Эдуард Зорин - Большое Гнездо

Сидел он на коне прямо, глядел перед собою строго, пересылался с Рюриком гонцами, набивал сумы воинов щедрой добычей, города отдавал им на ограбление, пожигал в полях созревшие хлеба.

Кровавыми слезами обливалась Волынь, в церквах перепуганные попы молились за здоровье Романа, а мужики брали в руки серпы и рогатины и уходили в леса, подальше от больших дорог, по которым двигалось галицкое воинство.

Недавний покой оказался непрочен. Воспрявшие духом бояре предавали Романа и переходили во вражеский стан.

Роман удивился пустынности и тишине на улицах стольного города.

Жена вышла с распухшим от слез лицом. Неужто сбывается зловещее предсказание повешенного Велизара? Неужто вправду постигла его божья кара? Но разве не думал он о благе своей земли? Разве одной забавы ради сносил головы упрямым боярам?!

Не обняв Рюриковны, не удостоив ее даже взглядом, размашистым шагом прошел князь в гридницу. Сел, насмешливо оглядел поредевшие лавки. Вот и выявила беда всех, кто был против него, кто строил козни и пересылался с врагами.

На оставшихся он мог положиться, но и то не на всех. Иные переметнутся чуть позже, иные так и останутся здесь, чтобы вынести навстречу Владимиру ключи от города.

«Попал, как сом в вершу», — вдруг подумал он о себе. Но тут же отбросил дурные мысли, ноги подсунул под столец, склонился к боярам:

— Какую думу думать будем?

— Какую уж думу думать, коли враг на загривке? — отвечали разноголосо бояре. — Замиряться надо с Владимиром, вот и весь сказ.

Но иные говорили разумно:

— Ты — князь, с тобою мы не один пуд соли съели. Собери по Волыни, что собрать сможешь. А мы тебе завсегда поможем.

И тех и других внимательно слушал Роман, сидел молча, теребил бороду.

— Много бед успел натерпеться народ твой от галичан. Кликни выборных, пусть свое слово скажут…

— В кузнях вели мечи и кольчуги ковать…

— В деревнях собери дань, чтобы войску было не голодно…

— Да не мешкай, княже. Видал, какие ноне встали хлеба? Ежели не справимся с галичанами, то не успеем убрать хлеб. Опустеют житницы, мужики метнутся из сел… Тогда небось и сами пойдем на поклон. Тогда нипочем не устоим.

Гул стоял в гриднице. Спорили бояре друг с другом, вскакивали, размахивали длинными рукавами шуб.

Но были эти шум и гвалт любы Роману. Не все, значит, бояре худого племени, были среди них и мудрые головы.

— Не зря собирал я вас, бояре, — сказал им князь. — На добром совете спасибо. А особливо тем, кто поддержал, кто и в мыслях не имел, чтобы Волынь отдать Владимиру галицкому. Малая беда большую родит, но ежели встанем все, как один, от любой беды отгородимся. Вот мое последнее слово. А заутра сами садитесь на коней и холопов своих ведите в мою рать. Да оружно, да оконно, да чтобы никто не вздумал прятаться в вотчинах. С Галичем разберусь — каждому свое воздам. За мною не пропадет — знайте.

Ввечеру, едва отужинал князь, под окнами терема раздались бойкие голоса.

Роман вышел на крыльцо:

— Почто вопите?

— Беда, князь, — выскочил перед ним воротник.

— Эко беда, — усмехнулся Роман. — Нынче горшей беды нет, как увидеть галичан под своими валами…

— Галичане, княже, и есть, — пролепетал перепуганный воротник.

— Не дури, воротник, людей зазря не полоши, — сказал князь и собрался обратно в терем.

— Верь мне, княже! — завопил мужик. — Пусть полопаются мои очи, ежели это не галичане. Сам едва не принял стрелу, да, хорошо, только ухо зацепило…

Складно сказывал мужик, и все у него вроде сходилось. И отметина на ухе кровоточила.

Сразу серьезным стал князь, вгляделся пристально в воротника и велел отрокам вести коня.

Всунул он ногу в стремя, бросил покорное тело в седло. Воротник юркнул впереди него, не отстал на улице. Еще несколько гридней увязалось за Романом. Вместе с князем поднялись на вал.

Смеркалось уже. За рекой расстилался туман, на закраине неба полыхали кучерявые облака, дорога, уходившая на юг, к Галичу, светло петляла среди темных лугов.

— Вон они, вон! — крикнул один из гридней и вытянул перед собой руку.

И верно, из приземистых кустов, спускавшихся одним своим краем к реке, а другим взбегавших на пригорок, показался конный отряд.

«Да неужто и впрямь Владимир успел до нас докатиться?» — удивился Роман, чувствуя, как тревожно покалывает в боку.

Тем временем на вал поспел и поотставший в городе воротник.

— Они, они и есть, — подтвердил он, словно бы даже и с радостью. — Почто обманывать мне тебя, княже?

— Цыц ты! — оборвал его князь. — Ну-ка, спущайся вниз да живо отворяй ворота. Поглядим, что там за храбрецы и откудова к нам пожаловали.

— Ты бы остерегся, княже, — стали уговаривать его гридни. — Не ровен час, еще угодишь под стрелу.

— Страшен сон, да милостив бог, — сказал Роман и, сбежав с вала, сел на коня.

— Свят-свят, — быстро перекрестил его мужик, распахивая ворота. Гридни поскакали за князем.

— А вы за мной почто? — остановил коня Роман.

— Так нешто тебя одного бросать пред ворогами? — удивился голубоглазый гридень с тонкой белой шеей, на которой висела деревянная оберега.

— Мой конь — ветер, — сказал князь, — а ваши — клячи. На таких только дрова из лесу возить.

— Не обижай нас, княже, — просили гридни. — А с тобою нам никогда не страшно.

— Ну, глядите у меня, — улыбнулся польщенный князь и поскакал по полю. Гридни едва поспевали за ним — лошаденки и впрямь были у них худы и малосильны.

В отряде заметили приближающегося князя, сгрудились, советуясь, потом рассыпались по луговине. На взгорке осталось трое. Один из них поднял руку:

— Кто такие?

— А вы? — спросил Роман, останавливая коня. Гридни нагнали его и вплотную грудились за спиной.

— Я сотник князя Владимира галицкого Квашня.

— А я Роман. С чем пожаловал, сотник, на Волынь? Почто не падаешь пред князем? Почто вопрошаешь дерзко?..

Квашня ненадолго замешкался, но тут же снова выпрямился в седле:

— А не врешь?

— Подъезжай ближе, сам увидишь…

На взгорке пошептались.

— Не, — ответил сотник. — Вот пымаем тебя, там и поглядим.

— Руки коротки, — сказал князь, сдерживая играющего под ним коня.

Квашня сделал знак рукой и съехал со взгорка. Рассыпавшиеся по луговине вершники устремились к Роману.

Любил поиграть со смертью Роман, любил быструю езду и жаркую сечу. Выбрал он среди скакавших навстречу ему воев рослого богатыря на вороном коне, выхватил меч, сшибся, рассек сильным ударом ему щит, достал до плеча — кувыркнулся воин, упал распластав бессильные руки, затих.

— Эй! — кричал сотник, разевая рот. — Нынче вижу, что это Роман. Берите князя живьем!..

— Все ли целы? — спросил князь скакавших за его спиной гридней.