Нид Олов - Королева Жанна. Книги 1-3

В этот момент ему подали записку от каноника ди Аттана. Пробежав ее, он сказал декану:

— Предлагает задержать этих молодчиков…

— Увы, — вздохнул декан, — по уставу невозможно…

— Да, я знаю. Но все же… и Университет имеет границы, не так ли? — И на обороте записки он нацарапал два слова на вульгарнейшей латыни: sola fori, что должно было означать: «Только на площади». Каноник ди Аттан прочел и удовлетворенно кивнул.

— Я еще не кончил, — сказал брат Жан, когда установилась относительная тишина. — Мне кричали здесь обвинения в ереси. Мне кричали даже что-то о костре… — В голосе его проскользнули надменные нотки, но брат Родриго снова сдавил его руку. — Я хочу сослаться на одно высказывание, которое гласит: «Еретиков следует побеждать Писанием, а не огнем, ибо иначе палачи стали бы ученейшими теологами в мире». И это сказал не Сервет, не Коперник, не богохульник. Это слова Мартина Лютера.

Студенты бешено захлопали. Даже церковники оценили ход брата Жана. Аббат Калаярт проворчал:

— Ну и мальчишка, ну и хват!..

— Что же до ссылки на древних людей, то она взята как раз из Писания. Диспутант был прав, говоря, что Бог поставил человека на пьедестал царя природы, запретив сходить с него. Но человек сошел. Человек дерзнул сойти, иначе он не был бы человеком, он был бы только мертвой статуей царя природы. И человек был изгнан из рая, наг и беззащитен. Он ошибался. Вспомните, сколько раз люди сотворяли себе идолы и литые кумиры и поклонялись им, и Бог карал их за это, ибо они отрывались таким образом от природы, от познания истинного Бога. И когда человек познал природу вокруг себя, взор его устремился в небо. Николай Коперник открыл, что Земля отнюдь не есть центр мира, что она едва ли не край его, он открыл, что Солнце светит не только нам, но и мирам другим. Стал ли от этого человек зверем? Я не вижу этого. Я вижу другое — он стал в еще большей степени человеком. Ибо он доказал еще раз, что он царь природы и желает владеть ею безраздельно!

Гром, крик, рев обрушились, как лавина. Стены зала дрогнули. Диспутант стоял спокойно, только щурился.

— Перестаньте вопить: ересь, ересь! — махал руками брат Агнус. — Опровергните нас, обвинять будете потом!

— Наглецы, еретики, осквернители святыни! — рычали теоретики. — Вам стыдно показать лица! Снимите маски, эй, вы!

Все, что касалось масок, брат Агнус пропустил мимо ушей:

— Зачем же вы тогда вывешиваете такие тезисы? Мы пришли открыто высказать свое мнение.

— Да, таковы были тезисы, — сказал диспутант, подняв руку. Шум стих. — Искатели Истины, вы пришли, чтобы высказать ваше мнение, вы его высказали и были выслушаны. Собрание возмущено допущенной вами ошибкой, на которую позвольте вам указать Ошибка не в ваших рассуждениях. Она гораздо глубже, ошибка в самом начальном корне. Вопросы, поставленные здесь могут быть решены sola fide [45] Исключительно верой ( лат.). . К ним надо подходить проникшись верой и отринув всякое сомнение Таково непременное условие. Оно было нарушено вами и как только это случилось, в ваши рассуждения проник Диавол. Тут, как и повсюду, всякая вещь принадлежит либо Богу, либо Сатане. Поскольку она Богова, она не Сатаны, и наоборот. Вы же, молодые люди, вздумали найти средний путь, но, отходя от Бога хотя бы на волос, вы попадаете в лапы Сатаны и не замечаете уже, что ваша логика есть сатанинская логика. Вам здесь кричали о ереси, и вы полагали, что это пустые слова. Но это не пустые слова, Вашими устами говорил Диавол, он не отрицает Бога начисто, Диавол хитер, но он вложил в ваши уста рассуждение об универсальной субстанции — Бог есть все, ergo, все есть Бог. Именно за это был сожжен еретик Сервет…

— Очень хорошо, — шепнул аббат Калаярт Мимельяну. — Он свел на нет все их рассуждения.

В самом деле, зал совсем притих. Монахам был нанесен чувствительный удар. Все ждали, что они скажут.

Но недаром же их было пятеро.

Поднялся брат Филиппо де Кастро и задорным мальчишеским голосом задал такой вопрос:

— Преподобный отец, если мир не есть Бог, то мир есть мертвая субстанция, но где же тогда находится Бог?

— Бог находится вне ее и привносит в нее свой порядок тогда, когда ему угодно это, — объяснил Басилар Симт.

— Значит, когда прорастает росток, Бог присутствует при этом?

— Росток прорастает с Божьего соизволения.

— И когда перезрелый плод падает наземь и сгнивает, но остаются семена и дают новые побеги, причем не сразу, но по прошествии зимних холодов — это все также предусмотрено Богом?

— Все в мире проникнуто божественной гармонией, — сказал архидиакон и перекрестился.

— Правильно ли я понял вас, что под понятием «всепроникновенность божественной гармонии» подпадает каждая вещь, каждое деяние и все, что ни совершается в мире?

— Вы правильно поняли меня.

— Благодарю вас, отец. Итак, божественная гармония пронизывает мир. Никакое движение невозможно без Бога, мы же видим, что мир движется вечно и повсеместно. Бог есть все. Так сказал мой соотечественник Мигель Сервет, в чем же его заблуждение? Ведь вы преподобный отец, подтвердили это сами…

— А-а-а-а!

Изощренный ученик мурьянов слишком поздно заметил ловушку, устроенную ему наглым юнцом в черной маске. Общий крик вырвался у всех. На лице архидиакона промелькнула растерянность.

Но теоретики слишком долго терпели надругательство над святыней. Их терпение иссякло, и это спасло диспутанта.

— Бей их! — заорал кто-то утробным басом. — Это католики, только они способны на такое кощунство! Бей их, братие!

Слово было сказано. Магистры, бакалавры и писаки, пылая священным гневом, повскакали с мест. Началась суматоха.

— Становится жарко, — шепнул Жану брат Агнус, — чего доброго, нам не выбраться.

Брат Жан перехватил его руку.

— Оставь в покое пистолет!

— Что же, ты откроешь лицо?

— Ни в коем случае, ты с ума сошел. Подожди — Брат Жан поднялся и махнул рукой, желая привлечь внимание арбитра, но его движение было истолковано неверно.

— Они бегут! Держи их!

Церковные крысы, сидевшие во втором ряду, полезли на пюпитры, чтобы своими руками схватить еретиков. Один из них уже вцепился в руку брата Жана. Он получил сразу три тычка и, потеряв равновесие, шлепнулся вниз, увлекая за собой других нападающих. Затрещали сутаны, посыпались бумажки.

В этот миг сверху, как будто прямо с потолка, спрыгнул человек с обнаженной шпагой. Он ловко устоял на спинках кресел второго ряда. На нем был кожаный военный колет: широкий плащ с капюшоном развевался за его спиной, как черный парус. Увидев такого страшного человека, магистры и писаки забились под пюпитры.

— Воители Истины, спасайтесь! — крикнул он голосом, привыкшим командовать.