Михаил Ишков - Семирамида. Золотая чаша

Он сделал паузу и принялся напевно, на манер жрецов, декламировать:

Наступила тишина. Первым ее нарушил Сарсехим.

— Гула упоминала о подарке. Она так выразилась: «они проверят, правда ли Шаммурамат питалась молоком богини»? Она утверждала, что ее подарок нельзя пощупать, нельзя отвергнуть.

Ардис насупился.

— Ты полагаешь?..

— Да. Чем еще она может отомстить скифянке… Я хотел сказать, Шаммурамат.

В этот момент Буря взорвался.

— Их всего пятеро. Как они доберутся до Шами?

Сарсехим усмехнулся.

— Эх, приятель, если негодяям щедро заплатить, они найдут способ. А для молодой женщины хватит и пяти негодяев, чтобы замучить ее до смерти, особенно если среди них есть «осел». Поверь, я знаю что говорю. Это священный обряд. Им пользуются, когда Баал гневается или скучает.

Ардис трезво рассудил.

— Они опередили нас на полдня. Много, если считать, что у них прекрасные скакуны.

— У меня не хуже, — буркнул Буря. — Я догоню их.

— Не сметь! — завопил евнух и потряс кулаками над головой. — Стоит тебе попасться в руки ассирийцам, и уже ничего нельзя будет исправить.

— А сейчас можно? — усмехнулся Ардис.

— Сейчас можно промолчать. Если что-то и случится, мы здесь ни при чем.

— А если в Ашшуре докопаются?..

— Мы уже будем в Вавилоне.

— А если они потребуют у Закира выдать нас.

— Закир откажется.

— Ты хитер, Сарсехим, но и я не дурак. Ты рассчитываешь — тебя, мол, царь не выдаст, ты успеешь подлизаться, все свалишь на меня. Только учти, никто из нас, угодив в лапы ассирийцев, молчать не будет.

— Что ж теперь делать? — воскликнул Сарсехим.

— Я помчусь в Ашшур! — заявил Буря. — Помчусь как ветер, помчусь быстрее птицы. Я успею. Я должен успеть.

— Глупости! — оборвал его Ардис. — Кто в стране разбойников прислушается к скифу.

— Я отыщу Нинурту.

— Кто допустит тебя до начальника ассирийской конницы.

— Я все равно помчусь!..

С этими словами Партатуи-Буря бросился к своему скакуну, вскочил на него и поскакал на юг.

Ардис и Сарсехим бросились за ним.

— Стой! Стой!

Евнух упал на колени, принялся с ожесточением бить себя по лбу.

— Он погубит нас всех! Он выдаст нас всех! Его затопчут конями. Ему рот не позволят открыть.

— А если он спасет всех нас? — спросил Ардис.

Евнух тут же поднялся, принялся отряхивать колени.

— Если спасет, — деловито отозвался он, — получит награду.

Бурю схватили в воротах Ашшура. Здесь его догнали конные ассирийцы с выставленной в степи заставы, они гнались за ним еще с полудня. Стражи на воротах, заметив усталого донельзя, страшно возбужденного скифа едва не подняли его на копья, заставили спешиться. Тут и подоспела погоня.

Пленника поволокли во дворец, бросили к ногам Иблу. Наместник, сидя на возвышении, к которому вели широкие ступени, некоторое время разглядывал варвара. Приметил, что тот, хотя и скиф, но эмблему на высоком колпаке имеет вавилонскую [9].

— Язык знаешь? — обратился он к Буре.

Тот что-то буркнул в ответ.

— Поставьте его на ноги, — приказал наместник.

Стражники исполнили приказание. Буря попытался освободиться, однако воины еще крепче сжали его.

— Господин, я — посланец от Ардиса, начальника конной стражи каравана, который отправился в Дамаск.

— Да ну! — восхитился Иблу. — А кто такой Ардис?

— Господин! — с отчаянием воскликнул Буря. — Позволь мне поговорить с твоим племянником?

— Почему не со мной? — удивился Иблу.

— Потому что ты не знаешь Ардиса.

— Это что-нибудь меняет?

— Меняет, господин. Где твой племянник, господин?

— На охоте.

— Где его супруга Шаммурамат.

— Тоже на охоте.

Буря внезапно и звучно зарыдал, вновь попытался вырваться.

Стражи еще сильнее сжали пленника. Тот ослаб, обвис на руках. Воины перевели дух, и в следующий момент Буря изловчился и ударил одного из стражей ногой в пах. Тот вскрикнул, выпустил руку. Буря тут же освободившейся рукой ударил кулаком другого. Ему удалось вырваться. Он бросился к Иблу. Наместник побледнел, вскочил, взялся за рукоятку ножа, однако скиф упал ему в ноги, взмолился.

— Господин, если тебе дорога честь семьи?.. Если тебе дорого счастье Нинурты?.. Если тебе пришлась по сердцу Шаммурамат, срочно направь воинов, чтобы те окружили ее и никого не подпускали…

В этот момент его ударили рукояткой меча по голове, и Буря потерял сознание.

Иблу презрительно глянул на стражей.

— Плохо держите. Скажете Ушезубу, что я недоволен. Этого привести в чувство. И побыстрей!

Бурю окатили водой из кожаного бурдюка. Тот встрепенулся, встряхнул головой. Иблу подсел к нему поближе, приказал.

— Говори.

— Нельзя, господин. Чужие уши.

— Ты больше не будешь бросаться на меня?

— Нет, наместник. Ты — моя единственная надежда.

— Хитро и непонятно. Все прочь.

— Господин, — бросился к нему появившийся Ушезуб. — Я знаю этого человека. Он буен и своенравен.

— Он точно из вавилонского каравана?

— Да, но…

— Все прочь! — повысил голос старик.

Воинов, сбежавшихся защищать господина, как ветром сдуло.

— Говори! — приказал он Буре.

Нет более захватывающего развлечения, чем облава на диких ослов. В иных местах их называют онаграми, кое — где куланами, но как ни назови своевольное животное, взять его, особенно в степи, — трудное дело.

Здесь нужна сметка.

Следопыты, с утра следившие за стадом, обнаружили себя, когда онагры двинулись к реке на водопой. Многочисленно — плотной, изогнутой цепью всадники отсекли животных от реки и постарались поворотить их в сторону обрывистых террасных откосов, где прятались засады.

В неприступных обрывах кое — где были заметны ложбины, проточенные водами, стекавшими с раскинувшегося повыше террас просторного, обильного разнотравьем плато. В одной из таких промоин притаились Нинурта, Шами и Набу-Эпир, выразивший желание поучаствовать в таком захватывающем мероприятии, как гон диких ослов.