Олег Ерохин - Гладиаторы

«Возможно, кто-то из приятелей заговорщика решил выдать своего товарища — дело-то житейское! — предположил грек. — Но мне-то что делать с этим сребролюбцем?»

Если бы узник вновь занял свое место в темнице, то Каллисту пришлось бы опять что-то выдумывать, как-то выкручиваться, ловчить, чтобы только он замолчал, — подобная перспектива совсем не улыбалась греку. Так не лучше ли, не проще ли устранить этого добровольного помощника, нежели обременять себя заботами об Орбелии — его жизни или, вернее, смерти?..

Каллист велел позвать Сарта. Когда египтянин явился, он сказал ему:

— Ну, любезный Сарт, подставляй горсть — вот тебе гостинец: пришла первая весточка о твоем приятеле!

Грек протянул египтянину полученное им письмо и, когда тот, потемнев лицом, закончил читать, невозмутимо продолжал:

— Так что можешь отправляться. Ты, я знаю, сумеешь доказать этому умнику, что сестерции так легко не достаются, — в противном случае все были бы богачами!

Когда наступил вечер, Сарт вместе с полученными от Каллиста восемью чернокожими рабами-великанами отправился к форуму. У храма Януса он остановился — именно здесь ему предстояло дожидаться незнакомца, как это было указано в письме.

Незаметно наступили сумерки, а затем на форум опустилась ночь, и египтянину стало казаться, что он напрасно мерзнет — автору письма, возможно, что-то помешало прийти, а быть может, само письмо было какой-то шуткой. Внезапно послышались чьи-то шаги, в перед Сартом возникла фигура человека, с головы до ног укутанного в плащ.

— Где деньги? — грубо спросил незнакомец.

— А где преступник?

— Давай сестерции!.. Я отведу тебя к дому, где он скрывается, и подожду, пока вы не вытащите его. Можешь оставить со мной на это время кого-нибудь из своих рабов, если боишься, как бы я не улизнул. Ну а затем мы с тобой распрощаемся.

— Ну что же, пойдем! — сказал Сарт, отдавая мешок. — Но имей в виду — у любого из моих молодцов достанет сноровки постеречь тебя, пока я сам не уверюсь в том, что ты нс морочишь нам голову!

Незнакомец, получив мешок, взвесил его на руке и затем, по-видимому, вполне довольный его весомостью, засунул его в большую сумку, которую он запасливо прихватил с собой. После этого он махнул рукой, предлагая следовать за собой, и быстро пошел по направлению к Виминалу.

У дома Секста Ацилия незнакомец остановился и молча показал на него. В тот же миг он повалился с раздробленным затылком на мостовую.

Ловкий пройдоха не заметил малоприметный жест египтянина — Сарт, казалось, лишь слегка шевельнул левой рукой, сжатой в кулак. Этого было достаточно — один из чернокожих, получив приказ, резко взмахнул боевым топориком.

Сарт нагнулся к поверженному доносчику и приподнял его капюшон. Он увидел лицо римлянина, которое лишь однажды мелькнуло перед ним на каком-то пиру у императора, — он увидел лицо Аппия Сумпия.

Аппий Сумпий, встретившись с Ацилией в доме Юлии Нориции впервые после ее длительного отсутствия, из ее болтовни сразу понял, что за юнец так вскружил ей голову — ведь приметы Марка висели на каждом углу. Правда, в тот раз ему не удалось выяснить, где же скрывается голубок, но зато на следующий же день он вспомнил досадный пробел — Ацилия чуть ли не с радостью выдала убежище своего возлюбленного, которое оказалось домом ее отца.

Неудачливый игрок Аппий Сумпий, имевший множество долгов, сразу же ухватился за прекрасную возможность поправить свои дела. Он, разумеется, не собирался в открытую заявляться к Калигуле — Рим постоянно будоражили слухи о заговорах и заговорщиках, и он опасался их мести. Да и Калигула мог, чего доброго, объявить его самого преступником и засадить за решетку, чтобы не платить. Так умный Аппий избрал вроде бы надежный способ обогатиться — способ, который сулил ему безопасность и удачу.

Вдоволь насмотревшись на игрока, проигравшего свою последнюю игру, Сарт приказал рабам выкинуть труп в фонтан с дельфинами — тот самый, который находился поблизости от дома Секста Ацилия (бассейн у фонтана был глубокий; чтобы труп не всплыл, египтянин привязал к нему сумку покойника, предварительно вытащив из нее мешок с сестерциями и набив ее булыжниками). После этого Сарт вместе со своими помощниками повернул назад, во дворец.

Теперь египтянин знал, где находится убежище Марка, но опять вмешивать его в дела с Калигулой он не собирался. Да в Марке, собственно говоря, теперь не было никакой необходимости: Каллисту не без помощи Сарта за дни, прошедшие с тех пор, как юноша вырвался на свободу, удалось сплести достаточно крепкую паутину заговора — достаточно крепкую для того, чтобы ее не пришлось склеивать чьей-то кровью (по крайней мере, именно так считали и именно на это надеялись сами заговорщики).

Оставалось только дождаться, когда же жирная муха (вроде тех, что так любят падаль) запутается в ней…

В девятый день до февральских календ [58] Девятый день до февральских календ — 24 января. в доме Секста Ацилия было шумно: то здесь, то там хлопали двери; рабы носились, как угорелые; собаки лаяли, кони ржали. Подошло время — купец отправлял большой караван в Египет, шли последние приготовления. С этим-то караваном и должен был выбраться из Рима Марк, переодетый рабом.

Ацилия по-прежнему сторонилась молодого римлянина, а если он все же ненароком оказывался поблизости, то она тут же надувала губы. Впрочем, ее холодность не очень-то огорчала юношу.

Когда наконец все товары были связаны в тюки, Секст Ацилий подозвал к себе Марка.

— Вот тебе письмо, — сказал он, протягивая юноше свиток. — Когда будешь в Александрии, найди контору менялы Политария. По этому письму он передаст тебе сто тысяч сестерциев — это твои деньги… Нет, нет, не возражай! — торопливо продолжал купец, заметив, что Марк хочет перебить его. — Это, воистину, ничтожная плата за то, что сделал для меня Гней Фабий, твой покровитель — ведь он спас мне жизнь. Кроме того, Политарий, мой давний приятель, поможет тебе купить какой-нибудь маленький домик, в котором ты смог бы пережить это опасное время. А вот тебе на дорожные расходы.

Купец протянул Марку увесистый мешочек. В этот момент какой-то гул, уже давно доносившийся с улицы, резко усилился, превратившись в рев.

— Что там еще стряслось? — недоуменно спросил Секст Ацилий и вышел из комнаты. Марк, взяв сестерции, поспешил за ним.

Только они вошли в атрий, как из вестибула выскочил запыхавшийся управляющий, который сразу же кинулся навстречу хозяину.

— Радуйтесь! — крикнул он. — Калигула убит! Нет больше тирана!

Секст Ацилий и Марк вылетели из дома.

Вся улица была запружена толпой, толпа неслась к форуму. Одни радовались, другие в горе взламывали руки, большинство же составляли просто любопытные, спешащие получить удовольствие от представления, называемого переменой власти, — оно вызывало у них такой же неподдельный интерес, какой испытывают зрители в театре при перемене декораций.