Клара Моисеева - Караван идет в Пальмиру

Впервые в жизни Мерион не сдержался, стал кричать, громко рыдал, рвал на себе волосы. Лицо его налилось кровью и так изменилось, что его нельзя было узнать. Вбежали дети. Они стали кричать и плакать, цепляясь за подол матери. А Мерион в исступлении кричал:

— Злодейка! Грабительница! Убийца!

Трудно сказать, чем бы кончилось это объяснение, если бы жена Мериона в порыве гнева не вытащила свои ларцы с драгоценностями и не швырнула их к ногам мужа.

— Я покину твой дом. Я уведу с собой детей. Я пойду к судье Силона и потреблю отобрать у тебя все, что нам положено, раз ты отказываешься от нас.

— Иди к судье! — закричал Мерион. — Если он справедлив, то накажет тебя, тяжко накажет за твое злодейство. А пока вспомни, где искать дом римского вельможи. Вспомни сейчас же!

— На берегу моря. — пролепетала сквозь слезы жена Мериона, утирая лица плачущих детей.

Мерион собрал ларцы с драгоценностями, пошел в свою ювелирную лавку и поручил помощнику найти покупателей, чтобы кое-что продать. Затем он засел за письмо к дочери, Сфрагис. Он, не таясь, рассказал ей правду о злодействе мачехи, Посетовал на то, что случилось такое несчастье, покаялся в том, что связал свою судьбу с такой ничтожной женщиной, и просил Сфрагис сообщить ему поскорее, сможет ли она прибыть в Александрию, и если сможет, то они встретятся у знакомого ювелира на улице, прилегающей к базару. Кривая маленькая улочка, справа от торговых рядов ювелиров, а там небольшой дом с левой стороны.

Мерион был сокрушен признанием своей жены. Он был унижен и не видел для себя спасения, потому что не мог ее выгнать. Он должен был помнить о своих детях, которые нуждаются в ее заботах и которых она бы не оставила, если бы он ее выгнал. «Какой я несчастный! — повторял Мерион. — Я великий грешник, но видит бог, я не мог предвидеть такое».

Целыми днями и целыми ночами Мерион не переставал думать о судьбе Син-Нури, Теперь, когда уже можно было отправиться в Александрию, он с ужасом думал о том, что, может быть, уже опоздал. Ведь прошло уже девять лет с тех пор, как написано письмо. За это время Син-Нури могла погибнуть. Он вспоминал рассказы Сфрагис о том, как она голодала и как ждала чуда. Бедная девочка была уверена, что отец будет ее искать и выкупит. И она не дождалась. Если бы не благородный Хайран, то Сфрагис уже не было бы в живых. Время мчится. А ведь прошло двенадцать лет. Целая вечность!

Мерион ждал письма от Сфрагис, но с трудом представлял себе, как ему удастся найти Син-Нури, когда неизвестно имя вельможи, у которого она жила, неизвестно, где его дом. Эта злодейка, эта великая грешница запомнила лишь, что в письме сообщалось о богатом доме римского вельможи на берегу моря. А ведь Александрия так велика! За эти годы, должно быть, многое изменилось, построены новые дома. И римский вельможа мог покинуть город, покоренный римлянами, и вернуться в Рим. Тогда все пропало. В Риме уже не сыскать Син-Нури.

Когда Сфрагис получила письмо отца, она была потрясена злодейством мачехи. Она тотчас же показала это письмо Хайрану и прочла на его лице изумление, гнев, возмущение.

— Бедная Сфрагис! Как же случилось такое? Если бы мачеха отдала письмо отцу, то вы были бы избавлены от всех горестей и несчастий. Хорошо, если твоя мать перенесла все лишения рабства и жива. Тогда мы ее спасем, мы ее выкупим. Не беспокойся, Сфрагис, у меня есть деньги. Я выкуплю твою мать, и она будет жить в нашем доме. А твоего отца мне искренне жаль. Он слишком доверчив и слишком мягок, А с такой тигрицей нужно и самому быть тигром. Пиши отцу о том, что мы с тобой встретим его в Александрии, и, если Син-Нури жива, мы найдем способ вызволить ее из рабства. Как ты думаешь, Сфрагис, что сказала бы Байт в таком случае?

— Она бы сказала, Хайран, что ты добрейший и благороднейший из людей и все, что ты делаешь, прекрасно! Спасибо тебе, Хайран! Всю жизнь я буду твоей должницей и никогда не расплачусь. Но я буду очень стараться.

Сфрагис пыталась сдержать слезы и не выдавать своего страха перед будущим. Все это время, пока она мечтала о встрече с матерью, она была уверена, что мать жива. Она не сомневалась в этом, А сейчас, когда она узнала, что ее нужно искать в Александрии, она вдруг испугалась и стала думать о самом ужасном. Ей не верилось, что возможно такое счастье, что через много лет к ней вернется ее мать, с которой она рассталась маленькой девочкой.

«Жалкая наша судьба, — думала Сфрагис, — Мы были в одном городе и не знали об этом. Если бы мы были рядом, нам было бы легче переносить все страдания, все муки. Мне было тяжко, а бедной моей матери было еще тяжелей. Все эти годы она оплакивала меня, боясь за мою жизнь, ждала вестей от отца… Как все это страшно!..»

Хайран видел тревогу и страх Сфрагис и старался ее утешить. У него была возможность отправить девушку в Александрию со знакомыми купцами. Однако он решил, что будет ее сопровождать, хотя бы для того, чтобы на месте помочь. Он уже знал, какие трудности предстоят в таком сложном деле. — Не тревожься, девочка, — говорил он Сфрагис, мы уже близки к радостному дню встречи. Право же, твои дела устроились лучше, чем наши, когда мы с Байт отправились на поиски Забды и моего брата. Мы ничегошеньки не знали о них, кроме того, что они должны быть в этой Каписе.

— Все верно, — соглашалась Сфрагис, — но как мне обидно, все могло сложиться по-иному, если бы в это дело не вмешалась мачеха! Благородный Хайран я и представить себе не могу, что было бы со мной, если бы ты не выкупил меня. Боюсь, что меня бы уже не было на свете. Не беспокойся, я больше не позволю себе ни слез, ни причитаний. Я буду заниматься делом.

Настал день, и они получили письмо от Мериона, в котором он сообщил о дне своего прибытия в Александрию. Было решено выехать немедленно, тем более что Хайран задумал кое-что купить в Александрии, пополнить свои лавки прославленными стеклянными изделиями александрийских мастеров. Он хотел также купить там слитки золота для ювелирных изделий и, по возможности, драгоценные камни, которыми торговали александрийские купцы. С тех пор как появилась Сфрагис в доме Хайрана, пальмирский купец все больше втягивался в сложные торговые дела. Это давало ему возможность отвлечься от печальных мыслей о своей дочери Байт.

Пальмирские купцы были связаны с Александрией множеством торговых сделок. Караваны шли непрестанно. Не стоило труда найти караван на самый ближайший день и присоединиться к нему. У Хайрана на этот случай не было товаров для Александрии, и он отправился почти без поклажи. Ему и не понадобилось брать с собой в дорогу старого погонщика верблюдов, который обычно сопровождал его повсюду. На этот раз Хайран и Сфрагис были гостями в чужом караване.