Мика Валтари - Наследник фараона

И я ответил:

— Убери свой нож, Хоремхеб, ибо вид обнаженного клинка неприятен мне. Будь по-твоему. Я спасу Египет от власти хеттов, хотя каким образом я это сделаю, мне пока неизвестно. Вполне возможно, что я погибну, ибо хетты, конечно же, убьют меня в случае смерти принца. Но я мало беспокоюсь о своей жизни, я не желаю, чтобы хетты правили в Египте. Я берусь за это не ради ваших даров и лестных обещаний, но потому лишь, что мне не избежать этого, ибо деяние это предначертано мне звездами еще до моего рождения. Получайте же короны из моих рук, Хоремхеб и Эйе; получайте ваши короны и благословляйте мое имя, ибо я, ничтожный врач, сделал вас фараонами.

Говоря это, я едва удерживался от смеха. Я думал, что скорее в моих жилах течет священная кровь, и я единственный полноправный наследник престола фараонов, тогда как Эйе по происхождению всего лишь младший жрец, а от родителей Хоремхеба несло скотом и сыром. В эту минуту я ясно увидел, кто они такие: разбойники, грабящие умирающий Египет, дети, играющие коронами и знаками власти, так опутанные своими желаниями и так порабощенные ими, что счастье к ним не придет никогда.

Я сказал Хоремхебу:

— Хоремхеб, друг мой, царская корона тяжела. Ты узнаешь это в один из жарких дней, когда к вечеру скот спускается к реке на водопой и все вокруг стихает.

Но Хоремхеб ответил:

— Спеши в дорогу! Тебя ждет корабль, и постарайся встретить Шубатту в Синайской пустыне прежде, чем он и его свита доберутся до Таниса.

Вот так я снова покинул Фивы, внезапно и под покровом ночи. Я взошел на борт самого быстроходного корабля Хоремхеба, взяв с собою ящик с медицинскими принадлежностями, немного вина и остатки поджаренного гуся, которого Мути подавала мне на обед.

Снова я остался один, и одиночество мое было тяжелее, чем чье-либо еще. Не было на свете никого, кому я мог бы излить мои сокровенные мысли, открыв тайну, которая, выйди она на свет, погубила бы тысячи людей. И потому я должен был быть хитрее змеи, и к этому меня также вынуждала уверенность в том, что, будь я пойман хеттами, меня ждет страшная смерть от их рук.

У меня было сильное искушение бросить все это и искать убежище в каком-нибудь уединенном месте подобно моему тезке Синухе из легенды, предоставив Египет его судьбе. Решись я на это, возможно, весь ход событий изменился бы и мир ныне мог оказаться иным. Теперь, состарившись, я постиг, что все правители и все народы схожи. Неважно, кто правит и что за народ господствует над другим, ибо в конце концов страдают бедные.

Но я по своей слабости не убежал. Когда смертный слаб, он скорее позволит, чтобы его вовлекли в дурное дело, чем сам выберет себе дорогу.

Поэтому принц Шубатту должен был умереть. Сидя под золоченым навесом с кувшином вина, я пытался найти способ убийства, который не вызвал бы подозрений, ток что ни я, ни Египет не были бы призваны к ответу. Задача эта была нелегкой, ибо принц, конечно, путешествовал, как подобало его положению. Хетты, подозрительные от природы, без сомнения, зорко охраняли его безопасность. Даже если бы я встретился с ним в пустыне один на один, я не мог бы убить его обычными средствами, ибо копье и стрела оставляют следы и насильственная смерть была бы очевидной. Я подумал, что смог бы завлечь его в пустыню, как василиск, чьи глаза — зеленые камни, и там столкнуть в расселину, а потом солгать, что он оступился и свернул себе шею. Но это был детский план, ибо наедине с ним меня никогда бы не оставили. Что касается яда, то хеттам прислуживали виночерпии, пробовавшие и пищу, и питье перед тем, как поднести господину, так что и этот способ исключался.

Я припомнил рассказы о тайных ядах жрецов из золотого дворца. Я слышал, что существует способ ввести яд в еще незрелый плод, так что тот, кто срывал его уже созревшим и съедал, погибал. Существовал также особый род свитков, приносивших смерть тому, кто их разворачивал; бывало, запах цветов, протянутых тебе жрецом, оказывался смертельным. Но это все были тайны жрецов, и думаю, что многие из этих сказок были всего лишь сказками! Даже если бы они были правдивы, а я знаком с тайным знанием, не мог же я вырастить фруктовые деревья в пустыне. Ни один хеттский принц не развернет сам пергаментный свиток — он протянет его писцу. И не в обычае у хеттов было нюхать цветы — они топтали их ногами и хлестали наотмашь плетками цветочные стебли.

Я желал бы обладать хитростью Капта, но я не мог вовлекать его в это дело. Кроме того, он пока еще оставался в Сирии, собирая долги. Я призывал всю свою изобретательность и все свои врачебные познания, ибо лекарь близко знаком со смертью, а средства, которыми он располагает, могут принести его больным как жизнь, так и смерть. Если бы принц Шубатту был болен и мне поручили лечить его, я с легкостью залечил бы его до смерти, согласно всем законам медицины, и любой уважающий себя врач одобрил бы мое лечение, ибо во все времена медики помогали друг другу хоронить своих мертвых. Но Шубатту был здоров, а если бы он даже и занемог, то скорее призвал бы к себе хеттского лекаря, чем египетского.

Я изложил здесь свои размышления так подробно, дабы показать, какое обременительное задание дал мне Хоремхеб, но теперь речь пойдет лишь о том, что сделал я.

В Обители Жизни в Мемфисе я пополнил свои запасы лекарств, и никто не удивлялся, глядя на составленные мною рецепты, ибо то, что простому обывателю кажется несущим гибель ядом, в руках лекаря превращается в целебное снадобье. Затем без промедления я продолжил свой путь в Танис, где нанял носилки и где гарнизон выделил для меня эскорт колесниц, чтобы те сопровождали меня на великом военном пути через пустыню.

Сведения Хоремхеба подтвердились. Я повстречал Шубатту со свитой на расстоянии трех дней пути от Таниса. Они разбили лагерь у колодца. Шубатту тоже путешествовал в носилках, чтобы сохранить свои силы, ведя с собою множество ослов, навьюченных дарами для принцессы Бакетамон. Тяжелые колесницы охраняли его, а легкие разведывали дорогу впереди, ибо царь Шуббилулиума приказал ему быть готовым к неожиданным нападениям, прекрасно понимая, что этот поход далеко не угоден Хоремхебу.

Но хетты приняли и меня, и сопровождавших меня командиров сердечно и учтиво, как они обычно поступают, получая то, чего не могут добиться силой оружия.

Они разместили нас в лагере, разбитом ими на ночь, и помогли египетским воинам поставить наши палатки; они окружили нас бесчисленной стражей, говоря, что хотят защитить нас от разбойников и львов пустыни, дабы мы могли спокойно спать. Когда принц Шубатту услышал, что меня прислала принцесса Бакетамон, любопытство взяло над ним верх и он призвал меня к себе.