Виктор Ахинько - Нестор Махно

Обойдя Гуляй-Поле с юга, повстанцы на рысях устремились мимо него, на север. Прошли Рождественку, где Захарий Клешня заскочил на минуту в свою хату, обнял Олю, детей.

— Оставайся, батько! Куда ж ты? — просила жена.

— Не-е, я счас уже ротный. Словят — аминь! — отвечал Захарий, передавая ей золотое кольцо, снятое с генерала. — Ждить. До вэсны буду, — и он запрыгнул на тачанку, помахал на прощанье шапкой.

Их по пятам преследовали шестая дивизия буденновцев, интернационалисты, красные курсанты, войска внутренней службы, заволжские стрелки, богучарские гусары. Но после метели след махновцев затерялся. Местные жители не горели желанием помочь. В той же Рождественке каратели задержали на улице бабу.

— Не видела бандитов? — спросили. А это была Оля.

— Як же, бачыла.

— Куда они пошли?

— А он туда, — и показала совсем не в ту сторону, где скрылся муж.

Повстанцы заночевали в селе Заливном. Штаб решал, что делать дальше. Все были одного мнения: нужно бежать из родного района. Мало того, что в каждой хате стоит красноармеец. Так еще и уши объели селянам. Но куда путь держать?

— Давно не были на правобережье Днепра, — сказал Батько. — Давайте погуляем. Поднимем и те края против тиранов.

— Там же расквартирована почти вся буденновская конармия! — удивился Федор Щусь, неизменный помощник командующего.

— Вот и хорошо. Не ждут! — поддержал Нестора Ивановича Билаш.

— А мосты? — попросил уточнить Алексей Марченко. — Их стерегут пуще глаза.

— Перейдем по льду, — заверил Махно. — Есть у меня один лоцман, если жив. Он все речные пороги ладонями перещупал. А кроме того, вон Лева разнюхал, где-то в тех местах отряд Чалого скрывается. Соединимся. Согласны?

С третьими петухами снялись и покатили по солончаковым буеракам. Нигде не останавливаясь, пересекли железную дорогу Москва — Симферополь и прямиком уже достигли Терновки, что на Днепре. Там Батьку ждал найденный разведчиками лоцман Яков Пивторак.

— Здоров, друг! — сказал ему Нестор Иванович и даже руку пожал. Рыбин еще не слышал, чтобы он так называл кого-нибудь и с любопытством разглядывал незнакомца. Ничего особенного, мужик мужиком: высок, худ, с обвислыми усами. «Значит, раньше отличился или оказал Батьке знатную услугу», — догадался Рыбин. Дальнейший разговор ему был непонятен.

— Жив Ненасытец? — спросил Махно.

— А куды ж вин динэться? — отвечал Пивторак.

— Но Днепр-то замерз.

— А-а, вы про цэ. Дед-порог, единственный, не боится морозов, даже самых лютых. Гремит!

— Выходит, Яша, есть на свете силы, никому не подвластные? — с затаенной надеждой выпытывал Нестор Иванович. Для него это было очень важно. Дороже всего. Оно как бы оправдывало и освящало их почти пропащее дело. Этот же вопрос мучил Махно еще с тех пор, как умер сынишка, первенец, чистейшее существо. Кто виноват? Если есть Бог, разве он допустил бы такое? Или рок превыше всего?

— Есть те силы! — уверенно подтвердил Пивторак, имея в виду провидение.

— Спасибо тебе, лоцман. Ты не только в скалах ориентируешься. Порадуй тогда нас еще: переведешь завтра утром войско на правый берег?

Яков догадывался, что неспроста его разыскали в глухом селе. Но просьба была уж очень заковыриста. Пороги не терпят панибратства. Поодиночке мужики рискуют. А чтобы кони, брички…

— Такого ще никто нэ пробував, — сказал Пивторак. — Ни Станислав — князь, ни татары, ни гэтьманы, ни цари. Цэ трудно, Батько. А для вас… зроблю. Хто скупаеться — нэ обижайтэсь. И сокола бэрить соби.

Рядом с Яковом переминался гнедой жеребец — загляденье!

— Это еще зачем? — удивился Махно. — Наоборот, я перед тобой в долгу.

— Та цэ нэ мий подарок — мэльныка. Помните? Гроши у його вкралы ваши хлопци. Вы йих пострилялы. У нас до-овго помнят, справедливость!

Нестор Иванович покачал головой и усмехнулся в усы.

— Что-то не так? — забеспокоился лоцман.

— Коню нет цены, и слова твои теплые, Яков. Спасибо! Да не привык я к подаркам. Ни от судьбы, ни от людей. Алеша! — подозвал он Марченко. — Ты первый кавалерист. Бери жар-птицу. Когда смогу ездить — вернешь.

В Терновке и затаборились, предварительно проверив берега. Был обнаружен и побит дивизион буденновцев. Пленные рассказали, что неделю тому они окружили отряд Чалого. Повстанцы отстреливались до последнего и все полегли, кроме атамана. Где он делся — неизвестно.

Утром Яков Пивторак повел войско на переправу. Лед был толстый. Но чтобы лошади, тачанки, пушки не провалились на подмывах, эти опасные места ночью укрепили сеном, соломой и тщательно залили водой. Так делали еще запорожские казаки.

Первым для пробы поехал Алексей Марченко на гнедом жеребце. Лоцман запротестовал, перекрестился и хотел сам рисковать, но Махно остудил его:

— Вдруг потонешь. Кто путь укажет?

— Хай будэ так, — согласился Пивторак. — Дэржить дистанцию!

Справа и слева на белой реке возвышались гранитные скалы. Идя рядом с тачанкой Батьки, Яков ласково называл их по именам, словно старых друзей:

— Оцэ бачытэ, Поляк. А то Курочка. Дальше Кобылка.

На правом берегу Нестор Иванович обнял проводника, и они трижды поцеловались. Рыбин уже этому не удивился. Без таких помощников, думалось, от их войска давно остались бы рожки да ножки.

Месяц гонялись мы за Махно, а существенных результатов не достигли. Состояние крайней раздраженности охватывало меня. В течение десяти дней войска фронта разгромили многотысячную регулярную армию Врангеля, а здесь те же части не могут справиться с какой-то бандитской шайкой. Нам было стыдно смотреть друг на друга, с трудом подходил я к аппарату, когда вызывал командующий.

Казалось, вот-вот Махно удастся поймать, но вместо победного рапорта поступали новые неприятные донесения.

С. Буденный. «Пройденный путь».

Выскочив на правобережье, повстанцы устремились на запад, в сторону Умани, по хорошо знакомым местам, где когда-то громили генерала Слащева. Куда он делся, жив ли, эмигрант? 1Нынче доставалось уже буденновцам, которые после Крыма отдыхали, мечтали скорее попасть домой. Махновцев они не опасались. Подумаешь, сбор блатных и шайка нищих! Припрём к первому же бугру и заколбасим! Так полагал и лихой начдив Пархоменко.

Однако на совещании в штабе армии Буденный был вне себя:

— Знаменитые сабли, понимаешь, а ушами хлопаете! Гниду не можете поймать! Скакнула она к второй бригаде. И что же? — Семен Михайлович от возмущения даже не сдержал отрыжку. — Антимонии с подлецом развели, дипломаты… в три креста и полумесяца… Махно атаковал. Бригада засверкала пятками, потеряла всю артиллерию, обоз. А бандит вошел в Ново-Украинку. Под красным флагом. Военком-дура обрадовался. И что же? Выкосили целый полк! Советскую власть к черту разогнали! Это что за бардачина? — грозно спрашивал командарм.