Саймон Скэрроу - Преторианец

– Это Клавдий! – раздался чей-то голос. – Держитесь вместе, ребята. Надо изложить императору все наши горести!

Луркон поднял руку:

– Колонна, стой!

Между преторианцами, германцами-телохранителями и рабами, несущими носилки, не было никакой координации действий, так что колонна смешалась и остановилась в беспорядке. Глядя через головы стоящих перед ним, Катон с трудом разглядел, что многие в толпе вооружены палками, топорами и дубинами. Луркон осторожно вышел вперёд, к толпе, к которой присоединялось всё больше людей. Они кричали и злобно жестикулировали.

– Немедленно очистите улицу, дайте дорогу императору! Это последнее предупреждение!

– Клавдий! – закричал предводитель толпы. – Твой народ голодает! Накорми нас!

– Прочь с дороги! – проорал Луркон и оглянулся через плечо назад. – Мечи наголо! – приказал он.

Раздался звон и скрежет металла, солдаты вынули мечи из ножен и уже держали их наготове. Предводитель выступил вперёд, и Катон тут же его узнал.

– Цестий!

Макрон посмотрел на Катона:

– Тот самый здоровый ублюдок из таверны?

– Ага.

– Вот дерьмо! Ну мы и вляпались!

Цестий приблизился к голове императорской колонны и громко закричал, чтобы его было слышно всем в толпе:

– Что это такое? Да это ж наши аристократы собрались на банкет, клянусь богами! – Он обернулся к толпе: – Мы тут голодаем, наши дети с голодухи подыхают, а эти жирные уроды набивают себе брюхо разными деликатесами, чтобы потом их выблевать, чтобы снова нажраться!

Кто-то в толпе яростно завопил, многие замахали кулаками. Цестий повернулся к солдатам:

– Мы отсюда не уйдём. Мы желаем передать свои требования императору. Нам нужен хлеб и зерно по ценам, которые нам по карману. А ты, центурион, уходи с дороги. Мы желаем сами говорить с Клавдием!

Толпа заорала в поддержку этих требований, и Луркон убрался назад, за первый ряд своих солдат. И обнажил меч.

– Прикрывать носилки! – рявкнул он. – По моей команде – вперёд, медленно! Опцион, задавай темп! Щиты поднять!

Декурион во главе германской охраны расставил своих телохранителей вплотную к носилкам императора, а преторианцы окружили всю колонну. Все подняли щиты чуть под углом, чтобы прикрывать тех, что скрючились в носилках, и выставили вперёд, параллельно земле, свои короткие мечи, более предназначенные для колющего удара, прижав локти к телу, готовые колоть и резать. Катон почувствовал, как сильно у него бьётся сердце и как похолодело в животе и в ногах – это ощущение возникало у него всегда перед схваткой. Потом боковым зрением заметил какое-то движение сбоку и посмотрел туда – как раз вовремя, чтобы заметить смутные тени людей, просачивающихся из переулка справа. Он быстро посмотрел в противоположную сторону и увидел ещё больше людей, подходящих с другой стороны, а за ними – ещё более значительную толпу, торопливо продвигавшуюся к перекрёстку, стараясь окружить зажатую императорскую процессию со всех сторон.

– Посмотри-ка! – он указал мечом Макрону на толпу. – Это ловушка!

Прежде чем Макрон успел ответить, впереди раздалась команда:

– Вперёд!

– Раз, два, левой! – Тигеллин задал темп продвижения, и передние преторианцы двинулись вперёд, плотно сдвинув щиты. За первыми их секциями следовали германцы и носилки императора, затем носилки с Нарциссом и прочими советниками, следом за ними Тигеллин и его люди. Толпа на минуту смолкла, но потом Цестий заорал:

– Бей! Бей их!

В солдат полетел первый булыжник, он просвистел через пространство, ещё отделявшее толпу от солдат, ударил в чей-то щит и отскочил, попав в плотную ткань тента, закрывавшего носилки императора. Изнутри донёсся крик ужаса. В воздухе замелькали ещё камни – кирпичи, булыжники с мостовой, комья грязи, собранные из сточных канав. С боков тоже сыпались камни, они летели из переулков, вливающихся в улицу с обеих сторон от колонны, зажатой в узком и тесном проходе. Но они всё-таки продвигались вперёд, шаг за шагом. Впереди толпа держалась на месте до последнего, потом начала пятиться, но те, кто стоял позади, не видели наступающих преторианцев и не двигались с места, перекрывая путь к отступлению. Люди в панике бросались вбок, к стенам домов, пытались спрятаться под аркадами и в дверных проёмах. Некоторым удалось вырваться из этого месива, и они кинулись разбегаться по переулкам, но какое-то количество оказалось зажато прямо на пути преторианской гвардии.

– Не останавливаться! – орал Луркон. – Продолжать движение!

Тигеллин чётко командовал, задавая темп движения. Преторианцы достигли передних рядов толпы и ударили по передним людям щитами, сбив с ног тех, кто оказался ближе к ним. Потом мелькнул в выпаде первый меч, вонзившись в бок пытающемуся удержать равновесие человеку. Тот вскрикнул от боли и упал на мостовую. Тут в тылу толпы наконец сообразили, какая им грозит опасность, и начали сдавать назад. Но было уже поздно, особенно для тех, кто оказался перед самой колонной. Преторианцы продолжали наступать, давя толпу своими щитами и пронзая мечами тех, кто оказался поближе. Некоторые раненые падали на землю, и солдаты топтали их, другие были зажаты в удушающей тесноте, получали удары мечами один за другим и орали от боли и ужаса.

Катон, глядя поверх щита, успел заметить, что Цестий с группой своих людей успел исчезнуть в одном из переулков. А толпа впереди наконец начала распадаться, рассасываться, оставив на мостовой нескольких раненых и убитых. Те, кто уже был сыт по горло этой неразберихой, успели смыться с места происшествия в поисках убежища или более доступных жертв. Но около сотни людей ещё оставалось на улице, они держались подальше, где их не могли достать мечи, и продолжали швыряться в процессию всем, что попадало под руку. Камни и комки грязи с громким стуком ударялись в щиты и шлемы, но рабы, тащившие носилки, не были защищены ничем, так что четверо из них уже рухнули на дорогу. Один получил камнем по голове и свалился замертво. Из здоровенной раны так и хлестала кровь. Ещё двое тоже получили раны в голову. Они выпустили из рук ручки носилок и, пошатываясь, отступили вбок, прежде чем упасть. Последний зажимал раздробленный локоть и стонал сквозь стиснутые зубы. Остальные рабы продолжали с трудом тащить увеличившуюся ношу, им мешали лежащие на дороге тела. Потом один из рабов, нёсших носилки с советниками императора, споткнулся, носилки грохнулись на мостовую, и Нарцисс едва не вылетел из них прямо в сточную канаву. Катон понял, что рабы уже не в состоянии двигаться дальше.

– Вылезайте из носилок! – крикнул он Нарциссу. – И ты, и все остальные! Носилки придётся бросить. Головы опустите пониже и держитесь позади преторианцев!