Френк Слотер - Чудо пылающего креста

— Но этот человек говорит, что Галерий пошел по дороге в Карры, а не на север через Армению.

— Карры! Что это ему вздумалось идти по такому рискованному маршруту?

— Причина та же, что была у Красса сто лет назад: надежда покрыть себя славой, внезапно нанеся удар по центру персидской сторожевой границы, пока Нарсех занят устрашением армян.

— Какие у него шансы на успех?

— Это безрассудный шаг. Но иногда там, где умным — погибель, глупым — победа.

— Приведи ко мне хозяина каравана, — приказал Константин солдату по имени Иосиан. — И вот еще что, Даций.

Скажи-ка мне, удалось ли командирам турм достать такое количество зерна и продовольствия, которое способны нести их лошади помимо самих седоков?

— Чтобы обеспечить форсированный марш?

— Для чего же еще?

Даций не ответил, но кликнул своего ординарца и велел ему принести карты, которые всегда носил с собой в походах в цилиндрическом футляре за седлом. Когда они прибыли, он развернул одну из них.

— Мы находимся здесь, — сказал он, ткнув пальцем в Филадельфию, — Дамаск — почти точно на север, до него дня два пути, если поднажмем. Там мы, вероятно, узнаем больше о том, что делает Галерий, и подготовим докладную для императора. Она дойдет до него к тому времени, как он прибудет в Антиохию, и, если Галерий действительно позволит поймать себя в пустыне, тогда придется назначать нового цезаря Востока.

Константин склонился над картой, с минуту изучал ее внимательно, затем сказал:

— А почему бы не обойти Дамаск, а там двинуть прямо на северо-восток, к Киркесию, где граница пересекает Евфрат? Так мы могли бы выиграть несколько дней.

— Как бы ты ни спешил, все равно Галерий будет утверждать, что ты слишком запоздал, чтобы помочь ему, какую бы он ни одержал победу, — напомнил ему Даций, — А если он попадет в ловушку, нам что — тоже в нее попадаться?

— Ты спрашиваешь или испытываешь меня, старая лиса?

— Понемногу и то и другое, — с ухмылкой признался Даций.

— Если цезарь Галерий будет побеждать, я скажу императору, что мы прибыли слишком поздно, чтобы оказать какую-то помощь. А если он будет проигрывать, армии понадобится вся помощь, которая только есть.

— Включая и нового полководца?

Константин пожал плечами.

— Кто знает? Самое главное сейчас — это не допустить еще одни Карры.

Тут подошел Иосиан с хозяином каравана — темноволосым, с гордой физиономией и ястребиным носом торговцев-бедуинов, способных ходить по древним, лежащим в пустыне дорогам, по которым веками ходили их предки со своими караванами. Константин почтительно с ним поздоровался и с помощью Иосиана как переводчика сразу же устремил на него поток вопросов.

— Ты видел эту римскую армию — ту самую, о которой говорил? — спросил он.

— Своими глазами — нет, благородный трибун, — отвечал хозяин каравана. — Но в Зуре мне о ней рассказывал человек, которому я доверяю. Он только что прибыл из города Баты и видел армию своими глазами.

— Баты находятся на главном пути из Антиохии в Карры и Резайну, — Даций поднес свой толстый, похожий на обрубок палец к карте. — Галерий, должно быть, захочет переправиться через верховья реки Хаборы и пойдет дальше к Низибису, что на границе. Если он успеет прийти туда, пока армии Нарсеха все еще будут сдерживаться севернее в Армении, он сможет сделать тогда быстрый марш-бросок через Сингару и выйти к Нину на реке Тигр.

— И всадить стрелу в самое сердце Персидского царства, — согласился Константин, — Отважный шаг, подстать только смельчаку.

— Или дураку.

— Галерий не таков, и ты, Даций, знаешь это не хуже меня.

— Тогда скажем так, что честолюбие может превратить его в дурака. — Даций показал на карте участок между Антиохией и широким изгибом Евфрата на западе, — Между горной местностью вокруг Карр и рекой Евфрат лежит песчаная пустыня, совершенно бесплодная, где не сыщешь даже дерева или источника пресной воды, чтобы напоить идущую по ней армию. Пока не проделаешь такой путь, не поймешь, какую жажду может испытывать человек, но в сто раз хуже возвращаться назад, когда отступаешь. Тогда легион должен держать свои ряды и смыкать их всякий раз, когда кто-то падает, и не останавливаться, чтобы помочь ему. Ведь когда шеренги ломаются, вражеская кавалерия может проникнуть вглубь и за считанные минуты искромсать весь легион на куски.

— Мрачную ты нарисовал картину, — сказал Константин. — Но если Галерию удастся разделить войска Нарсеха, римская граница передвинется намного дальше к востоку, чем прежде. — Затем добавил так тихо, что только Даций мог услышать: — И понадобится третий цезарь, чтобы править такой обширной территорией.

— Красс поставил десять легионов как раз на эту сторону игральной кости — и проиграл, — напомнил ему Даций. — Какие будут распоряжения на завтра? Поедем на север — к Дамаску или в пустыню?

— Какой кратчайший путь до Киркесия, где граница с Персией пересекается с рекой Евфрат? — спросил Константин у хозяина каравана.

Иосиан быстро перевел вопрос темнокожему бедуину, затем внимательно выслушал ответ и повернулся к Константину.

— Он говорит, что его люди не пользуются такими картами, как эта, господин, — перевел тот. — Знания о караванных тропах устно передаются от отца к сыну. В пустыне проводник выбирает звезду и идет по ней.

— А не знает ли он более прямого пути в Киркесий, чем через Дамаск? — настаивал Константин. — Если знает, скажи, что я ему хорошо заплачу за то, чтобы он провел нас туда.

Снова состоялся короткий диалог, с окончанием которого Иосиан доложил:

— Он знает один путь в окрестности Киркесия, по которому мало ходят, господин. Дорога каменистая, но проходимая и сокращает путь на несколько дней. Но ему придется заплатить за караван, который он только что привел сюда, ведь дальше он не пойдет.

— Твой отец ведь торговец, правда? — спросил Константин Иосиана.

— Да, благородный трибун.

— Скажи ему, чтобы купил караван у этого человека и позже перепродал его за то, что дадут. Ему заплатят разницу из средств императорской казны.

— Будет сделано, господин. — Иосиан без лишних слов отправился с хозяином каравана.

Константин молча смотрел, как Даций сворачивает карты и убирает их в футляр. Он ждал, какой приговор вынесет старый центурион по поводу намеченного им действия, но когда Даций заговорил, его речь скорее была похожа на монолог.

— Значит, молодой орел расправляет свои крылья, — проговорил тот с улыбкой и затем добавил: — Скоро мы увидим, как остры его когти.

Позади уже осталось много дней трудного пути верхом, когда наконец Константин и его команда остановили своих лошадей на западном берегу Евфрата, недалеко от того места, где великая река делала резкий поворот на север, в сторону цепи Таврских гор. В этой точке они находились на расстоянии целого дня пути на запад от их исходной цели назначения, от Киркесия, где римская граница пересекалась с Евфратом.