Грегор Самаров - Адъютант императрицы

Чумаков пробрался теперь ближе других к пленным; с пистолетом в одной руке и с кинжалом в другой он кинулся на вахмистра, только что поразившего наседавшего на него казака.

Чумаков сбоку изо всех сил ударил его по руке кинжалом, и шашка выпала у того из рук. Быстро обернувшись, вахмистр увидел перед собою Чумакова.

— А, проклятый, ты вдвойне предатель! — воскликнул он. — Слушайте вы! Вы — по крайней мере — люди, а этот — сам черт. Это он выдал Пугачева, это он посоветовал обрить вам бороды, чтобы сломить ваше упорство, он!

Стараясь схватить левой рукой выпавшую у него шашку, вахмистр немного повернулся, Чумаков направил пистолет ему в висок, грянул выстрел, и вахмистр с размозженным черепом упал на груду мертвых тел. Его последние слова потонули среди безумных криков озверевших казаков и жалобных стонов их жертв, никто не слышал этих ужасных обвинений.

Чумаков бросился на вахмистра, как будто он упал вместе с ним в последней схватке, нащупав карман, он быстро скользнул в него рукой и вытащил оттуда красный шелковый кошелек, полный золота, так же быстро и незаметно он спрятал его к себе, затем поднялся, опустил кинжал в ножны, засунул пистолет за кушак и, как ни в чем не бывало, даже не взглянув, с довольной улыбкой на бледных губах отправился по той же дороге, по которой недавно ушел Пугачев.

В доме Скребкина Пугачев стал совещаться с сотником и некоторыми из богатых и уважаемых казаков о том, что предпринять дальше. Ксения сидела рядом с ним и с восхищением глядела на своего возлюбленного, которого она так долго ждала и который явился теперь в блеске земного величия.

Отец Юлиан был также здесь. Он вовсе не намеревался ограничиться только молитвами за новоявленного царя, но решился, по–видимому, утвердить за собою место также в совете и в правлении.

Он разослал своих монахов по ближайшим деревням, чтобы возвестить всем о чуде, которое совершил Господь для освобождения народа, и посоветовал не мешкая двинуться дальше, чтобы как можно скорее собрать вокруг себя все способное носить оружие население с берегов Яика, прежде чем правительство соберет в укреплениях сильные Войска и пошлет против них.

Но уже в первые дни своего величия Пугачев показал, что для задуманного невероятного предприятия он в достаточной степени был подготовлен и стратегически. Он приказал вывезти из Гурьева все запасы и оружие, в самой крепости оставил часть своих приспешников под начальством надежных казаков, остальную часть он организовал в отдельные отряды, и от его строгих приказов быстро исчез хмель разнузданности.

И после этого вся орда двинулась вперед вдоль берегов Яика.

Ксения ехала рядом с Пугачевым; отец Юлиан, по–прежнему с крестом в руках, также верхом на лошади следовал непосредственно за новым царем.

При их приближении ликующее население всех прибрежных деревень высыпало навстречу; мужчины бросались перед Пугачевым на колени, приветствовали его как царя Петра Федоровича и Г вооруженные чем попало, присоединялись к его отрядам. Женщины и девушки устилали путь Пугачева зелеными ветвями и следовали за ним, неся с собою корзины со съестными припасами.

На второй день это своеобразное войско подошло к Яицку, укрепленному главному городу всей округи.

Приблизительно за версту от города был выставлен сильный отряд войск. Их командир, полковник Булов, выслал к наступавшим парламентера, который обещал всем восставшим прощение, если они сейчас же повинятся и выдадут Пугачева; вместо ответа Пугачев выхватил саблю и приказал начать бой.

Впереди всех с громким криком: «Святой Егорий, за веру и за волю!» — вылетел он вперед.

Отец Юлиан держался рядом с ним; с громовым «ура» понеслись за ними конные казаки, в то время как пехота прикрывала их атаку, а артиллерия была наготове уничтожить врага, если бы первый натиск был отбит.

По приказанию Пугачева Ксения должна была остаться в обозе под присмотром Чумакова. Она покорилась, осталась позади пушек и с сильно бьющимся сердцем следила за боем, всей душой молясь о ниспослании победы своему повелителю.

Убийственный огонь встретил нападающих. Как Пугачев, так и монах, казалось, были неуязвимы: ни одна пуля не задела их.

Пугачев первый прорвал ряды, казаки последовали за ним, и вскоре рассеянные войска в смятении бежали к городу.

Полковник Булов, пытавшийся остановить беглецов, был зарублен казаками, и на плечах преследуемых, во главе своих храбрецов, Пугачев достиг крепостных ворот, быстро закрывшихся, прежде даже чем все беглецы попали в них. Несколько орудийных выстрелов раздались с валов; но вскоре внутри крепости, пока Пугачев отдавал приказания своей артиллерии готовиться к бомбардировке, все громче стаж раздаваться громкие беспорядочные голоса. Пушки на валах смолкли, И не успела подойти артиллерия Пугачева, как ворота снова растворились и из них хлынули солдаты. Они тащили с собою связанного коменданта; его платье было разорвано и в крови. Высыпав из крепости, солдаты упали на колени и закричали:

— Слава Петру Федоровичу! Слава царю, посланному Богом освободителю!

— Встаньте, дети мои! — сказал Пугачев. — И вступите в ряды моего храброго войска, которое я веду в бой за землю Русскую и православную веру!

В эту минуту на взмыленном коне примчалась Ксения; за нею следовал бледный и мрачный Чумаков. Она протянула руку Пугачеву и воскликнула:

— Меч Господень сияет перед тобою, мой возлюбленный!

— Склонись перед своим государем и моли его о милости, — обратился отец Юлиан к связанному коменданту.

— Склонитесь передо мною вы, безбожные мятежники! — возразил тот.

Отец Юлиан сделал знак — и комендант, сраженный градом сабельных ударов, повалился наземь и, хрипя, испустил дух, а Пугачев наклонился к Ксении и заключил ее в объятия.

Все жители Яицкого городка вышли из своих домов, и когда Пугачев рядом с Ксенией ехал по улицам города, его всюду встречали радостные клики и благословения толпы; все теснились к нему, ловя и целуя его руки и одежду. Городские власти не решались отставать от народа: они в числе первых и радостнее других спешили приветствовать новоявленного царя, так как излишняя сдержанность и молчание могли навлечь на них смертный приговор.

Пугачев вступил в дом начальника округа, и так как теперь главный город был в его распоряжении, то он и поспешил окружить себя внешним блеском царского достоинства. Многочисленная толпа слуг была предоставлена в его распоряжение; все ремесленники города принялись за работу, чтобы как можно скорее доставить все необходимое для двора нового императора.

Ночь прошла в различных приготовлениях и совещаниях. В ворота города беспрерывно въезжали все новые и новые отряды вооруженных казаков, все желали увидеть новоявленного царя, и Пугачев беспрестанно должен был подходить к окну, чтобы показаться толпе, собравшейся на освещенной факелами площади, причем каждый раз его встречали бурные взрывы народного восторга.