Как я раньше не догадался, что храм Мадиамский — не простое место. Недаром мать отправила меня именно сюда. Это провидение.

— Что, что? — не поняла девушка.

— Так, ничего, — хмыкнул жрец. — Потом поймёшь. Хочешь, я спою тебе песню, как поют у нас в Египте?

— Очень, — кивнула девушка.

Хозарсиф на минуту замолк, потом сначала тихо, затем, всё увеличивая голос, запел:

— Ты прекрасней всех девушек, что глядят на себя в воды Нила.

Волосы твои чернее воронова крыла, глаза нежнее глаз лани,

тоскующей по своему козлёнку.

Стан твой — словно ствол пальмы, а лотос завидует прелести.

Груди твои, как виноградные гроздья, соком которых упиваются цари.

Выйди в сад отдохнуть.

Слуги твои принесут бокалы и кувшины с разными напитками.

Выйди, отпразднуем сегодняшнюю ночь и рассвет, что придёт после неё.

Под сенью моей, под сенью смоковницы, родящей сладкие плоды,

твой любимый возляжет рядом с тобой; и ты утолишь его жажду,

и будешь покорна всем его желаниям.

Я молчаливого нрава и никогда не рассказываю о том, что вижу,

и сладость плодов моих не отравляю пустой болтовнёй. [79] Заимствовано из подлинных источников.