Джек Кавано - Пуритане

И они рванули. Форма выскочила из пресса. Литеры разлетелись по комнате. Маколэю пришлось закрыть лицо, чтобы защититься от посыпавшегося шрифта. Некоторые буквы успели оставить на его одежде и руках нечеткие отпечатки.

— Здорово! Я знал, что у нас получится! — лукаво улыбнулся Маршалл.

Невольного соучастника Маршалла это не развеселило. Развернувшись, он ударил смеющегося печатника металлической формой, сбив его с ног. Подойдя к поверженному юноше, солдат поставил ногу ему на грудь.

— Посмотрим, кто будет смеяться, когда ты предстанешь перед «Звездной палатой», — закричал Маколэй, пытаясь носовым платком очистить одежду от краски. — Обыщи шкаф! — приказал он солдату, стоящему рядом с Эссексом, и, хмыкнув, добавил: — Твой приятель слишком нерасторопен.

Словно перышко, отшвырнул солдат хрупкого Эссекса. Чтобы извлечь мешок, ему пришлось опуститься на четвереньки и залезть в глубь шкафа.

Эссекс стоял рядом, ожидая, пока солдат выберется наружу. Когда тот начал приподниматься, юноша, улучив момент, выхватил у него мешок. От толчка мужчина потерял равновесие и упал. Эссекс стрелой метнулся к черному ходу. Второй солдат бросился за ним, но Маршалл подставил ему подножку.

Эссекс исчез за дверью и тут же снова влетел в комнату. На пороге показался еще один солдат, здоровенный и неуклюжий.

— Неужели ты думаешь, что я не позаботился о черном ходе? — язвительно осведомился Маколэй.

— Откровенно говоря, ваши умственные способности вызывают у меня некоторые сомнения, — не замедлил отозваться Маршалл. Солдат, которому он поставил подножку, пинком заставил его замолчать.

Неуклюжему детине, стоявшему в дверях, Маколэй крикнул:

— Возьми книгу и прочти ее вслух. Посмотрим, как повеселится тогда этот горе-печатник.

— Я плохо читаю, господин Маколэй, — запротестовал громила.

— Тем лучше, — отрезал Маколэй. — Ты-то и зачитаешь приговор о тюремном заключении этих мальчишек. Не сомневаюсь, что наш остряк с радостью объяснит тебе непонятные слова.

Солдат пожал плечами. После недолгих сомнений он запустил в мешок огромную ручищу и вытащил брошюру, затем неумелыми пальцами открыл первую страницу и уставился на нее. Внезапно его лицо расплылось в улыбке.

— Неплохо!

— Читай вслух! — завопил Маколэй.

Солдат начал читать:

— О-о-о! — завизжал Маколэй и, выхватив брошюру, быстро просмотрел наугад несколько страниц.

Маршалл, все еще лежавший на полу, расплылся в улыбке.

— Конечно, это не Шекспир, но мне нравится.

— Мне тоже, — согласился здоровяк.

— Болван! — крикнул Маколэй солдату, стоявшему рядом со шкафом. — Ты взял не тот мешок!

— Но там больше ничего не было!

— Проверь еще раз!

Солдат покорно встал на четвереньки и заполз в шкаф — наружу торчал лишь его зад. Спустя мгновение донесся голос, которому эхом вторили стенки шкафа:

— Я же сказал, здесь больше ничего нет!

Под бдительным взглядом одного из солдат Маршалл поднялся на ноги.

— Послушайте, я не знаю, что вы ищете. Но эти рассказы про Далилу у нас просто обожают. Прямо из рук рвут. Готовы платить по полкроны [35] Полкроны — здесь: серебряная монета стоимостью 2,5 шиллинга. за книгу!

— Молчать! — оборвал его Маколэй и, обратившись к страже, приказал: — Обыщите мастерскую!

Солдаты перерыли все шкафы и заглянули во все ящики. Они внимательно изучили каждый клочок бумаги, обнаружили недоделанные учебники, разрозненные листки пьес и афиши, но не нашли ничего похожего на памфлеты пуритан.

— Выведите их отсюда! — еле сдерживаясь, прошипел Маколэй, после того как охрана проверила последний ящик.

Маршалла и Эссекса вывели из мастерской. Маколэй вышел последним. Он еще раз окинул взглядом помещение и, выругавшись, захлопнул дверь. В руке у него был мешок с непристойными сочинениями. Что ж, по крайней мере, он уходил с добычей.

…В окно мастерской заглянули первые утренние лучи и осветили балки потолка. В комнате царили тишина и первозданный хаос. Пол был усыпан литерами и междустрочиями. Печатная форма наполовину торчала из-под перепачканного краской пресса. Ящики выдвинуты, шкафы полуоткрыты. Повсюду валялась бумага…

Когда солнечные лучи коснулись верхней части стены, тишину нарушил негромкий скрип — схожий звук раздается при трении дерева о дерево. Из шкафа, где совсем недавно торчал зад охранника, показалась тоненькая девичья рука и открыла дверь пошире. Мэри Седжвик вылезла из своего тесного убежища, находившегося за внутренней стенкой шкафа. Девушка держала в руках холщовый мешок — точь-в-точь такой унес с собой Маколэй. Вот только этот мешок был набит пуританскими памфлетами, написанными пресловутым Джастином и напечатанными ее возлюбленным.

Мэри не теряла времени даром. Она стремительно направилась к черному ходу, накинув по пути на плечи плащ, чтобы спрятать под ним мешок и заодно укрыться от утренней прохлады. Мэри шла быстрым шагом. Она выглядела, как все молодые женщины, спешащие с утра пораньше по своим делам.

Она добралась до Бридж-стрит и свернула на север. Чуть погодя пересекла реку Кембридж, давшую имя университетскому городу. Затем миновала колледж Магдалины, прошла между церковью Святого Петра и церковью Сент-Джайлс, мимо старого средневекового замка и свернула на проселочную дорогу, которая вела за пределы города, на ферму Платта.

Дорогой она с гордостью думала, что с честью справилась с трудной задачей. Но ее самообладания хватило ненадолго. Подойдя к ферме, она почувствовала, что у нее дрожат руки и ноги.

— Мистер Платт! — громко закричала она, едва владея собой.

Со стороны скотного двора показался добродушный пожилой мужчина в рабочей одежде, которой были не страшны грязь, непогода и навоз. По голосу Мэри и ее встрепанному виду он сразу понял: случилось что-то серьезное. Мистер Платт распахнул объятия, и девушка бросилась к нему. Рыдая, она рассказала о разгроме мастерской и аресте друзей.

— Значит, они задержали Маршалла за непристойные брошюры? — переспросил он.

Мэри кивнула.

— Это хорошо, — сказал он, — мы легко отделались. Куда как хуже лишиться станка.

— Но теперь Маршалла и Эссекса выгонят из университета! — заплакала девушка.

— Выгонят, — согласился Платт. — Зато они не попадут в «Звездную палату».

Мэри смахнула слезы.

— Меня утешает лишь то, что отца Маршалла нет в живых. Он бы не пережил того, что сын не окончил университет и не оправдал его надежд.

— Ты недооцениваешь этого человека, девочка. По рассказам Маршалла, мистер Рамсден был просто святым. Он гордился бы сыном, которому хватило мужества постоять за веру.