Михаил Ишков - Траян. Золотой рассвет

Дождавшись, когда под землей затих последний звук, когда стрелять из‑под земли уже было некому, префект приказал напрочь завалить лаз, после чего отряд отправился в обратный путь.

Известие о мрачной пещере, преддверии Аида, где префект сингуляриев Лонг обнаружил и уничтожил спрятанный Децебалом в засаде отряд головорезов (очевидцы, не покидавшие лагерь, утверждали, что все они сплошь жуткие даймоны, порожденные земной бездной), слухи о грудах золота и серебра, якобы вывезенных Ларцием из этой пещеры, — вызвали в римском лагере небывалый восторг. Последовавшая вскоре весть о возвращении отряда всколыхнула солдат, торговцев, лагерных шлюх, а также всех приписанных к многочисленным строительным и обслуживающим войско командам. Люди бросали рабочие места, слезали с возводимых крепостных стен, спрыгивали с лесов, с помощью которых возводили каменный мост через Бистру, и, не обращая внимания на окрики и палки центурионов, словно обезумев, мчались к северным воротам лагеря, куда вскоре должен был прибыть отряд Лонга.

Ждали напряженно, приложив ладони к глазам. Солнце клонилось к закату, когда натоптанную дорогу вдали, у перевала затянуло пылью. Внезапно в ясном небе прогремел раскат грома. Этот божественный знак, приветствовавший победителей и предвещавший удачу, вызвал в толпе бурю восторга. Неистовый пыл овладел людьми. Солдаты с криками бросились навстречу префекту. Им показалось малостью пронести Лонга на руках через весь лагерь, словно тот одержал великую победу, решившую исход войны; они подняли его на ритуальное возвышение, на котором среди золотых значков, в окружении вымпелов когорт и конных ал, возвышалась золоченая фигура императора. Они принялись качать его конников — этих подбрасывали так высоко, что перепуганные босоногие испанцы и жители островов менялись в лицах. Участников похода тоже приволокли на преторий, поставили перед возвышением.

Раздосадованный, оторванный от дел Траян в первое мгновение никак не мог понять, почему шум? Зачем эти вопли, скандирование? Некоторое время император терялся в догадках — что могло случиться в лагере? Легионеры взбунтовались? Но по какой причине?! Прислушавшись, различил выкрики, призывавшие его выйти и приветствовать героев? Каких героев?! В толпе вдруг явственно обозначился лозунг, требовавший немедленно проломить головы «грязным дакам». Траян растерялся — легионеры сошли с ума?! Они рвутся в бой? Между тем со стороны площади перед императорским шатром, уже сложился слаженный призыв — громи Децебала! На Сармизегетузу!! Пусть цезарь не волынит и ведет их в бой. Оторопь схлынула, Траян несколько пришел в себя. В этом безумном возбуждении, охватившем солдат, не было ничего удивительного, такое в лагерях случалось сплошь и рядом. Достаточно пустякового слуха о воровстве или об умышленной задержке с выплатой довольствия, известия о нежданной победе, удара молнии или раската грома, чтобы солдаты возмутились. Кстати, при Гае Марии легионы взбунтовались вот по какой причине — задавленные тяжелыми строительными работами и бесконечными воинскими упражнениями, воины потребовали от полководца, чтобы тот немедленно вел их на германцев.

Когда же неимоверно взволнованный, светившийся божественной радостью Афр (префект лагеря всегда отличался редкой невозмутимостью и флегматичностью) вбежал в палатку; когда вскинул руку и поздравил императора с победой, Траян окончательно опешил.

— С какой победой. Афр?

— С великой, лучезарный! — с воодушевлением воскликнул Афр. — Лонг разгромил даков в Медвежьем урочище.

Траян едва не вспылил. Хвала богам, сумел сдержать гнев, только хмыкнул. Теперь он явственно различал, что выкрикивали воины — слава цезарю, слава Лонгу, долой Децебала, режь даков и еще какую‑то чушь. Почему без команды? Кто позволил бросить работу и собраться на претории? Некоторое мгновение император размышлял, потом приказал префекту лагеря привести себя в порядок — поправить шлем, нагрудную кирасу, наплечные ремни, поддерживавшие кирасу, пояс, на котором висел меч, потом уже докладывать. Афр изумленно поморгал, затем, исполнив все, что подсказал цезарь, объявил, что префект гвардейской конницы Ларций Корнелий Лонг вернулся с неслыханной победой. Он утопил врагов и взял богатую добычу.

— Как утопил врагов? — удивился император. — Афр, здесь море?

— Он утопил их в пещере, где они таились. Говорят, погибло более пяти тысяч варваров.

— Кто‑нибудь видел их трупы? — быстро спросил император.

Спальник Зосима тем временем молча приволок парадную форму — позолоченный давленный по грудным мышцам панцирь с прикрепленной к нему юбкой, состоящей из кожаных полос, меч на перевязи, пурпурный плащ, застегивающий на левом плече. Последним притащил императорский жезл.

Афр, несколько протрезвевший и с виноватым видом поглядывающий на Траяна, скупо ответил.

— Никто. Однако, цезарь, полагаю, не стоит разубеждать воинов. Они жаждут видеть императора. Они горят желанием поздравить тебя с победой.

Траян не смог сдержать изумления, когда обнаружил, что и члены претория тоже необыкновенно возбудились, поздравляли Ларция, жали руки конным лучникам, обнимали их за плечи. Адриан счел за честь встать рядом с виновником торжества, вконец смущенного подобной, внезапно свалившейся на него славой. До той минуты, когда его ловко сдернули с коня и водрузили на плечи, Ларций и предположить не мог, что совершил что‑то героическое. Левая, искалеченная, а теперь и раненая рука онемела, перевязка уже насквозь пропитала кровью. Голова кружилась, но он, стиснув зубы, терпел. Ждал, когда император вызовет его для доклада. В любом случае следовало держаться на ногах, ни в коем случае нельзя было нарушить ликование. Пусть обнаружение тайного укрытия даков никак нельзя было приравнять к великой победе, решавшей исход войны, однако лишать солдат радости тоже недопустимо. Ларций, как опытный человек, достаточно поживший в лагере, хорошо знал, что воины всегда возбуждались внезапно. Случалось, с той же непосредственностью они устраивали самосуд.

Траян вышел из шатра и вскинул правую руку. Встреченный громкими восторженными криками, император через плац направился к возвышению, с которого Ларций к тому момент уже успел спуститься, встал у барьера, вскинул правую руку и провозгласил.

— Аве, герой! Аве, гражданин! Докладывай.

Ларций, стараясь держаться по стойке смирно, доложил, что обнаружил засаду, разгромил врага, взял добычу. Никаких точных цифр не сообщил — этого солдатам не надо. Потом все подсчитают, взвесят, оформят.

— Я гляжу, ты ранен? — спросил Траян.