Михаил Ишков - Адриан. Золотой полдень

На следующий день по Риму поползли зловещие слухи — как оказалось, Нигрин, Квиет, Цельз, Пальма, Конст были убиты за день до вынесения приговора. Всех их зарубили в собственных домах: кого — в Фавенции, кого — в Байях, кого — в Путеолах.

Квиет был удавлен на пути в Рим еще за несколько дней до выступления Аттиана.

Фругий Красс, пытавшийся бежать, был пойман, но довезти его до Рима не удалось. Старик — сенатор скончался в каком‑то маленьком селении. Причина смерти была самая обычная — сердце не выдержало. В Риме эту смерть прокомментировали так — легко отделался. Позже других расправились с Лаберием Максимом — его утопили в собственном бассейне на Родосе, где он сидел с лета.

Все сразу — cтрах, жуткий холод, пожары — обрушилось на Рим. Согреваясь у жаровен, люди порой теряли бдительность, и, засыпая, нечаянно опрокидывали угли на пол. На третью ночь, когда с неба посыпались на редкость крупные снежные хлопья, занялось сразу в Субуре и на улицах Сандальщиков, Стеклодувов и Шорников. Префект города Бебий Макр вместо того, чтобы бороться с пожарами, пустил кровь из вены и покончил с собой.

Состоятельные горожане, справившись с первым испугом, не дожидаясь, когда дороги станут проезжими, устремились из города. Хозяева то и дело понукали рабов — лектикариев, и те спешной рысцой старались как можно скорее прибыть в Остию или первыми добраться до портовых городов в Кампании.

Не тут‑то было.

На государственных трактах, засыпанных снегом, возникли длинные пробки. В толпе разыгрывались душераздирающие сцены за право первоочередного проезда. Все готовы были пожертвовать имуществом, лишь бы сохранить жизнь. Многократно возросло количество завещаний, в которых большая часть имущества и наиболее выгодные промыслы, мануфактуры, откупы по сборам налогов, латифундии, виноградные и оливковые плантации передавались в руки нового принцепса. Не забывали и префекта претория, а также прочих близких к Адриану людей.

Длинная очередь выстроилась к Регулу Люпусиану. Люди часами ожидали своей участи. Тех, чьи завещания молодой вольноотпущенник отказывался принимать, презирали. Беднягу начинали обходить стороной. Многие не в силах справиться с ужасом убивали себя.

Безумства продолжались до самого приезда Адриана в Город. Император появился сразу после нового года — прискакал на взмыленном коне в сопровождении немногочисленной охраны. Спешился возле храма Конкордии, по его распоряжению глашатаи объявили со ступенек храма о немедленном созыве заседания сената. На этот раз никого не пришлось подгонять, отцы народа мчались на форум быстрее зайцев. От опоздавших старались держаться подальше, однако наказаний за медлительность не последовало.

Многие отцы — сенаторы явились в храм Кастора и Поллукса с кипой тщательно составленных оправдательных документов. Их подкрепляли завещаниями, в которых первым в перечне наследников упоминался цезарь. Некоторые прихватили с собой заранее заготовленные речи и панегирики, даже стихи, уповая на то, что император на досуге имел склонность к стихосложению. Они намеревались, как только представится удобный случай, непременно вручить их правителю и при этом заверить его в беспредельной преданности и бескорыстной любви.

Заседание долго не могло начаться. Все ждали, что скажет принцепс, однако тот на удивление долго собирался с мыслями. Адриан, стоявший возле кресла председательствующего, по — видимому, забывшись, неожиданно начал расхаживать по возвышению. Затем также внезапно спохватился, сел в кресло, развернул свиток, принялся мять его в руках.

Пауза вконец добила сенаторов. В заде повисла гробовая тишина. Многие обреченно опустили головы и со страхом ожидали приговор. Кое‑кто наоборот — не сводил глаз с документа в руках цезаря — тот все более превращался в скомканную, ни на что не годную, кроме как на подтирку, бумагу. Каждый из присутствующих многим бы поступился, только бы узнать, что в этом свитке? Не список ли следующих кандидатов в государственные преступники? Кто теперь мог быть уверен, что наказание обойдет его стороной!

Наконец Адриан прокашлялся и объявил.

— Отцы — сенаторы и римский народ…

Начал он чрезвычайно миролюбиво. Прежде всего, император принес извинения за допущенный произвол. Он заявил, что знать не знал о казнях выдающихся полководцев. Он назвал их одними из самых достойных государственных деятелей, соратниками его отца. Вину за поспешность и нарушение законной процедуры Адриан возложил на тех, кто превысил полномочия и, игнорируя волю цезаря, позволил себе настоять на неуместном решении.

— Виновные будут обязательно наказаны. Всем гражданам следует объявить — этот постыдный случай больше никогда не повторится. Все должны быть уверены, сила закон превышает волю правителя. Я клянусь, что всякое обвинение, которое касается сенаторов, будет расследовано со всей тщательностью. Расследовано в самом сенате, самим сенатом, и только ему будет позволено выносить окончательно суждение по этому вопросу. В том клянусь Юпитером всемогущим, Юноной и Минервой, также призываю в свидетели своего божественного отца.

Эта клятва вконец сразила сенаторов. Сначала никто даже не шелохнулся, потом в зале загромыхала буря оваций. Кто‑то бурно зарыдал, кто‑то, вытирая слезы, принялся судорожно рвать припасенные бумаги и завещания. Особую ненависть вызывали стихи — их рвали исступленно, на мелкие кусочки, чтобы никто из соседей не смог догадаться, посредством какого постыдного средства тот или иной сенатор желал спасти свою жизнь.

В грохоте аплодисментов послышались возгласы, призывающие сенаторов воздать должное победителю парфян и наградить его званием Отца народа. Кто‑то воскликнул: «Триумф! Разве милосердный не заслужил триумф?!» Призыв подхватили: «Статую! В два, нет, в три человеческих роста!..»

Адриан поднял руку и, дождавшись, когда стихнет шум, заявил, что пока не смеет претендовать ни на высокий титул, ни на статую. Что касается триумфа, он состоится непременно, но честь следует оказать не ему, но настоящему победителю — божественному Траяну.

* * *

Вечером следующего дня Люпусиан заглянул в дом Лонгов и сообщил, что разгул страстей, по всей видимости, начал стихать. С утра улицы и форумы заполнились народом, в город начали возвращаться беглецы. Многочисленные делегации сенаторов, состоятельных граждан, жителей римских кварталов, группы высокопоставленных жрецов разнообразных культов, прижившихся в Риме, весь день посещали императора и выражали благодарность за своевременное и почти бескровное разрешение кризиса.

Особенно доволен был Аттиан.

Лупа подтвердил, что несколько часов назад префект претория попросил Адриана отставить его от должности.