Фриц Маутнер - Ксантиппа

Однако Аспазия ни за что не хотела отпускать Сократа. Она так долго упрашивала его остаться, что он, наконец, уступил ее просьбам. Тогда хозяйка принялась расспрашивать Ликона, согласился ли торговец шерстью на все поставленные ею условия; затем прочитала проект брачного контракта и пожелала узнать мнение Сократа на этот счет. Но отвергнутый жених решительно отказывался рассуждать по этому вопросу, после чего Ликон заметил с некоторой обидой:

— Оставьте его, госпожа. Философствующий скульптор считает недостойным себя снизойти до разговора с каким-то жалким брачным агентом. Я уверен, что он не уважает во мне даже духовное лицо.

— Ошибаетесь! — возразил Сократ. — Вы справедливо попрекнули меня философским дилетантизмом. Сознаюсь, что мне приятнее быть хорошим философом, чем плохим скульптором. И ни одна профессия не касается так близко настоящего философа, как профессия устроителя брачных союзов. Ведь когда мы философствуем, вся наша работа клонится к сочетанию двух понятий, которые очень часто противятся этому. От сочетания понятий происходят новые понятия, как у людей являются плоды супружеских союзов, причем, однако, этот результат, — как часто бывает и в браке между людьми, — приносит пользу одним сватам и повивальным бабкам, вместо самих вступающих в брак. Поэтому я сочту за честь, если меня станут сравнивать со сватом или акушеркой.

Жрец скорчил любезную улыбку; Аспазия засмеялась.

— Ваша ирония, милейший Сократ, к сожалению, всегда имеет двоякий смысл, — поспешно произнесла она. — Но вам следует покороче познакомиться с Ликоном. Пускай он, не медля, отыщет для вас жену и притом безвозмездно; Лизикл заплатит ему такой большой гонорар, что он может оказать мне эту маленькую услугу.

Ликон сделал протестующий жест.

— Вы называете «маленькой» услугой хлопоты по отысканию жены для Сократа?! — воскликнул он. — Да любого афинянина несравненно легче женить, чем его. Какие у него достоинства? Физическая красота? Поднесите ему зеркало и спросите его самого… Затем, разве он богат или по меньшей мере обеспечен? Духовный сан позволяет мне быть откровенным, а как брачный агент, я тем более должен говорить прямо. Итак, скажем без околичностей, что у Сократа столько же таланта к скульптуре, сколько у совы — к игре на флейте. Правда, ему приходят порой счастливые идеи и он отлично умеет отзываться о чужих произведениях. Но стоит ему взять самому в руки резец, как он оказывается таким же профаном в искусстве, как простой рабочий, дробящий камни на мостовой. Чтобы сделаться простым каменотесом, этот господин чересчур важен, а для скульптора он слишком умен и сумасброден. Что же касается его обхождения, то вы сами знаете любезность Сократа лучше меня. Он еще может пригодиться в богатом доме, где хозяева держат прихлебателей, умеющих рассказывать смешные истории. Будет его терпеть и светская женщина, которая вечно любит задавать вопросы, так что и десять человек не в состоянии ей ответить. Но ведь жена — совсем другое дело. Она ищет в муже трудолюбивого, скромного, добродетельного товарища жизни, способного сочувствовать ее мелким заботам и горестям. Этот же господин, со своею праздностью, чванством и парением в заоблачных сферах, обещает быть пренесносным в супружеской жизни. Люди моей профессии — поверьте — безошибочно угадывают все это заранее.

Сократ, по-видимому, даже не слушал Ликона. Но когда тот закончил, он повернулся к нему и произнес:

— Ну, не говорил ли я, что ремесло брачного агента имеет много общего с призванием философа? Если мне вздумается написать о браке, я предварительно поучусь у вас. Большое вам спасибо за меткую характеристику моей личности. Вы убедили меня в собственном ничтожестве. Прошу прощения у Аспазии и отказываюсь от всякой мысли о женитьбе.

Однако хозяйка дома заспорила с Ликоном; она привела некоторые, забытые им, положительные черты Сократа: его непоколебимое спокойствие, физическую силу и еще многое другое, что пришло ей в голову. Жрец только снисходительно улыбался, но когда Аспазия польстила его тщеславию, назвав первым брачным агентом в Афинах, и прибавила, что он обязан, для поддержания своей громкой славы, отыскать жену такому несчастному человеку, как Сократ, он многозначительно подмигнул и умолк с самым таинственным видом. Очевидно, у него было что-то на уме. Аспазия принялась его расспрашивать, и тут Ликон заговорил, оглядывая покровительственно бедного скульптора:

— Чтобы женить этого чудака, нужно подыскать ему редкую женщину. Во-первых, она должна быть одинока, иначе родные воспротивятся такому безрассудному браку. Она должна иметь состояние, — чтобы им обоим не умереть с голоду; должна быть здорова и уравновешенна, потому что ей предстоит много неприятностей с подобным супругом. Она должна обладать умом. Ведь Сократу захочется порой с нею беседовать. А, сверх всего этого, от нее требуются миловидность, молодость, кроткий характер и хорошее воспитание. О, Боги, разве не жалко отдать такой редкий цветок этому человеку?! Но я знаю девушку со всеми вышеупомянутыми достоинствами и намерен осчастливить Сократа, сосватав их! Помните однако, о, высокочтимая Аспазия, что это делается из расположения к вам и при одном условии. Ее зовут Ксантиппа и она сирота. Отец ее был воином, имел состояние, но его убили три года назад, в самом начале войны. Девушка отлично воспитана и будет образцовой хозяйкой, если Сократ сумеет с нею обходиться. Говорю вам, что это настоящий драгоценный камень-самородок.

— Следовательно, с моей стороны было бы глупо шлифовать его, — флегматично заметил Сократ. — Ведь для обладателя сокровища безразлично, блестит ли оно на солнце; любителей же привлекает именно искусная грань и игра драгоценных камней.

— Итак, скажите: согласны вы или нет? — воскликнул жрец.

— Я должен сперва посоветоваться на этот счет со своим маленьким демоном, — с невозмутимой серьезностью сказал Сократ.

Ликон откланялся, предварительно получив несколько поручений Аспазии к ее жениху. Однако, в дверях он обернулся и крикнул еще раз: — Не раздумывайте долго, Сократ! Такую невесту, как Ксантиппа, легко могут у вас отбить, да и мне самому следовало бы требовать для нее большего.

— Кстати, — торопливо заметила Аспазия, — в чем заключается ваше условие? Я должна взять на себя практическую сторону вопроса, потому что Сократ опять витает в облаках.

— Ах, сущие пустяки! Я желаю получить за труды большой бюст Геры, стоящий в его мастерской.

— Как, вы хотите приобрести работу Сократа? После столь резкой критики его художественного таланта?

— Его Гера отдает седою древностью и мы выдадим ее за священное чудодейственное изваяние героических времен.