Френк Слотер - Чудо пылающего креста

Все они были рады, когда вновь оказались среди заросших зеленью холмов: уж и впрямь нелегкая им выпала дорога с тех пор, как возле городка под названием Рафия они сошли с древнего «морского пути», ведущего на север вдоль берега моря. От Рафии они ехали по такой труднопроходимой и пустынной местности, каких Константин еще никогда не видел, пробираясь к городу Хеврон и далее к поселку Эн-Гади, из которого открывался вид на свинцово-голубую поверхность странного моря, которое, как объяснил Даций, не имело в себе никакой жизни из-за чрезмерной солености своих вод.

Рядом с Эн-Гади из земли выбивались большие источники, превращая поселок в оазис. Но, продвигаясь вдоль берега Мертвого моря на север, они снова оказались в местности все с теми же застывшими волнами камня, с разломами ущелий и пропастей, подобной скомканному в руке листу пергамента. Зеленые орошаемые поля вокруг Иерихона явились приятной переменой рельефа, и теперь, когда их путь за рекой постепенно уходил вверх, характер местности стал более походить на родную Константину Иллирику: вокруг были заросли кедра, лавра, серебристого тополя, акации, фисташки и олеандра.

Стаи птиц взлетали в воздух, потревоженные во время кормежки такой многочисленной группой проезжающих мимо всадников. А из зарослей, с берегов реки, до них изредка доносились то рычание льва, то глухое ворчание медведя, то пронзительный визг кабана. Несколько раз они мельком замечали странного вида зверька — Даций назвал его тушканчиком — с задними конечностями той же длины, как и тело, и с еще более длинным хвостом, которые позволяют ему преодолевать земное пространство с помощью ряда удивительно легких прыжков, создающих впечатление полета.

Поскольку они часто переправлялись через льющиеся с плато наверху реки, лошадям в изобилии хватало пресной воды. Однажды отряд остановился отдохнуть на высоте, откуда Даций показал рукой далеко на север, на искрящиеся синие воды озера, которое он назвал морем Тивериады или Галилеи. За ним, еще дальше на север, тянулась цепь заснеженных гор, и Константин вспомнил, что видел ее с другой стороны, когда они высадились в Кесарии. Даций, воевавший в этих краях с персами, назвал вершину горой Ермон, а район богатых пастбищ, густо поросших лесами холмов и процветающего там народа — частью древней области, называвшейся Гилеад.

— Именно в эту область, — сказал он Константину, — около тысячи лет назад бежал Давид, царь Израиля, изгнанный из Иерусалима своим старшим сыном Авессаломом.

— Откуда ты все это узнал? — поинтересовался Константин.

— Не думай, это не бабушкины сказки, — с ухмылкой заверил его Даций. — С нашими армиями императора Тита воевал один местный военачальник по имени Иосиф, когда в этих местах подавляли крупное иудейское восстание — это было больше двухсот лет назад. Иосиф написал историю своего народа; тебе понравится, почитай.

А почему этот твой Авессалом пошел на своего родного отца?

— Давид являлся одним из величайших царей Израиля, но когда он состарился, Авессалому стало невмоготу поскорее занять его место. Он был у народа любимчиком и к тому же очень тщеславным, поэтому кое-кто из знати решили, что, посадив его царем на место отца, они смогут добиться большей власти для самих себя.

— Много раз такое случалось — и раньше, и после этого.

— И будет случаться, пока люди не изменятся в сердце своем, — согласился Даций. — Давиду и Иову, главному начальнику его войска, требовалось время, чтобы собрать армию; Давид же не хотел, чтобы в битве между ним и Авессаломом пострадал Иерусалим, поэтому он и покинул столицу. И даже когда Авессалом гнался за своим отцом за Иорданом, Давид все еще приказывал, чтобы молодого царевича не убивали. Но Иов позаботился об этом. Авессалом отрастил очень длинные волосы, и когда он верхом спасался бегством во время битвы, они запутались в ветвях дерева, и он остался висеть. Иов увидел его и несколькими Дротиками поразил в сердце.

— Этого он и заслуживал за то, что хотел уничтожить своего отца.

— Несомненно, — согласился Даций. — Но иудеи дают другое объяснение. Они утверждают, что на все это была воля их Бога, чтобы другой его сын, Соломон, смог унаследовать царство и построить ему храм в Иерусалиме.

— Это тот же самый Бог, сына которого должны были распять?

Даций бросил на него быстрый изучающий взгляд.

— Откуда ты слышал об Иисусе из Назарета?

— Минервина была христианкой; да и мать моя имеет к ним склонность. В Дрепануме я однажды оказался в христианской церкви.

— Когда снова будешь писать своей матери, передай ей, чтобы держала свое отношение к христианам в тайне, — посоветовал Даций. — После этих новых эдиктов Диоклетиана о твердых ценах, выплатах денег и содержании золота и серебра в монетах дела идут не слишком-то хорошо. Я слышал, что некоторые придворные, ответственные за проведение этих указов в жизнь, стремятся взвалить вину на христиан, утверждая, что они своими заклинаниями вызывают злых духов, чтобы мутить народ.

— Два года назад с лишним я говорил императору, что это не сработает, — сказал Константин.

— Тогда будем надеяться, что виновными у него окажутся христиане, а не ты. Человек, которого звали Иисус из Назарета, проповедовал в этих местах, и у него было много сторонников, особенно вокруг Галилейского моря, к северу отсюда. И вот за восстание-то галилеян в Иерусалиме он и поплатился своей жизнью на кресте.

— Но христиане говорят, что он пришел спасти мир и отдал свою жизнь за тех, кто верит в него.

Даций издал звук, выражающий острое разочарование.

— Тогда почему же он не спас свой собственный народ? Спустя каких-то сорок лет после его смерти они снова взбунтовались против Рима, и с ними пришлось обойтись так же, как ты совсем недавно с Бусирисом и Коптом.

В Филадельфии, или Аммане, Константин со своим отрядом всадников стал лагерем в караван-сарае, месте отдыха для путешествующих, расположенном на окраине города. Кое-кто из его солдат был из Филадельфии, и Даций дал им увольнение, чтобы они могли провести ночь в своих семьях. Константин удивился, увидев одного из них разговаривающим с Дацием едва ли час спустя после ухода из лагеря. Вскоре оба пришли туда, где слуга Константина поставил его палатку.

— Вот тут Иосиан рассказывает странную историю, — доложил центурион. — Его отец занимается торговлей и слышал ее от погонщика каравана, который прибыл сегодня утром на рынок.

— Что за история?

— Хозяин каравана говорит, что он слышал, будто римская армия под началом цезаря Галерия движется из Антиохии на восток, чтобы напасть на персов.

— Какая же это новость? Император знал об этом до того, как мы ушли из Египта.