Саймон Скэрроу - Преторианец

Катон присел на палубу и уставился в сторону огромного пространства берега, сплошь уставленного дворцами, храмами, театрами, рынками, банями, частными домами и переполненными многоквартирными зданиями, покрывавшими холмы, на которых стоит Рим. Унылое выражение исчезло с лица Макрона, и он вдруг засмеялся.

– Что такого смешного ты тут нашёл?

– Да просто подумал тут… Когда мы с тобой только познакомились, именно я был человеком, который всегда точно придерживался буквального смысла полученного задания, а вот ты, наоборот, всегда старался разглядеть обратную его сторону. Клянусь богами, эта твоя манера меня тогда с ума сводила!

– Время меняет человека.

– Я так не думаю. По крайней мере, не в такой степени. Нет, мне кажется, я хорошо тебя понимаю, Катон. Для тебя всё дело в этом повышении, чтобы ты мог заполучить Юлию. Интересно видеть, как человек старается оправдать свои поступки какими-то разумными доводами, тогда как всё дело в его сердечных проблемах.

Катон недовольно уставился на него, злясь на самого себя за то, что позволил себе так открыться. Но потом успокоился. Причина была проста: он и впрямь поразился, когда осознал, что сам уже наполовину уверовал в то, что говорил Макрону. Единственным слабым утешением могло служить лишь то, что Макрон лучше чем кто-либо другой знал и понимал его, так что видел все приводимые им доводы насквозь. Теперь приходится лишь надеяться, что в последующие дни ему удастся хорошо играть свою роль. А если не удастся, его непременно раскроют и убьют.

Барка между тем приближалась к огромным складам на берегу, стоящим у подножия Авентинского холма. Непосредственно перед зданиями складов располагался речной порт, где у причала, тянувшегося вдоль берега Тибра, стояли сотни барок, барж и более мелких судов. Вдали, где река поворачивала к западу, Катон разглядел Сублициев мост, там быстрое и мощное течение воды, бурлящей вокруг деревянных опор моста, препятствовало дальнейшему продвижению торговых судов, приходящих из Остии, вверх по реке. Уже надвигались сумерки, так что многие черты городского пейзажа начинали сливаться в неопределённые серые тени, почти неразличимые издали.

Мулы, тянувшие их барку, достигли места назначения в самом начале причала, и мальчик-раб отвязал от их ярма буксирный канат и передал его конец группе могучих мужиков, которые ждали сигнала начинать швартовку. Капитан барки оставил рулевое весло, а потом они вместе с сыном, подняв с палубы толстые шесты, начали отталкиваться ими от судов, уже пришвартованных к причалу. Некоторые суда были пришвартованы по два и по три в ряд, борт к борту, так что сходни были уложены прямо через их палубы, чтобы можно было разгружать или загружать самое дальнее судно, проходя через смежные. Капитан бросил взгляд вперёд и, убедившись, что там не видно свободного места для причаливания, указал на маленькое судно, одиноко стоявшее у причала немного впереди.

– Вон туда! – приказал он, указывая на него мужикам, уже ухватившимся за буксирный канат.

– Ну, желаю вам успехов на вашем новом месте назначения! – Капитан просиял и подтолкнул к ним своего сына. – Это мой парень. Иди, поприветствуй героев кампании в Британии. Поклонись им.

Мальчик поднял застенчивый взгляд и прошептал слова приветствия, которые заглушили крики и ругательства нескольких групп носильщиков, донёсшиеся с пирса. Катон улыбнулся ему и дружески сжал его плечо.

– Твой отец говорит, что ты хочешь вступить в легион. Ты считаешь, что достаточно силён и крут для этого?

Мальчик быстро замотал головой:

– Пока ещё нет.

– Ничего, я уверен, что скоро станешь таким, как надо. Ты бы видел, каким я был в твоём возрасте! Одна кожа да кости, а теперь сам смотри.

Макрон уставился на него с деланым удивлением на лице, но Катон не обратил на это внимания и продолжал:

– Тренируйся, давай телу нагрузку, и в один прекрасный день станешь настоящим героем, и отец будет гордиться тобой.

– Или же, – пробормотал Макрон себе под нос, – станешь цепным псом какого-нибудь хитроумного интригана, имперского чиновника из вольноотпущенников…

Улыбка капитана несколько увяла.

– Я уже им горжусь, – сказал он.

– Конечно-конечно, – быстро подхватил Катон. – Ладно, пошли, Макрон. Пора двигаться.

Забросив мешок с вещами на раздвоенный конец ярма упряжки мулов, Катон осторожно прошёл по сходням, ведущим на соседнее судно, а затем поднялся на причал, ощутив огромное облегчение, когда почувствовал под ногами твёрдую землю, пусть даже всю покрытую грязью и отбросами. Макрон присоединился к нему, и они огляделись вокруг, пытаясь сориентироваться.

– Где, ты говоришь, мы должны встретиться с этим посыльным Нарцисса? – спросил Макрон.

– В таверне «Виноградник Диониса», она где-то к северу от Боариума, Бычьего форума. Как говорил Нарцисс, это где-то вон там. – Катон показал на несколько домов за складским комплексом, и они пошли по пирсу в ту сторону. После относительной тишины и спокойствия улиц Остии столица империи казалась кипящим котлом, полным грохота, битком набитым кишащими толпами потных людей, вонь от которых смешивалась с режущими обоняние дымами от горящих дров. Группы рабов, некоторые скованные цепями, тащили на себе связки и рулоны экзотических материй с Востока, кувшины с вином и маслом, а также небольшие запечатанные сосуды с духами и благовониями, тоже с Востока, упрятанные в набитые соломой ящики. Другие волокли слоновьи бивни или длинные стволы редких и ценных пород деревьев. Между ними сновали капитаны барок, купцы, мелкие торговцы, а воздух был заполнен голосами, звучавшими на самых разных языках: латынь, греческий, кельтские диалекты. Сумерки меж тем сгущались, наступал тёмный зимний вечер. В мрачных закоулках уже зажигались огни жаровен, от которых на мощёный причал, усеянный мусором и отбросами, падали пляшущие пятна ярко-красного света. Сквозь толпу тут и там пробегали собаки и полудикие кошки, бродящие в поисках пищи. Под арками и перед запертыми дверями домов, скрючившись, сидели нищие, стуча по мостовой деревянными или бронзовыми чашками, выпрашивая подачку.

Катон упорно пробивался сквозь толпу вперёд, Макрон, не отставая, следовал за ним. Время от времени он с опаской оглядывался через плечо, желая убедиться, что с его заплечным мешком всё в порядке. Он много раз слыхал истории о мелких ворах и их острых ножах, способных в мгновение ока вспороть кожаный мешок и выхватить из него что под руку попадётся, пока жертва ограбления не успела понять, что произошло.

– Ну и дерьмо, тут прямо как на поле боя, – заметил он.

– Только не так опасно, – бросил в ответ Катон. И добавил: – И нет тут ни крови, ни трупов, ни стонов и криков, да и ледяная длань страха не сжимает тебе горло. А во всём остальном, да, конечно.