Рангея Рагхав - Я жду тебя

Тогда Сукхрам затянул песню:

Запнулся и затянул другую:

Здесь, под деревом, и нашла его Каджри после долгих поисков. От людей она уже знала, что его сделали визирем. Что ж, теперь она стала женой визиря, и ему следовало бы самому ей об этом сообщить…

Каджри подошла к нему, и сердце ее наполнилось жалостью. Она села с ним рядом и взяла его за руку, совсем как мать, нежно поднимающая упавшего ребенка, — она немного сердится, но в то же время жалеет его.

— Вставай, пойдем, — проговорила она. — Пьяри очень плохо.

Но пьяный Сукхрам продолжал горланить:

— Что? — вскрикнула удивленная Каджри.

Сукхрам схватил ее за руку и снова запел:

Каджри отбросила его руку. Сукхрам попытался снова схватить ее. Но она сердито отстранилась.

— Негодный, напился и валяешься тут! Не стыдно тебе?

Сукхрам промычал что-то невнятное.

— Ты что, спятил? — возмутилась Каджри.

— Спятил? Я? Эй, кто ты? — испуганно спросил Сукхрам, только теперь разглядев перед собой человеческое лицо. Узнав Каджри, он улыбнулся и обнял ее за талию. — Ты пришла! О, отныне ты жена большого человека, — гордо заявил Сукхрам. — Раджа сделал меня визирем.

— Пропади ты пропадом со своим раджой! Пусть пропадом пропадет твой хмель! — сердито сказала Каджри, отстраняя его руку.

— Да что с тобой случилось? — недоумевал Сукхрам. — Ты не рада моему возвышению?

— Ишь, как высоко занесся! — насмешливо воскликнула Каджри. — Ты пойдешь или нет? — спросила она.

— Куда?

— В табор.

— А здесь я тебе не нравлюсь?

— Пьяри плохо, идем, — тихо сказала Каджри, и хмель слетел с него.

Лицо Пьяри было спокойно и прекрасно. Каджри зажгла лампу, и теперь свет падал прямо на Пьяри. Ее продолговатые глаза блестели. Каджри казалось, что лицо Пьяри светится какой-то неземной красотой.

Сукхрама охватило беспокойство. В шатре стояла гнетущая тишина. Пьяри улыбнулась ему, но ничего не сказала. Она смотрела на него глазами, полными слез. Смотрела пристально, не мигая, и ее взгляд был полон любви и печали. А в глазах Каджри мелькали страх и отчаяние. Это отчаяние передавалось и ему.

— Сядь около меня, — тихо попросила Пьяри.

Но Сукхрам не двинулся с места. Куда только девалось его мужество? Сейчас он казался себе слабым и беспомощным. Он смотрел на Пьяри и не мог насмотреться, смотрел как на удивительное и прекрасное создание природы, в тайну которого он так и не смог проникнуть.

— Иди же, она зовет, — сказала Каджри.

Сукхрам сел рядом с Пьяри. Подошла Каджри и положила голову Пьяри ему на колени.

Теперь Пьяри была совсем счастлива. Ее больше не мучили ни ненависть, ни вражда, ни ревность.

Огромные полузакрытые глаза Пьяри, устремленные на Сукхрама, дарили ему переполнявшую их беззаветную любовь.

Каджри смотрела то на Пьяри, то на Сукхрама.

Божество и почитатель впервые слились друг с другом и, растворив друг в друге душу, вновь обрели ее… Светильник затухал, но, прежде чем окончательно погаснуть, он вспыхнул ярким пламенем, словно хотел навсегда поглотить темноту.

Лицо Пьяри стало почти белым.

Каджри не могла совладать с собой и громко расплакалась. Услышав ее плач, Пьяри и Сукхрам вздрогнули. Будто жестокий ветер погасил огни, зажженные в счастливый час.

— Каджри! — окликнула ее Пьяри.

Но Каджри не переставала рыдать.

— Зачем плачешь, глупенькая? — кротко проговорила Пьяри, словно уже познала извечный смысл жизни. Она старалась быть спокойной и приветливой. Именно такой она хотела покинуть этот мир. — Каджри! — позвала она. — И ты, возлюбленный мой! — проговорила Пьяри, обращаясь к Сукхраму.

Он молча посмотрел на нее, и глубокая печаль затуманила его взгляд. Каким величественным было все то, что дарила ему и отнимала у него Пьяри!

Она улыбалась. Ее улыбка говорила о торжестве всепобеждающей жизни, которой не страшна смерть и которая достигла таких высот совершенства, что способна преодолеть страх перед неизбежным концом, ибо смертно лишь бренное тело и бессмертна душа.

А Каджри не переставала рыдать.

— Сукхрам, ведь это он ее ударил, он убил Пьяри!

— Он умер, но я еще рассчитаюсь с теми, кто ему помогал! — крикнул Сукхрам, словно пробудившись от сна.

Он наконец понял, что любовь не удержит Пьяри, она уходит от него. В своей любви ему не достигнуть той высоты, на которую поднялась Пьяри. К нему снова подступил призрак одиночества. Каджри рыдала, а Сукхрам, погруженный в свои мрачные мысли, ничего не слышал.

Пьяри чувствовала, что силы оставляют ее.

— Каджри, подойди ко мне, — позвала она.

Каджри, все также горько рыдая, наклонилась к ней.

Пьяри поцеловала ее в лоб и в мокрую от слез щеку.

— Милый, — чуть слышно позвала Пьяри, обращаясь к Сукхраму. Но он был словно в забытьи. Пьяри молча смотрела на него. Сегодня она не хотела просить у мужа, чтобы он поцеловал ее. Разве она несчастна и нуждается в сострадании? Нет, она чувствовала себя счастливой, умиротворенной и бесстрашно ждала смерти. Попеременно смотрела она то на Сукхрама, то на Каджри. Затем глаза ее радостно засветились, на губах заиграла улыбка. Она дарила ее всем людям, и Сукхраму и Каджри. Божественная красота души женщины пробудилась и расцвела. Казалось, сама богиня Лакшми появилась во всем своем великолепии из бездонного Инда. Улыбка застыла на лице Пьяри, радость осталась навечно светиться в ее глазах, будто она и вправду победила смерть.

Отчаянный, душераздирающий крик Каджри разорвал темноту и эхом разнесся по всему табору. Но Сукхрам ничего не слышал. Он сидел неподвижно, опустив голову. Перед его глазами стояла величественная, бессмертная улыбка женщины, которая так завладела всем его существом, что он почувствовал себя не Сукхрамом, а самой улыбкой. Он был уверен, что Пьяри не уснула вечным сном, а, наоборот, обрела вечное бдение. Ему казалось, что перед ним лежит сама богиня Дурга.

А Каджри исступленно кричала. Собрались мужчины и женщины.

— Мы скорбим, визирь, что твоя женщина умерла, — сказал один из них, подойдя к Сукхраму.

— Неправда, — проговорил Сукхрам. — Она не может покинуть меня. Она не оставила меня даже тогда, когда появилась другая. Пьяри здесь, рядом со мной. Пусть она спит, не мешайте ей.

— Э-э, разве кто-нибудь так убивается из-за женщины, которая и была-то первой женой у мужа? — заметил кто-то.

Но эти слова остались без ответа: Сукхрам застыл, словно каменная глыба, а у Каджри ручьем текли слезы, как талые воды с гор.