Владимир Возовиков - Эхо Непрядвы

— Ну-ка, рязанец, чего заробел? Говори — не съедим.

Николка встретил внимательный взгляд дородного человека в голубом охабне, сглотнул ком и услышал свой изменившийся голос:

— Не рязанец я. Москвитянин — со Звонцов, кузнецкий сын. Увечного оставили на Рязанщине, неволей держали.

Бояре с любопытством разглядывали молодого вестника, и он вдруг узнал среди них колючеусого рослого человека: Боброк-Волынский, великий воевода — тот, что велел взять отца в Москву. Как знать, может, семья Николки где-то близко?

— Бежал? — спросил тот же дородный, тоже как будто очень знакомый Николке.

— Нет, — ответил смелее. — Старостой нашим, Кузьмой, послан в Москву с вестью о татарах.

В дороге на такой случай Николка целую речь заготовил, а хватило ему нескольких слов. Однако слова его как будто заморозили горницу с людьми. Дородный, в котором он теперь угадал великого князя, наконец спросил:

— Ты сам каких-нибудь татар видал?

— Нет, государь. Не видал и не слыхал о них.

— Говоришь, тиун послал тебя? Што он за человек?

— Кузьма-то? — Николка улыбнулся. — Куликовец он. Охотником ходил на Дон с иными рязанцами.

— Подь-ка сюда, к окошку. — Димитрий посторонился, Николка, едва дыша, стал рядом, увидел дрожащее зарево.

— Горит… Далеко.

— Ты по пути видал еще пожары в той стороне?

— Нет, государь, не видал.

— Ну, спасибо за весть. Сыщи тиуна — пусть определит тебя на ночь. Может, еще позову.

— Государь! — Николка заволновался. — Человек со мной, из ватажников он. Спас меня на рязанском порубежье от лихих людей и после оберегал. Не таился он, а его тут схватили и — под засов. Ратником он хочет в ополчение…

Один из бояр прервал:

— Ступай-ступай, разберемся.

Николку отвели в тесную горенку, уставленную прялками, дали чистую дерюгу, он разостлал ее прямо на полу, укрылся армяком и уже не слышал, как рядом укладывался выпущенный из-под стражи спутник. Разбудили его бесцеремонные толчки. Отрок в распущенной льняной рубахе смеялся, открывая щербатый рот. Кряж, рыча, потягивался со сна.

— Ох и здоровы спать вы, мужики! Уж полден прошло, вы же храпите на весь терем. Велено вам — в дружину боярина Уды.

— Ты б нам, отроче, поись чево сыскал, — попросил Кряж неожиданно плаксивым голосом.

— А вы б спали подольше. Ладно, только умойтеся на дворе да ремки свои поменяйте — одежку я там на колоду положил.

Широкий княжеский двор был пуст. Отрок пояснил, что все ушли на великий Ходынский луг, где завтра — смотр войска.

— Это ж вы привезли вести о Тохтамышевой орде?

Николка вздрогнул. Неужто и впрямь его слово подняло и вывело на боевой смотр московские рати?

— Ну, брат Микола, кажись, нас и вправду в дружину поставили! — Довольный Кряж, умывшись, примерял зеленый воинский кафтан и шаровары. — И чего ты там такое князю с боярами наговорил, чем улестил их?

— Ничего я им не говорил, окромя того, што сам знаю.

— Думаешь, этого мало? Правда, она и в ремках правда.

Одеваясь, Николка думал о ночном зареве. В той стороне Звонцы. Будь он свободен, сейчас же пошел бы туда, навстречу Орде. Но ему велено к боярину. Уда — имя-то известное на Руси. Значит, прежний хозяин Звонцов погиб…

За воротами опустевшего Кремля волновалась Москва. Толпа кипела на площади у Фроловской церкви, — здесь собирался отряд посадских ополченцев, первые сотни уже двинулись улицами вниз, к Неглинке; женщины, ребятня, зеваки хлынули следом. Мальчишки размахивали деревянными мечами. Не было на лицах растерянности и страха. Две недавние победы над Ордой вселяли надежду: князь остановит врага.

Обходя пешцев, Кузнецкой слободкой выехали к плотине. Всюду пустовато, даже у мельниц не суетился народ, вольно изливалась вода через деревянные дворцы, молчали жернова и пилы, работающие от водяных колес, и — ни одного удильщика.

Великий Ходыиский луг был уставлен стожками сена; с московской стороны, по краю бора, его облегали ряды воинских палаток, в середине, на зеленой отаве по берегу извилистого ручья, паслись табуны. Еще больше лошадей стояло у временных коновязей или у распряженных телег. Боярские шатры выделялись величиной и разноцветными значками на длинных шестах. Курились дымки, ополченцы, сидя под телегами, очищали от сала полученное оружие и кольчуги, кое-где еще полдничали, запивая сухари и вяленину родниковой водой. Встречный дружинник указал расположение княжеского полка, куда входила тысяча боярина Уды.

— Не густо войска, — заметил Кряж.

— Небось только подходят, — обнадежил Николка.

— Эх, сынок! Вот нас двенадцать молодцов с атаманом, царство ему небесное, явилось на сбор в Коломну. Ныне же один я как перст, да и того было поймали вечор. Один из двенадцати прежних. Правда, ишшо трое живых, да те в монахи подались, грехи отмаливать.

— Орда не меньше нашего потеряла.

— Не меньше. Но то ж — Орда! Оно, конешно, не тот нынче татарин — битый, пуганый, зато злой и голодный. А голодный волк хуже сытого.

Боярин Уда, низенький, ершистый, с ухватистыми длиннопалыми руками, и слова не дал молвить прибывшим.

— Слыхал про вас от дворского, слыхал. Возьму, коли велено — што делать? Но — в товары, в товары! — И словно уцепил взглядом, выталкивая за полог палатки: — Ступайте, ступайте к товарникам.

Отвязывая коня, Кряж злился:

— Вот так поратничали! Дружиннички — при котлах да мешках с овсом. Услужил, крючок седатый! Я вот Тимофею Васильичу на нево челом стукну — он небось саморучно меня с-под стражи выпустил.

Широкой рысью мимо шли пятеро всадников на вспотевших конях, серые плащи крыльями трепетали за их спинами. Николка, любуясь витязями, посмотрел в лицо переднего, и его словно толкнули в грудь — как будто родич мчался мимо, но кто он, как его имя? Воин тоже глянул, повернул голову и вдруг осадил скакуна.

— Ты кто? — спросил, приближаясь. — Не Гридин ли сын?

И Николка узнал:

— Лексей?!

Тот слетел с лошади, схватил друга, стиснул.

— Никола! Николушка наш! Да ты не воскрес ли часом?

У парня ручьем хлынули слезы, и ничего-то он не мог с собой поделать. Алешка, отстранясь, тоже подозрительно хлюпнул.

— Ты из Звонцов, што ль?

— Не, прямо с Рязанщины. — Николка утер глаза. — Тебя первого из наших вижу.

Варяг сразу помрачнел, покосился на шрам, изуродовавший лицо земляка.

— Однако, после поговорим. Ты в княжеском полку?

— Да вот к боярину Уде присланы, он же велел нам в товары.

— Што-о? Какие товары? Василий Андреич сотню не может сбить, а нашего человека, куликовского ратника — в товары!

— Кто тут расшумелся? Кто это куликовца в товары запхал? — Привлеченный голосами боярин откинул полог.

— Иван Федорыч, это ж человек Тупика, на Непряди рубился — как же его в товары?