Александр Холин - Юность Моисея

Заглянув во внутрь, юноша увидел двух огромного роста людей о чём-то спорящих друг с другом. Великаны — мужчина и женщина — пытались что-то доказать друг другу так размахивая руками при этом, что воздух пещеры содрогался. Но, либо они говорили на разных языках, либо не слушали, не слышали и не вникали в возникший между ними спор. Для них важно было только что-то доказывать.

— Совсем рядом в каменных кустах рододендрона пронёсся вздох. Хозарсиф оглянулся на звук и увидел лежащего недалеко от входа большущего дракона. Настоящего. Про таких и говорится во многих свидетельствах писарей. Дракон ещё раз тяжко вздохнул, облизнулся и на человечьем языке промолвил:

— Совсем разгулялись, зла на них не хватает.

Юноша смотрел на дракона широко открыв глаза не в силах произнести ни одного понятного слова. Чудище скосило на пришельца глаз и опять на настоящем человеческом языке промычало:

— Чё молчишь, знат-богатырь, аль душа в пятках по сю пору прячется?

— Кто ты, чудище заморское? — смог выдавить Хозарсиф.

— Имя моё странно, — выдохнул дракон, — Да не в имени дело. Если хошь, зови меня Ладонном, Оно и к месту будет. А ты, поди, из живых и пришёл, грехи искуплять желаючи?

— Истинно так, — кивнул адепт.

— Ой, давно я живых не видывал, — снова вздохнул дракон. — Всё этих вот сторожить приходится.

— А кто эти великаны? — осторожно осмелился полюбопытствовать Хозарсиф.

— Эти? — дракон повернул голову в сторону входа в зеркальную пирамиду, как будто увидел великанов впервые. — Это, брат, Микула-Селянинович и Златогорка Святогоровна. [85] Микула-Селянинович — в русском эпосе — прообраз Триглава Велеса. Златогорка Святогоровна — дочь Святогора (Атланта), принадлежащая к роду титанов. Оба спорить будут, наверно, до конца веков, кому перемётную суму подымать. Вон она меж ними валяется. А того не ущучат никак, что в суме сей вся тяга земная. Вот и приходится сторожить дураков. Силы много, а ума так и не нажили.

— А зачем это? — удивился юноша. — То есть, зачем тягу земную подымать? Может, земле это вовсе и не надобно?

— Так думаешь? — дракон от растерянности даже почесал себя короткой чешуйчатой лапой по подбородку. — И действительно — зачем? Да… задал ты мне задачу!

Змей снова поднял голову, взглянул на Хозарсифа, как бы разглядывая — с какой стороны он вкуснее. Потом развернулся к пришельцу раздвоенным хвостом, залёг меж камней и замер.

Адепт подумал больше не беспокоить дракона без нужды, да про дальнейшую дорогу всё же спросить не мешало бы. Поэтому юноша стал пробираться меж окаменевших веток кустарника к голове змея. Тот, услышав шуршание позади, обернулся на звук.

— Опять ты, пришелец? — недовольно буркнул дракон. — Пришёл незваным, уйдешь негаданным, а мне ломай тут голову из-за вас случайных прохожих.

— Ты уж прости меня недостойного, — нарушил раздумья дракона Хозарсиф. — Только рядом нет никого, кто на человечьем языке разговаривает, и кто дорогу показать может. Мне бы умерших разыскать, да не просто умерших…

Выслушав причину, по которой юноша отважился спуститься в царство теней, дракон опять поскрёб короткой лапой подбородок и кивнул прямо на вход в зазеркальную пирамиду.

— Пойдёшь туда, — дракон для наглядности ещё указал лапой меж спорящих титанов. — Пойдёшь туда и выйдешь на верную дорогу. Только прямо по ней не ходи, худо будет. А тропка-стёжка выведет куда надобно. Меж этими, — дракон снова показал на титанов, проползи прямо под перемётной сумой. Тяжесть земли тебя не придавит, да и ругаться им не помешаешь.

Хозарсиф отвесил благодарный поклон подземной твари, вошёл уже в двери зазеркальной пирамиды, но нырнуть под перемётную суму не успел. Сзади снова раздался голос дракона:

— Погодь, паломник, может, скажешь, что с этими полу-умными делать, раз такой шибко умный? — змей кивнул на высящихся в проёме пирамиды Микулу-Селяниновича и Златогорку Святогоровну, не устававших всё так же спорить за честь поднятия земной тяжести.

— Ты, вижу, хоть и дракон, а душа у тебя добрая, — улыбнулся Хозарсиф. — Но никогда не забывай жизненного закона: Богу — Богово, Титану — Титаново, да и Дракону — Драконово. Впрочем, если тебе не жалко сил своих, то лучше бы примирить этих, — юноша в свою очередь кивнул на спорщиков. — У тебя даже имя — Ладан. Значит, должен всех слаживать. А эти сразу же согласятся, только шепни ему на ухо, что Златогорка в нём души не чает, а ей — то же самое, только про Микулу-Селяниновича. Вот и сладится у них всё по-человечески.

— Ну, спасибо, брат, — чувственно произнёс дракон и даже чуть не прослезился, но наблюдать за этим юноше уже было некогда.

Пройдя по зазеркалью, Хозарсиф успел полюбоваться на тысячи тысяч разных занимательных вещей, которыми забиты были полки всей пирамиды, но останавливаться нигде больше не хотел. Надо срочно разыскать того, ради которого, может быть, придётся здесь остаться навсегда. Вот тогда-то и хватит времени на всякие там любования.

Дорога сначала вела себя прилично и правильно. Затем ни с того, ни с сего стала пузыриться и плеваться камнями, будто превратилась в жидкий земляной суп, подогреваемый в огромной кастрюле на пламени онгона, поэтому Хозарсиф лишний раз порадовался, что идёт не тем путём, предназначенным для остальных. Только вступив в ущелье, юноша успокоился: впереди на каменном плато виднелся настоящий жилой посёлок. Будто какие-то кочевники решили разбить здесь ненадолго свой лагерь. Полотняные скинии [86] Скиния (др. евр.) — палаточный шатёр, часто служивший кочевым племенам религиозным храмом. образовывали ровный круг, внутри которого ходили люди.

Подойдя к арке, тоже выложенной из камня, и служившей в палаточном городке важными входными воротами, Хозарсиф заметил, что люди, снующие внутри палаточного круга, иногда с необъяснимой злобой бросаются друг на друга, пытаясь вцепиться в глотку. Если таков весь мир потусторонний, то покидать внешний захочет не каждый. Вот почему в Древнем Египте, Месопотамии, Вавилоне многие жрецы мечтали овладеть эликсиром бессмертия!

Всё же топтаться на месте возле входных ворот было бессмысленно. Надо искать убитого в каменоломнях египетского надсмотрщика. Звали его, кажется Хабу. Хозарсифу запомнилось это имя только потому, что такое же название носил восьмой ном Нижнего Египта, и надсмотрщик восьмого нома очень этим гордился. Хотя, что может быть хорошего в совпадении имени земляных районов и людей?

Выдохнув воздух и вдохнув глубоко снова, юноша переступил черту входа, словно бросился с головой в Нил, когда там гоняются за дичью крокодилы. Не пройдя и нескольких шагов по площадке, юноша получил удар палкой по голове. Но, помня, что вступать в разговоры ни с кем не нужно, он даже не оглянулся. Нового удара не последовало, значит, действительно не надо обращать ни на кого внимания, пока не отыщется убитый.