Клара Моисеева - Караван идет в Пальмиру

— Я назову ее сестрой и увезу с собой в Пальмиру. Она так добра и внимательна ко мне! Я полюбила эту девочку. В Каписе я буду просить тебя узнать, живет ли в Сидоне отец Сфрагис. Если он не покинул свой город, где жил со своей семьей, надо будет сообщить ему, что Сфрагис жива.

И Байт рассказала отцу все, что узнала о ювелире из Сидона Мерионе.

— Что же она мне раньше не сказала о своем отце? Я знаю многих людей в Сидоне. Я не имел дела с ювелиром Мерионом, но знал других ювелиров, а среди стекольных дел мастеров многие мне знакомы. Даже в этом караване есть один купец из Сидона. Надо с ним поговорить и просить его разыскать Мериона, Представляешь, как будет счастлив ее отец… А пока все это свершится, мы увезем ее в Пальмиру. Тебе этого хочется, Байт, я не буду препятствовать.

— Спасибо тебе, отец. Я всегда ценила твою доброту и щедрость. А в этом трудном путешествии ты показал себя еще добрее. Если бы были живы мои сестры, ты бы поделил любовь между нами. А так все достается мне. Боги жестоки. Подумать только — у меня было четыре старших сестры, все умерли! Не стало моей матери. Мы осиротели. Как это жестоко! Но мы с тобой живы, отец, и нам надо утешать друг друга. А если бы ты слышал, что говорила о тебе маленькая Сфрагис, как она любит тебя и как хочет тебя порадовать чем-нибудь!

— Мог ли я предполагать подобное, когда купил эту бедную девочку! Судьба милостива, и в этом трудном пути прислала нам утешение. Мы все сделаем для Сфрагис. Тяжелая ей выпала доля. Когда выручим из беды наших близких, мы обо всем подумаем. А пока я поищу купца из Сидона. Скоро уже конец нашего путешествия. Мы прибудем в Капису и затеряемся среди многолюдной толпы. У всех дела и заботы, а у нас больше, чем у других. Тяжелым камнем лежит на мне забота о брате, о твоем женихе. Здоровы ли они? В Каписе ли? А может быть, далеко отсюда строят такой же буддийский монастырь, какой мы видели в пути…

Купец из Сидона Мелон был тоже из греков и потому знал решительно всех людей греческого происхождения, которые жили в Сидоне.

Когда Хайран спросил его о судьбе ювелира Мериона, купец весело рассмеялся:

— Я видел его накануне своего отъезда из Сидона. Это было три месяца назад. Он был здоров, и вся его семья была в полном благополучии.

— Какая же у него семья, когда жена и дочь были проданы пиратами?

— Ты знаешь, что они проданы пиратами? Он этого не знает. Два года он горевал, искал их повсюду. Они словно в воду канули. Ему ничего не удалось узнать. Он даже не узнал, при каких обстоятельствах они погибли. Он только знал, что жена и дочь отправились к бабушке в гости, но туда не добрались, а обратно не вернулись. И вот он женился. С тех пор прошло восемь лет. У него растут дети от второй жены. Трое сыновей и две дочери.

— Что же будет с его первой дочерью, Сфрагис? — спросил Хайран. — Как ее примут в этом чужом доме? Думаешь ли ты, что надо ему сообщить о дочери?

— Думаю, что надо, — ответил купец из Сидона. — Ведь это его дочь, которую он считал погибшей. И если через десять лет он может обнять свою дочь, так это ведь счастье. Я все ему расскажу и велю связаться с тобой, чтобы забрать Сфрагис. Я мог бы ее взять с собой, когда буду возвращаться, но у меня еще много остановок в пути. Пусть отец сам позаботится о своей дочери. Я буду рад передать ему добрую весть.

Потом Сфрагис и Байт долго расспрашивали о жизни ювелира Мериона, о его жене и детях. Сфрагис была так обрадована неожиданным известием, что от счастья стала еще красивей и оживленней.

— Какое счастье ты принесла мне, моя прекрасная Байт! — повторяла девушка и каждый раз бросалась целовать свою подругу. — Ты избавила меня от голода и нищеты. Ты спасла мне жизнь. А твой отец помог мне найти мой дом. Могла ли я надеяться на такое чудо?.. И вот уже скоро, скоро настанет день встречи. Пусть бы это свершилось!

Но то мы расстанемся с тобой, Сфрагис. Тебе не печально это? — спрашивала Байт. — Я бы не хотела терять свою сестру, Сфрагис.

— Ты считаешь меня сестрой? — удивилась Сфрагис. — Ведь я никто — пока не встретила своего отца, пока не получила своего достояния, пока остаюсь нищей…

Байт не позволила своей подруге продолжать этот печальный разговор. Она ее остановила и сказала, что дело вовсе не в достоянии отца.

— Разве друзей выбирают по одежде и по их достоянию? — спросила Байт. — А если бы я оказалась на твоем месте и вот так встретилась в пути, разве ты стала бы выяснять мое состояние? Мне дорога твоя душа. И вовсе ты не нищая. Неужели ты думаешь, что я оставлю тебя в бедности, не поделюсь тем, что имею! Отец мой щедро открыл свой кошель. Он сказал, что рад помочь тебе во всем. И больше не говори мне о своей бедности, Сфрагис. А отца твоего мы попросим переехать в Пальмиру. Разве в Пальмире не нужны искусные ювелиры? Очень нужны!

В конце путешествия, когда уже можно было разглядеть красивые бронзовые ворота Каписы, Кудзула спросил Хайрана, где он намерен остановиться. Ведь с дочерью ему невозможно устроиться в доме у дороги.

— Я впервые здесь, — ответил Хайран. — Ты, Кудзула, пожалуй, единственный знакомый мне человек из Каписы. Нам некогда думать об удобствах, мы переночуем и в доме у дороги. Ведь наша забота — найти пленников.

— В том-то и дело! — воскликнул Кудзула. — Я помню о твоем несчастье и хочу тебе помочь. Я предлагаю тебе отправиться в мой дом. Караван твой со слугами останется в доме у дороги, а ты с дочерью, захватив ценную поклажу, прибудешь ко мне. Я окажу вам гостеприимство и тотчас же узнаю, как найти твоих близких среди десятков тысяч рабов, которые трудятся по велению кушанского правителя.

— Помилуй, добрый человек, как же я могу принять такое гостеприимство от человека незнакомого? Твое предложение так заманчиво.

— Чего не бывает на караванных путях! Я от чистого сердца пригласил тебя, Хайран. Так меня учил Просветленный. Я по-своему понимаю учение Будды. Я не стал аскетом и не брожу с чашей для подаяния, как делают это буддийские монахи, но то доброе, что я могу сделать человеку, я делаю. Да и ты отплатишь мне добром, когда мои торговые дела приведут меня в прекрасную Пальмиру. Давняя у меня мечта — прибыть в твой город со своими кушанскими товарами.

— Брат мой, Кудзула, добрые боги способствовали нашей встрече. Когда я покидал Пальмиру, я помолился в храме бога Бела. В Пальмире нет храма прекрасней. Я сделал щедрые приношения жрецам, и это помогло! Я принимаю твое приглашение. Поверь мне, я буду с нетерпением ждать того дня, когда ты прибудешь в мой город со своим караваном.

Постоялый двор с домом у дороги, где обычно останавливались купцы и паломники, был полон людей, но тут же нашлось место для всего каравана пальмирского купца. У высокой глиняной ограды был раскинут большой шатер для рабов, рядом улеглись верблюды, освобожденные от поклажи. У большого глиняного корыта столпились мулы, В, кожаных мешках рабы доставляли им воду из колодца.