Михаил Голденков - Северный пламень

Иоганн Паткулъ

целью убедить теперь молодого датского короля вступить в союз с Польшей и Литвой (кои сами об этом ничего не ведали) против Карла XII. Осенью того же года он вместе с литвинским генерал-майором Карловичем едет уже в Москву к молодому царю Петру, чтобы 11-го ноября 1699 года заключить в Преображенском от имени Августа союз Московии с Речью Посполитой.

И все это время Фридрих Август слал лист за листом Несвижскому князю. Ему, новоиспеченному великому князю Литвы и королю Польши, поддержка самого главного магната Речи Посполитой и великого литовского канцлера нужна была как воздух. Да, Фридриху много рассказывали, что Кароль Станислав — это далеко не Богуслав или Януш, и даже не Михал Казимир, но все-таки!.. И вот просьбы Фридриха об аудиенции возымели-таки успех. Кароль приехал в гости к королю в конце ноября 1699 года и теперь сидел за столом, заставленным блюдами с колбасами и бокалами с вином, сидел в своем белом парике и любимом темно-синем камзоле. Напротив него восседал Фридрих, весь в красном, с голубой лентой через могучую грудь, и также в белоснежном кучерявом парике, с милой улыбкой на мясистом розовом лице. Опухшие веки Фридриха говорили о бурно проведенном накануне вечере.

«Тупая саксонская свинья. Зря я приехал. Зачем? Только чтобы увидеть эту довольную рожу негодяя?» — думал Кароль Станислав, бросая на Фридриха хмурые взгляды.

Но по ходу беседы мнение Радзивилла о «тупой свинье» постепенно менялось. Фридрих много говорил о Литве, к удивлению Кароля, знал почти о всех ее бедах, что навалились за последние годы, годы кровавых войн то с казаками, то с московитами… Он убеждал Несвижского князя, что будет заботиться о своей новой стране, и особенно — о горемычной Литве, как любящий сын о больной матери.

— Ведь я дружен с московским царем Петром, — говорил Фридрих, — в эти дни с ним подписывается договор о мире и дружбе. Петр очень смышленый человек! Хочет, чтобы Московия стала ближе к Европе, вводит европейские порядки в этот дикий край. Сам он знает немецкий язык, привечает немцев в Москве, хочет строить корабли и торговать с нами… Милый парень! С ним Литва сможет вздохнуть свободно и не ждать новых неприятностей с востока.

— Неприятностей! — усмехнулся Кароль. — Последняя война, пан Фридрих, была сущим всемирным потопом!

— Знаю, мой друг, знаю! — грустно кивнул Фридрих головой, которая за счет парика смотрелась огромной львиной гривой. — Половину населения смыло! Это ужасно! Я даже не сразу поверил в эти цифры.

— А все из-за дурацкой политики польского короля Яна Казимира на тот момент! Януш и Богу слав Радзивиллы, если вы знаете, даже разорвали Люблинскую унию, заключив унию со Швецией. Мой отец также порывался выбить независимость для Литвы. Они с Богуславом, Самуэлем Кмитичем и Яном Собесским хотели в принципе сохранить Речь Посполитую, сохранить союз и беспошлинное пересечение границы, но избрать своего великого князя либо передать всю законодательную власть сейму и не зависеть от политики польского короля вообще. Но эти планы так никто и не успел осуществить! Ян Собесский один оказался слишком слабым, хотя его и считали все силачом. Мой отец часто говорил, что Янка слаб характером.

— А я сильный! Меня так все и зовут! — улыбнулся довольный Фридрих. — Я и мечту вашего отца смогу осуществить!

— Неужели? — Кароль подался вперед, немало удивленный.

— Так, мой друг, так! Вашей стране нужна полная независимость от поляков, этого глупого своей чванливостью народа, держащего собственных крестьян в полной забитости, как свиней!

Фридрих встал и принялся ходить по комнате, подняв, словно скальд, руку.

— Я разорву этот порочный круг, мой друг! Я не буду счастливым королем, если мой народ будет несчастлив! Хотят литвины независимости? Они ее получат! Моя власть в вашем Княжестве будет лишь номинальной. Мы, как вы верно сказали и как верно желал ваш славный отец, сохраним беспошлинное пересечение границ друг друга, сохраним связь между народами, но литвины пусть сами полностью управляют своей страной!

— И вы, король, пойдете на такую жертву? — не верил своим ушам Кароль.

— Это не жертва! — улыбнулся Фридрих, останавливаясь и глядя счастливо на Кароля. — Это нарушенное status quo! Я же хочу его исправить, чтобы оставить в истории доброе о себе воспоминание. Конечно, вы правильно спрашиваете и о жертве. Жертвовать надо. Но я компенсирую уход из-под моей власти Литвы тем, что восстановлю еще одно нарушенное status quo — вновь приобрету Ливонию, отданную Швеции при Жигимонте Ваза. Вы не хотите зависеть от поляков — и я вам помогу, а жители Риги не хотят зависеть от шведов — и я им тоже помогу! Рижане уже сами просились под мою корону, еще когда я был саксонским курфюрстом. Вот поможете мне в деле присоединения Риги к Речи Посполитой, а я помогу вам с отделением Литвы от чересчур навязчивой Польши! На любых ваших условиях!

— Думаю, мы договорились, — улыбнулся Кароль, — тут у нас в самом деле о независимости заговорили вновь в связи с тем, что ляхи запретили наш собственный язык, в нашем же собственном государстве в делопроизводстве. Возмутительно! Мы желаем, чтобы никакой более польский сейм не вмешивался в наши домашние дела! Зачем нам тогда такая Речь Посполитая?

— Так! Возмутительно! — согласился Фридрих, почему-то улыбаясь при этом. — Это есть, как говорят французы, не па нормаль!

— Постойте, — Кароль перестал улыбаться, — но ведь Рига — это Швеция, пусть там и живет много немцев! А шведы с ливонцами? Захотят ли они отдать Ригу нам?

— Вот тут-то и нужно нам хорошенько подумать, как сделать лучше, чтобы захотели, — тоже резко задумался до сих пор сияющий, словно медное блюдо, король. — Воевать… Не хотелось бы. У них хорошая армия. Шведы храбрые и сильные солдаты. Что-то надо придумать. Герр Паткуль этим усердно занимается, но одного его недостаточно. Уж больно… — Фридрих скривил физиономию, словно ему подсунули под нос лимон. — Уж больно он скандальная личность в Швеции! А у вас авторитет не запятнан ничем! В Ливонии много живет литвинов, которые были бы рады оказаться вновь в пределах Речи Посполитой.

— Надо поговорить с их королем. Может, выкупить, может, взять в аренду… Там тоже новый король, Карл. Очередной Карл. У них там все Карлы! — засмеялся Кароль.

— Англичане называют его Чарльз. Он мой, между прочим, кузен, — усмехнулся Фридрих и вновь погрузил свое массивное тело в кресло перед столом, — но он совсем еще юн, ему нет и семнадцати лет. Говорят, сумасброден.

— Но король не захочет терять Ригу, даже шестнадцатилетний, даже сумасбродный!