Ильденфонсо Фальконес - Собор Святой Марии

В ожидании открытия сезона мореплавания Арнау и Гилльем занимались тем, что готовили договоры по требованиям. Они закупали продукты для вывоза, соперничали с другими торговцами относительно фрахта судов или подряжали их и обсуждали, какие товары ввозить на обратном пути на каждом из кораблей.

— Много ли зарабатывают владельцы кораблей, которых мы нанимаем? — поинтересовался однажды Арнау.

— Это зависит от заказа. При обычных заказах они имеют четвертую часть прибыли. Если дело касается золота или серебра, тут до четверти не доходит. Мы устанавливаем курс обмена, который нас устраивает, а владелец корабля может заработать на разнице между нашим курсом и тем, о котором он сумеет договориться на месте.

— Что делают люди в таких далеких землях? — снова спросил Арнау, пытаясь представить себе, как выглядят заморские страны. — Чужие земли, незнакомый язык. Все вокруг по-другому, не так, как на родине.

— Да, но во всех этих городах, — начал объяснять ему Гилльем, — есть каталонские консульства. Они такие же, как Морское консульство в Барселоне. В каждом из их портов есть консул, назначенный Барселоной. Он вершит правосудие в делах, касающихся торговли, и выступает посредником в конфликтах, которые могут возникнуть между каталонскими торговцами и местными жителями, а также городскими властями. В каждом консульстве есть рынок, окруженный стенами. Там останавливаются каталонские купцы, которым предоставляют склады, чтобы они могли держать свои товары, пока те не будут проданы или погружены на корабль. Каждый такой рынок является как бы частью Каталонии на чужой территории, где командует консул, а не власти страны, в которой они находятся.

— Как это?

Любое правительство заинтересовано в торговле, поскольку благодаря ей взимаются налоги и пополняется казна. Торговля — это другой мир, Арнау. Мы можем находиться в состоянии войны с сарацинами, но в то же время продолжать поддерживать с ними торговые связи. Уже с прошлого века, например, у нас есть консульства в Тунисе и Буге, и поверь, ни один мавр не переступит границы каталонских консульств.

Меняльная лавка Арнау Эстаньола работала. Чума истребила каждого десятого каталонского менялу; присутствие Гилльема являлось гарантией для вкладчиков, и люди, по мере того как отступала эпидемия, стали доставать деньги, которые они хранили у себя дома. Однако у Гилльема не было ни минуты покоя.

«Продавай их на Мальорке», — советовал ему Хасдай, имея в виду рабов, о которых Арнау не должен был знать. И Гилльем послушал бывшего хозяина, но, вероятно, взялся за это дело не в добрый час!

Теперь он ворочался в кровати, проклиная все на свете. Гилльем обратился к владельцу кораблей, которые последними отправлялись из Барселоны, завершая период мореходства. Это было в первых числах октября.

Византия, Палестина, Родос и Кипр — вот куда должны были прийти четыре торговых корабля, нанятые по поручению барселонского менялы Арнау Эстаньола. Когда Гилльем попросил Арнау подписать векселя, тот их даже не посмотрел. Купцы должны были купить рабов и привезти их на Мальорку.

Но политическая ситуация резко изменилась, угрожая провалом той операции, какую запланировал Гилльем. Все складывалось против него! Несмотря на посредничество верховного понтифика, король Педро окончательно завоевал Сардинию и Руссильон. Это произошло через год после первой попытки, когда закончилась отсрочка, на которую он тогда согласился. 15 июля 1344 года, после захвата большей части городов и селений Мальорки, Хайме III, обнажив голову, стал на колени перед своим зятем. Он умолял его о помиловании и передал свои территории графу Барселоны. Король Педро согласился отдать ему во владение Монпелье и графства Омеладэс и Карладэс, но оставил за собой каталонские земли своих предков: Мальорку, Руссильон и Сардинию.

Однако уже после капитуляции Хайме Мальоркский собрал небольшое войско из шестидесяти рыцарей и трехсот пехотинцев и снова высадился на Сардинии, чтобы воевать против своего зятя. Король Педро даже не отправился на битву. Он ограничился тем, что послал своих представителей. Усталый, докучливый и разбитый наголову король Хайме стал искать укрытия у Папы Климента VI, который оставался на его стороне. Под прикрытием Церкви был осуществлен последний план Хайме III: за двенадцать тысяч золотых эскудо он продал королю Франции Филиппу VI право владения Монпелье и с этими деньгами и займами, полученными от Церкви, снарядил флот, предложенный ему королевой Неаполя Хуаной. В 1349 году король Хайме III снова высадился на Мальорке.

Гилльем предполагал, что корабли с рабами прибудут в начале сезона 1349 года. Он понимал, что в операцию вложены большие деньги и, если что-нибудь сорвется, имя Арнау, несмотря на ответственность, которую нес за него Хасдай, будет запятнано. Партнеры, с которыми он мог бы работать в будущем, отвернутся от него. Векселя были подписаны Арнау, и, хотя Хасдай выступил поручителем, рынок никогда не простит, если хоть один вексель останется неоплаченным. Отношения с партнерами из далеких стран строились на доверии. Как мог процветать меняла, который провалил первую же операцию?

— Даже сам Арнау говорил мне, чтобы мы отказывались от любого маршрута, проходящего через Мальорку, — признался мавр Хасдаю, единственному человеку, с которым он мог говорить откровенно.

Мужчины сидели в саду, за домом еврея. Избегая смотреть друг другу в глаза, они прекрасно понимали, что оба думают об одном и том же. Четыре корабля с рабами! Эта операция могла разорить и самого Хасдая.

— Если король Хайме не в состоянии сдержать свое слово, данное в день капитуляции, — раздраженно произнес Гилльем, стараясь поймать взгляд Хасдая, — что тогда будет с торговлей и имуществом каталонцев?

Хасдай не ответил. Да и что он мог сказать?

— Возможно, твои корабли выберут другой порт, — вымолвил он наконец.

— Барселону? — спросил Гилльем, качая головой.

— Никто не мог предвидеть что-либо подобное, — попытался успокоить его еврей, хотя сам не спал ночами. Он никогда не забывал, что Арнау спас его детей от верной смерти, поэтому никакие оправдания не могли его утешить.

В мае 1349 года король Педро направил каталонскую армаду на Мальорку в самый разгар торговли.

— Нам повезло, что мы не отправили ни одного корабля на Мальорку, — заметил как-то Арнау.

Гилльем вынужден был согласиться.

— Не представляю, что бы произошло, — говорил Арнау, — если бы мы это сделали.

— Что ты хочешь сказать?

— Мы принимаем от людей деньги и вкладываем их в требования. Если бы мы отправили какой-нибудь корабль на Мальорку и король Хайме реквизировал его, у нас не было бы ни денег, ни товаров; мы не смогли бы вернуть депозиты. Мы и так подвергаем себя огромному риску этими требованиями. Но что бы случилось тогда?