Михаил Ишков - Семирамида. Золотая чаша

— Ты мог бы намекнуть, — возразил Нину, — в чем причина такого строгого надзора. Я в долгу не останусь.

— Верю, — согласился старший, — только нам самим неизвестно, зачем нам приказали бдительно наблюдать за тобой. Полагаю, все скоро выяснится, а пока, прости…

Он развел руками.

Более Нинурте ничего не удалось выведать. Странным казалось, что эти люди, подчинявшиеся настоятелю храма Ашшура в Калахе и не участвовавшие в боевых действиях (Нину, по крайней мере, никогда не видел их в армейских рядах) как влитые сидели на конях и прекрасно владели оружием.

Когда вдали показались стены Ашшура страх за собственную жизнь немного притупился, однако Азия, вечером догнавший посольство, передал приказ царя, запрещавший туртану под страхом смертной казни останавливаться в родном городе.

— Тебе предписано без промедлении следовать в Вавилон.

— Не имея ни отдыха, ни ночлега? — воскликнул Нинурта. — Взгляни, солнце садится, а Ашшур рядом, полчаса пути.

— Нет, храбрейший, отдохни в шатре, который разбили сопровождающие тебя люди. Сейчас и на воздухе замечательно спится, ночь обещает быть теплой. Великий царь особо наказал, чтобы ты берег себя и заботился о своем здоровье. Твоя жизнь и твой меч скоро очень понадобятся Ассирии.

Они разговаривали ввиду шатров. Сопровождавшие туртана люди толпились поблизости.

— В Вавилоне ты оценишь состояние местного войска, — невозмутимо продолжил старший писец, — и в случае необходимости подготовишь вавилонян к походу на север. Когда получишь приказ, приведешь их в Калах. До того момента тебе запрещено отлучаться из Вавилона.

Азия замялся, потом, как бы невзначай, предупредил.

— Меня предупредили, чтобы я не оставлял тебя без надзора.

Нинурта взял писца под руку и поволок в сторону, подальше от спутников. Начальник охраны встрепенулся, затем, очевидно положившись на царского писца, отвел глаза.

Азия в общем-то не очень сопротивлялся, вел себя покладисто, вовремя переставлял ноги и всем своим видом демонстрировал готовность услужить второму человеку в государстве.

Когда разведенные неподалеку от речного берега костры скрылись из вида, писец решительно оторвал от себя чужие руки и сам спустился к воде. Там срезал охапку тростника и уселся на нее, оставив расположенную рядом каменную глыбу для туртана, тем самым как бы подчеркивая незыблемую иерархию между ними. Этот поступок можно было истолковать и так, что царскому писцу было запрещено унижать опального вельможу. Это что-нибудь да значило, и Нину, устроившись повыше писца, перевел дух.

— В чем я провинился перед великим царем, Азия? — спросил Нину.

Царский посланец ответил не сразу. Прежде он долго наблюдал за устремившимся к земле небесным светилом.

Смеркалось быстро. Солнце — Шамаш, зевнув, скрылось за горизонтом — там, как сказывают и пересказывают, всевидящий бог усядется в лодку и отправится на противоположный край земли, откуда утром ему придется вновь карабкаться в зенит, чтобы затем совершить головокружительный спуск на берег Мирового океана, где его опять будет поджидать золотая лодка.

Через несколько минут пришел черед звездам оглядеть землю. Всем известно, что звезды — это роскошные дворцы, в которых обитает тот или иной небожитель. Им все ведомо, даже тревога, поселившаяся в душе Нину с того момента, как его подняли с постели и так спешно отправили в Вавилон.

Нинурта поторопил писца.

— Может, в том, что я отказался избивать своих соотечественников в Шибанибе? Или в неуместной приверженности старой дружбе?

— Нет, Нинурта, причина в том, что кое-кто убедил царя, что ты готовишь против него заговор.

Нину изумленно глянул на писца и не удержался от возгласа.

— С какой стати?! Зачем мне это надо?!

Азия не обращая внимание на туртана, хладнокровно добавил.

— Или тебя против твоей воли могут заставить возглавить заговор.

— Еще интереснее! — Нинурта шлепнул себя по коленям. — Кто и каким образом мог бы заставить меня изменить побратиму?

— Вот именно, «побратиму». Именно это обстоятельство губит тебя сильнее всяких доводов разума.

— Объяснись, писец! Хватит ходить вокруг да около.

— Кто-то из очень сильных в Калахе и те из жрецов, кто не забыл, какими привилегиями их обещал вознаградить Шурдан, убедили царя, что далее так продолжаться не может.

— Как?!

— Твои недруги утверждают — триумвират, который сложился вокруг государя, далее терпеть невозможно.

— Почему?

— Восстанет «царский полк».

Нинурта ошеломленно глянул на заметно помрачневшего Азию.

— Зачем «царскому полку» бунтовать? Разве великий царь не расплатился с ними сполна? Разве каждый из воинов не вывез арбу добычи из Шибанибы?

— Это дело прошлое, туртан. Всякий присвоивший чужое добро надеется, что так будет продолжаться и впредь, а для этого необходима твердая власть. Или наоборот — полное безвластье. Промежуточное состояние немыслимо.

— Я не понимаю, о каком промежуточном состоянии ты ведешь речь? В чем ты видишь промежуточное состояние?

Азия усмехнулся.

— Ты, туртан, ослеплен победой. Ты не замечаешь, что творится вокруг. Прошло полгода после подавления мятежа и разрушения Шибанибы, а многим до сих пор неясно, кто правит Ассирией. Царская ли воля непререкаема или всем, как во время войны, заправляет твоя супруга? А может, правишь ты, Нинурта? Это очень опасные и ненужные для власти вопросы, тем более если находятся зловредные людишки, утверждающие — зачем нам не имеющий голоса в собственном дворце правитель, если у нас уже имеется царствующая пара. Что произойдет, если горячие головы сообразят — давайте поможем этой парочке расправиться с несравненным, и тогда на нас посыплются новые награды.

— Ты имеешь в виду меня и Шами?

— Да, храбрейший.

— Кто же мутит воду?

— Например, небезызвестный тебе скиф Партатуи.

Нинурта не удержался, вскочил, принялся расхаживать по влажному берегу.

— Этого я всегда хотел удавить собственными руками! — не скрывая раздражения, отозвался он.

— Разве дело в скифе?

— А в чем же?!

Нинурта сел на камень, долго и тоскливо смотрел на воды священного Тигра, набегавшие на низкий поросший тростником берег.

Наконец он подал голос.

— Азия, неужели непонятно, что эти наветы выеденного яйца не стоят! Даже такой тугодум как наш Шамши вряд ли клюнет на них.

— Да, если отнестись к ним здраво. А если кому-то очень хочется поверить в них?

— Зачем верить!! — воскликнул Нинурта.

Бросив взгляд на кромку обрывистого берега и заметив там голову подслушивающего соглядатая, туртан швырнул в него подобранной с земли галькой.

— Вон!!!

Голова мгновенно скрылась в кустах. Нинурта, успокоившись, вновь уселся на скалистый выступ и уже более рассудительно спросил.