Грегор Самаров - Адъютант императрицы

Пугачев, окруженный казацкими старшинами, ехал на богато убранном коне по улицам, запруженным празднично разодетыми толпами народа. На нем не видно было мундира, в котором постоянно появлялся император Петр Федорович. Пугачев объявил окружающим, что, движимый раскаянием, он сознает теперь, что все его былые несчастья были посланы ему в наказание за то, что он вздумал подражать нравам и обычаям чужеземцев и еретиков, но что теперь, желая оказаться достойным милости Божией, он намерен держаться обычаев своей родины. На нем был надет изготовленный по его приказу красный шелковый кафтан, отороченный дорогим мехом и подпоясанный золотым кушаком, у пояса висела сабля, украшенная всеми драгоценными камнями, которые только можно было найти в Яицком городке. На голове была красная шелковая шапка, из‑за меховой опушки которой виднелся золотой обруч наподобие короны. Грудь Пугачева украшала голубая лента, но так как в провинциальном городе нельзя было найти ордена Святого Андрея Первозванного, то поверх кафтана были вышиты золотом, серебром и жемчугом крест и звезда, представлявшие подобие этого ордена. Помимо всех этих знаков царской власти Пугачев имел на груди епитрахиль, а на шее золотую цепь с большим, украшенным драгоценными камнями крестом. Он возложил на себя эти знаки священного сана по предписанию отца Юлиана на том основании, что истинный русский царь есть не только светский властитель, но и верховный покровитель Церкви, благодаря чему все его повеления в глазах набожного народа приобретали священный авторитет.

Позади Пугачева ехала Ксения между своим отцом и Чумаковым, остальные казаки следовали за ними.

Ксения была одета в белое платье, вышитое золотом, белая шелковая шапочка, отороченная мехом, украшала ее голову с длинными ниспадающими косами; но она привлекала все взоры не столько богатством своего наряда, сколько своей поразительной красотой: ее лицо было как бы преображено внутренним светом, а глаза сияли неземным блаженством.

При непрерывном ликовании народа Пугачев достиг ворот церкви. Здесь его ожидал отец Юлиан во главе всего яицкого духовенства. Пугачев и его свита сошли с коней, отец Юлиан поднял крест и, обращаясь к духовенству, громким голосом, слышным всему народу, воскликнул:

— Се настоящий и истинный царь Петр Федорович, спасенный чудом всемогущего Бога от коварных козней своих врагов. Приветствуйте избранника Божьего, верные слуги Православной Церкви!

Протоиерей яицкий, в полном облачении, окруженный духовенством, выступил навстречу Пугачеву, протянул ему крест для целования, а затем подал на серебряном блюде хлеб и соль, громко сказав:

— Господь да благословит твое вступление в храм, всемогущий государь Петр Федорович! Да укрепит Он десницу твою и меч твой на защиту Святой Православной Церкви!

Затем Пугачев, в сопровождении всего причта, приблизился к алтарю, где для него было приготовлено обитое пурпуром тронное кресло. Богослужение было совершено с большою торжественностью, и после освящения Святых Даров Пугачев поднялся, вынул саблю из ножен и, опустившись на колени перед алтарем, произнес:

— Прошу тебя, достопочтимый пастырь, освяти мой мет на борьбу с еретиками, которые ведут на гибель святую Русь православную!

Протоиерей окропил святою водой протянутое лезвие сабли, в то время как священники вслух произнесли молитву.

Пугачев снова поднялся, взошел на ступени алтаря, протянул освященное оружие над собравшимся народом и воскликнул:

— С Божией помощью сегодня мы снова вступили во владение нашим царством, отнятым у нас преступным образом. Повелеваем всем верным сынам отечества сплотиться вокруг нас, а кто ослушается этого приказа, тот будет повинен смерти, как изменник царю и отечеству; имущество его будет взято в казну, и каждый имеет право лишить его жизни. Наш первый указ в этот первый день дарованного Богом управления возвещает всему народу, что в нашем царстве на вечные времена отменяется крепостное состояние, отдающее одних людей другим в позорное рабство; отныне власть принадлежит только нам и нашему закону и всякий имеет право обращаться с просьбою или жалобой к нам ига поставленным нами наместникам. Земля принадлежит вольному крестьянину, который до сего времени обрабатывал ее в поте лица для своего господина; такова наша воля, а кто ослушается ее, тот будет считаться изменником и бунтовщиком.

Своды церкви снова огласились кликами тысячеголосой толпы:

— Да здравствует Петр Федорович! Слава царю и освободителю народа!

Пугачев дал время излиться восторженной благодарности, затем повелительно протянул саблю, и тотчас же наступила глубокая, благоговейная тишина.

— Вы все знаете, дети мои, — продолжал он громким голосом, — что я, ваш царь, раньше состоял в супружестве с чужестранкою, которую я возвеличил до себя, после того как она вступила в лоно Святой Православной Церкви. Екатерина Алексеевна оказалась недостойной милости, ниспосланной ей Богом; она запятнала себя изменой и ересью, а также сношением с темными силами ада, она истощила долготерпение Божие, владея престолом своего супруга вопреки Божеским и человеческим правам. Здесь, пред престолом Божиим, я отвергаю ту, которая некогда была моею супругой, и объявляю ее лишенною всех прав, и всякий, кто еще будет покоряться ей, достоин казни. Ответь мне, достопочтенный отец, вправе ли я, как царь, отвергнуть свою преступную супругу и разорвать все связывавшие нас узы, подобно тому, как великий царь Петр удалил от себя свою непокорную супругу Евдокию?

— Это твое право, великий государь, — ответил протоиерей, кланяясь со скрещенными на груди руками. — Господь услышал слова твои, произнесенные здесь, перед Его престолом, и с этой минуты Екатерина Алексеевна, называющая себя императрицей всея России, больше не супруга твоя; отныне она, отвергнутая тобою и Богом, становится ниже последней нищей твоего государства и всякий повинующийся ей будет врагом тебе, великий царь!..

— Вы слышали, сыны отечества и Православной Церкви? — воскликнул Пугачев. — Итак, я объявляю, что, очистив свою руку от нечистого соприкосновения с преступною еретичкою, я протягиваю ее для законного союза с православной благородной девицей Ксенией Матвеевной, дочерью храброго рода казаков яицких. Подойди ко мне, Ксения Матвеевна, и да благословит Господь наш союз!

Он сошел со ступеней, подал руку дрожащей девушке, лицо которой покрылось яркой краской, и подвел ее к протоиерею, перед которым она опустилась на колени, подавленная могучим впечатлением минуты.

Духовенство тотчас же приступило к венчанию.

По окончании церемонии Пугачев приблизил к себе Ксению, которая не в состоянии была вымолвить слово; один из младших священнослужителей надел на нее пурпуровую мантию, а на голову — шапочку с золотым венцом, наподобие той, которая была надета на Пугачеве.