Павел Шестаков - Омут

Юрий вошел и огляделся.

Свободных мест не было.

Техника тоже.

Потоптавшись, он повернулся, чтобы уйти, но в дверях один из служителей, по фигуре вышибала, остановил его жестом:

— Не спешите, господин товарищ. С вами желают повидаться.

Он сказал это скорее тоном приказа, чем оказывая услугу.

— Кто? — спросил Юрий, снова оглядывая зал и не видя ни одного знакомого лица.

— Попрошу за мной.

И, не спрашивая согласия, двинулся через зал в дальний угол, где оказалась малозаметная дверь, а за ней маленькая комната, своего рода «кабинет», где сидели за столиком Техник с молодой, не знакомой Юрию женщиной.

Буднично, как говорят с приятелем, которого не видел день или два, Техник сказал, показывая на свободный стул:

— Садись, Юра. Тут у меня маленькое убежище по вечерам… Я, видишь ли, не переношу табачного дыма. Но я имел в виду, что ты можешь появиться, и принял меры… Будь как дома.

Женщина рассматривала Юрия со сдержанным любопытством.

— Мой добрый гимназический друг, потом белый воин, поэт, э сетера, э сетера, — представил его Техник.

Почему-то из перечисленного она выбрала последнее:

— Поэт?

Юрию стало неловко.

— Совсем немного.

— А офицер?

Он не понял.

— Тоже совсем немного?

— Я вступил в армию в девятьсот шестнадцатом.

— «Ледяной поход»?

Ему показалось, что она не столько спрашивает, сколько утверждает.

— Мы виделись?

Она чуть улыбнулась:

— Может быть… В другом мире.

— Это Соня, — пояснил Техник. — Когда-то я любовался ею на черноморском берегу. Она сестра милосердия.

— Разве милосердие еще существует? — спросил Юрий.

— Иногда, — ответила она серьезно.

— И зря, — возразил Техник. — Милосердие — это ловушка для малодушных..

— Это очередной перевод или плод ума холодных наблюдений?

— Это плод. Довольно кислый, как видите.

— Так запьем же его горькой.

— За встречу!

— Где же вы встретились? — поинтересовалась Софи.

— На одной маленькой железнодорожной станции, — усмехнулся Техник.

— Ели котлеты в буфете?

— Нет, поезд стоит там очень мало.

— Но вы все-таки повидались?

— Мне пришлось попросить машиниста задержаться немного. Я расчувствовался, увидав старого приятеля.

— И он тоже?

— Разумеется, раз он пришел сюда.

— Значит, это не деловая встреча?

— Ни в коем случае! Что за дела?.. Вы меня просто не знаете, Софи! И это не удивительно. Я не такой, как все. Об меня даже Фрейд обломал бы зубы. Он утверждает, что тайное и злое мы прячем в подсознании. Короче, по Фрейду, мы лицемеры. И даже во сне мы видим только символы своих дурных устремлений. Это ерунда. Я устроен прямо противоположно. Я беру врага на мушку только наяву. А сны мне снятся совсем другие. И не только ночью. Вот и сейчас я вижу прекрасную страну, окутанную туманной дымкой. Я вижу парус на горизонте, я верю в любовь и дружбу. Я вижу широко открытые глаза юной девушки и камешек, отшлифованный морем, в ее руке. Сейчас она бросит его навстречу волне. И он не утонет, он скользнет по глади и устремится навстречу солнечному лучу, и они сольются… Вы умеете разгадывать сны, Софи?

— Вряд ли.

— И все-таки попытайтесь. То что я видел, это было или будет?

— Мои сны похожи на ваши.

— И что же?

— Я тоже вижу парус на горизонте.

— Это корабль надежды?

— В своем роде. Это королевский галион с грузом золота.

Техник засмеялся.

— Тогда атакуем его. Огонь!

И он выстрелил пробкой от шампанского.

— Выпьем же за флибустьеров, которые подстерегают галион в море!..

— На станции Холмы, — Добавила Софи.

Техник вздохнул:

— Вы разбудили меня.

— Кажется, вовремя. Посмотрите, какой балык.

Действительно, приведший Юрия вышибала снова вошел в комнату, неся тарелку с великолепным розовым балыком.

— Позвольте предложить на закуску?

— Давай, — кивнул Техник, но смотрел он не на рыбу на блюде, а в зал через полуприкрытую дверь.

— Кто это?

Вышибала оглянулся.

— Не знаю, — сказал он виновато, разглядывая молодого человека в броском клетчатом костюме.

— Нужно знать всех, кто здесь бывает.

— Это новенький. Сейчас я его спроважу.

— Погоди. Взгляни-ка, Юрий.

Муравьев, сидевший спиной к двери, обернулся.

— Да ведь это Шумов.

— Собственной персоной. Давненько я его не видел. А ты?

— Не помню, сколько.

— Пригласим? Уж больно забавно он вырядился.

Софи заметила осторожно:

— А стоит ли?

— Сейчас узнаем. — И Техник кивнул вышибале: — Зови.

— Будет сделано.

Шумов вошел и огляделся.

— Муравьев? Слава?

— Узнал? — спросил Техник.

— Еще бы! Да я, собственно, и искал…

— Кого? Нас?

— Ну, врать не буду. Такая встреча — приятный сюрприз. Позвольте и вам эти слова адресовать, — поклонился он Софи.

— Позволяю, — кивнула она. — Кого же вы искали?

— Подобно Диогену, я ищу человека. Вот вернулся в город. Все перевернулось, но какие-то люди же остались, верно?

Он говорил, добродушно улыбаясь.

— Остались, — согласился Техник. — Если мы тебе подходим, присаживайся.

— С удовольствием. Почтение всей честной компании.

— Вы что, нэпман? — спросила Софи.

— Похож? — откликнулся Шумов заинтересованно.

— На ряженого.

Он огорчился:

— Фальшь чувствуется?

— Чувствуется.

— Плохо. Обидно.

— Почему плохо? — поинтересовался Техник, отрезая кусочек от ломтика балыка.

— Да хочется поучаствовать в этой новой политике, а как вести себя, не знаю.

— А ты что, лишние деньги имеешь?

— Почему лишние? Лишних денег не бывает.

— Справедливо. Значит, нелишние имеешь?

— Есть немножко, — скромно ответил Шумов.

За столом переглянулись.

— Позвольте поухаживать, ваше степенство, — сказал Техник с иронической почтительностью и наполнил чистую рюмку, предусмотрительно доставленную вышибалой вместе со всем столовым прибором.

— Рад вас видеть, друзья, — поднял рюмку Шумов. — В наше время жить да еще пить и закусывать — это что-то значит.

С ним согласились.

Потом, когда закусили, Техник спросил:

— Откуда же ты появился?

— Из Курска.

— Это там, значит, наживают теперь состояния?

— Скажешь — состояние! Небольшое наследство.

— Понятно. Ездил в Курск получать наследство?

— Шутники вы, однако. Все случайно вышло.

— Случайно? Счастливая, конечно, случайность.

Шумов расплылся в улыбке:

— Как посмотреть. Вначале ничего счастливого не было. Я неподрассчитал немного с мобилизацией. Перебрался в Новочеркасск, думал, что Всевеликое без меня обойдется. Ан нет.