Лора Мориарти - Компаньонка

У Коры перехватило дыхание. До чего ужасно все складывается. Эрла убьют, убьют на этом Тихом океане, и все из-за нее, из-за этой лжи, которую она сочинила, чтоб ей было удобней жить. Она будет виновата в смерти своего ребенка. Хотя разве в Европе безопаснее? Или в Северной Африке? Неизвестно.

– Ты папе это сказал? То, что сейчас мне? Про то, почему именно туда?

Эрл кивнул.

– А он что?

– Он сказал, что это разумно, на обоих фронтах одинаково опас… в смысле одинаково нужны хирурги. – Он вздохнул. – А что, у тебя есть секретные данные о положении дел на фронтах? Ты как-то особенно против Тихого океана? Вроде бы наци – тоже довольно серьезные ребята.

Кора покачала головой. Будь в Европе или Африке безопасней, Алан бы сына предупредил, это она знала. Но солдат убивают везде. Пошлют Эрла на Тихий – и, может, тем самым приговорят к смерти, а может, это его спасет. Да и так могли бы послать туда, и без ее лжи.

Они сидели на качелях; Кора обеими руками вцепилась в его локоть. Они смотрели, как ветер колышет листья, как они по одному срываются с веток и медленно кружатся над широким соседским двором.

Эрл чуть отстранился и посмотрел на мать:

– Сменим тему: ты слышала, что Луиза Брукс вернулась?

Кора сначала разозлилась: Эрл явно пытается ее отвлечь, сменить тему и потихоньку высвободиться из ее рук. Но потом до нее дошел смысл его слов.

– Вернулась? Да ты что?

– Да, – Эрл отогнал муху от ее лица. – Уже пару лет как. Вроде открыла танцевальную студию на Даглас-авеню, за «Докумом», но дело не пошло.

Кора посмотрела ему в глаза. Эрл не Говард, он не будет нарочно дразнить, но это же просто невероятно. Как вышло, что она сама об этом не слышала? Конечно, Уичита – большой город, время военное, у людей есть заботы поважней бывшей звезды, которая вернулась к себе на родину. Но хоть краем уха она должна была услышать. Правда, она занята Добрым домом. А Виола Хэммонд, которая всегда снабжала ее слухами, еще в начале войны заболела раком. Кора навещала ее каждую неделю, но Виола часто уставала и стала меньше сплетничать.

Эрл повертел рукой – очевидно, онемение прошло.

– Дико, да? Луиза Брукс – учительница танцев в Уичите. Кажется, они с партнером еще и выступали, танцевали танго, вальс и всякое такое. Мне старый приятель сказал, что нанял их на вечеринку молодых республиканцев.

Кора с трудом скрыла изумление. Она не хотела осуждать Луизу, даже в разговоре с сыном. Ничего плохого, конечно, нет в том, что Луиза ведет трудовую жизнь, обучая танцам. Но вечеринка молодых республиканцев? В Уичите? Невообразимо, чтобы Луиза опустилась до такого.

– Что она сейчас делает?

Эрл поднял брови:

– По слухам, только себя позорит. Один мой приятель знает того парня, с которым она открывала студию. Это юнец совсем, из колледжа, просто любит танцы. Я так понял, они поссорились еще до того, как разорились.

– Ну и почему она себя позорит?

– Да потому, что так себя ведет. Еще в школе говорили, что она дикая, но…

– Что «но»?

– Ничего.

Кора скрестила руки. Осторожный какой – боится, как бы у матери уши не завяли. Несмотря на ее хлопоты в Добром доме, дети до сих пор частенько путали ее с королевой Викторией.

– А все-таки – что конкретно?

– Ладно. Она… бегала за ним, мягко говоря. За юнцом за этим. И не вынесла, когда он ей отказал. Может, это он сам слухи распускает, но приятель мой говорит, что внешность у нее уже не та, от красоты ничего не осталось. Она пьет, по лицу заметно. Говорят, ее арестовывали за пьянство, – Эрл скорчил рожу, – и за незаконное сожительство.

Кора посмотрела на крыльцо: там валялись грязные башмаки Йозефа. До сих пор арестовывают за «жизнь во грехе», за ту жизнь, которую ведут они сами в этом доме. Только Луиза свой образ жизни не скрывала, не маскировала ложью.

– Она еще с ним?

– С кем?

– С тем человеком, с которым жила?

Эрл глянул на нее, как на безнадежную тупицу.

– Мама. Вряд ли. Непохоже на великую любовь. Насколько я понял, о свадьбе там речь не идет.

– Где она живет?

– У родителей. У нее денег нет. – Эрл с недоумением воззрился на мать. – Вот теперь ты в ужасе. А я думал, тебя больше заденет ее поведение.

Кора нахмурилась. Трудно представить, как Луиза и Майра уживаются под одной крышей, особенно теперь, когда обе у разбитого корыта. Не исключено, конечно, что в Майре проснулась жалость. Но, насколько понимала Кора, Майра никогда не любила Луизу как дочь да и вообще – как отдельного человека. Если и любила, то как вторую себя, свое продолжение, которое должно безукоризненно воплотить ее собственную мечту. Но Луиза предала ее, как она, Майра, предала в молодости саму себя.

Эрл тихонько толкнул Кору в бок:

– Ты не слишком-то жалей Луизу. По слухам, ей нравится такая жизнь. Она не работает. Приятель сказал, только и скачет ночами напролет с этим Дэнни Эйк маном. Неплохая парочка, что и говорить.

– Это ее… тот человек, с которым она жила?

Эрл улыбнулся:

– Да нет, мам. Ты что, Дэнни Эйкмана не помнишь? Из клуба? Самый известный в Уичите… – Эрл как-то странно пошевелил пальцами.

Кора смущенно покачала головой.

– Он голубец. – Эрл чуть покраснел. – Один из этих. Из педов. – Эрл сердито поднял глаза. – Ну мама. Он предпочитает мужчин. А не женщин.

– А, – сказала Кора.

И смотрит на нее, как на тупицу. Совсем не в курсе. Про родного папу. Иногда Кора думала: может, мальчики что-нибудь подозревают или знают. Но нет, Эрл не знает ровным счетом ничего. Вероятно, Говард тоже.

– Прости, мам, я не хотел так грубо.

Кора нетерпеливо покачала головой:

– Ты точно знаешь, что он такой? Это все знают?

Она часто прикидывала, что люди подумали бы про Алана и Реймонда, если б знали. Может, даже в Уичите времена меняются и молодежь смотрит на вещи иначе. Вот этот Дэнни: его оскорбляют, но все знают, что он такой, и явно как-то с этим мирятся. Что само по себе удивительно.

– Ну, я со свечкой не стоял. Но я точно знаю – его однажды арестовали за то, что гулял по Даглас-авеню в женской одежде.

Кора вытаращила глаза:

– Что, так прямо в платье?

– Не в платье, а в рубашке в цветочек.

– И за это его арестовали?

– В общем, да. Ясно же, что за тип. Вот и берут, как только повод появляется.

Коре пришлось отвернуться. Эрл ухмылялся, а она не могла скрыть ужаса. Алан никогда в жизни не надел бы рубашку в цветочек, но очевидно: если их с Реймондом поймают, даже сейчас, они дорого заплатят. Хотелось верить, что даже тогда Говард и Эрл не отвернулись бы от отца. Но их душам пришлось бы проделать огромную работу. Кора лишь надеялась, что Алан никогда не слышал, как его дети шутят про педов и голубцов. А если и слышал, то сносил молча.

И сегодня сказал сыну: иди на войну, я уважаю твое решение.