Тимур Литовченко - Орли, сын Орлика

– И сразу пожелал увидеть меня?

– Да, мой господин, сразу, едва лишь прибыл.

А может, это никакая не ловушка?..

А вдруг это настоящий посланец от любимой его женушки или кого-то из деток?! А он еще раздумывает, колеблется!!!

Хотя…

Нет-нет, все же надо быть более осмотрительным.

И пленник сказал:

– Хорошо, я приму этого Густава Бартеля. Только не наедине, а…

– Конечно, мой господин, конечно! Я и еще двое янычар будем вместе с вами, иначе нельзя.

Али вежливо поклонился и вышел прочь. Пилип замер посреди просторной комнаты. Однако невольно подался вперед, едва лишь сопровождаемый янычарами и главным тюремщиком шведский капитан переступил порог комнаты.

– Имею честь отрекомендоваться: Густав Бартель, гвардии капитан его величества, – сказал визитер, одновременно вежливо кланяясь. Но не дослушав, гетман лишь махнул тюремщику рукой и растроганно пробормотал:

– Оставь нас с этим человеком наедине. И ты, и твои воины.

– А не слишком ли вы, господин мой!.. – повысил было голос Али.

– Оставьте нас вдвоем, прошу! – теперь и Орлик повысил голос. Хотя уже давно, казалось бы, смирился с положением арестанта.

– Как же так, мой господин?!

Наверное, в мыслях своих несчастный Али уже видел себя насаженным на длинный кол или погруженным по шею в кипящее масло.

– Господом Богом клянусь и своей казацкой честью, что ни я, ни мой нынешний гость не станем предпринимать никаких шагов, направленных на нарушение моего нынешнего статуса. Можешь не бояться этого.

Гетман истово перекрестился.

– Хорошо, как мой господин пожелает, так пусть и будет.

Али обернулся к янычарам, махнул рукой, и тюремщики вышли прочь. Едва лишь двери за ними затворились, как Пилип Орлик бросился к гостью, крепко обнял его, трижды расцеловал и сказал растроганно:

– Ну, вот я и дождался наконец-то свидания с родным человеком!

– Здравствуйте, отец!

– Григорий!

– Отец!

– А почему это мы стоим?! Ты же, наверное, притомился с дороги…

Они зашли в глубь комнаты и уселись на подушки дивана. Гетман отодвинулся подальше и, прищурив глаза, принялся рассматривать сына. Совсем взрослым уже стал…

Господин капитан шведской гвардии Густав Бартель…

– А что это, Григорий мой дорогой, за лицедейство? Отчего ты настоящим именем не назвался? Ты же к отцу родному шел, не к чужому.

– Ваша правда – к отцу. Но ведь через чужих людей!

– Это люди султана Ахмеда…

– Да, знаю. Тем не менее, все же следует быть поосторожнее.

– Даже с ними?

– Или забыли вы, отец, о печальной судьбе Войнаровского?

– Разумеется, сынок, я все помню… – вздохнул гетман и прибавил уныло: – И понимаю твою предусмотрительность. Да, сынок, жадность человеческая не знает границ, и хоть как эти янычары ни боятся своего султана, даже они не откажутся от горстки золота в обмен на любые сведения о неожиданных гостях заключенного в Салониках казацкого гетмана. Ты прав, сынок, прав…

Некоторое время они молчали.

– Но не печальтесь, отец! – Григорий вдруг оживился. – Похоже, наша звезда всходит на небосклон и в ближайшее время все может измениться к лучшему.

– Что ты имеешь в виду, Григорий?

– Известно ли вам, что происходит сейчас в новой имперской столице московитов – в Санкт-Петербурге?

– Думаю, ты и сам прекрасно понимаешь, что человек в моем положении… – начал было гетман. Не дослушав, Григорий кивнул и сказал:

– Так вот вам, отец, отрадная новость: четыре месяца назад император Петр II умер от оспы.

– Да что ты говоришь?! – от неожиданности Пилип Орлик аж подскочил.

– Вместо него на престол взошла Анна Иоанновна. Понимаете ли, что такой ход событий означает приближение сладкого мига освобождения нашей родной Украйны из московских объятий?!

Гетман стоял некоторое время с окаменевшим лицом, схватившись за сердце, неистово колотившееся в груди, потом медленно опустился на диван и произнес непослушными губами:

– Насколько я понимаю, именно с этой доброй вестью и связано твое появление здесь, в султанских владениях…

– Правильно понимаете, отец.

– Итак, старая идея создания антимосковской коалиции…

– Сегодня она кстати, как никогда прежде!

– И тебе поручено…

– Я имею поручение от французского министра иностранных дел маркиза де Шовлена встретиться по меньшей мере с послом в Стамбуле Вильневым.

– Так твой путь ныне лежит в Стамбул?

– Да, отец. Сюда я завернул специально, чтобы тайно встретиться и провести некоторое время с вами. Понимая ваше положение, мне это разрешили.

– Благодарю, Григорий, благодарю за твою сыновнюю любовь и уважение!

– Ну что вы, отец?! За такое не благодарят…

– А этот посол Вильнев…

– У вас есть какие-то сомнения?

– Ты уверен, что для тебя подобное путешествие безопасно?

Григорий на миг задумался, затем сказал медленно:

– Не я один – вся казацкая нация избрала опасную судьбу, двадцать лет тому назад решив биться с московитами за Украйну не на жизнь, а на смерть.

– Хорошо сказано, Григорий… И все же, твоя нынешняя миссия…

– Что именно вас смущает, отец?

– Вот я, например, отправился в свое время искать милости турецкого султана, а вместо этого… – он тяжело вздохнул. – Вместо этого стал заложником чужой воли. Хотя, надо признать, все могло кончиться еще хуже.

– Я старался быть крайне внимательным и осторожным – вот и все, что могу сказать. Находясь во Франции, почувствовал заинтересованность нашими делами как со стороны маркиза де Шовлена, так и самого кардинала Флери. Никаких неблагоприятных признаков… по крайней мере, насколько можно судить!

– Ну, они-то в Париже, а вот этот Вильнев…

– Его должны предупредить о моем визите заранее, а там… – Григорий лишь руками развел и закончил: – а там, отец, на все воля Божья!

– Ой, Григорий, Григорий, в опасные игры ты нынче играешь!.. – вздохнул гетман. – Слишком длинные руки имеют и слишком большую ненависть к нам питают московиты. Помнишь, как нас едва не схватили сначала в Гамбурге, а потом в Ганновере? [15]

– Еще бы!

– А не боишься, что московские шпионы перекупят посла Вильнева или перехватят посланца, который должен предупредить его о твоем визите?

– Приходится рисковать, отец, что поделаешь!..

– Не хочу, чтобы старший мой сынок… конечно, не дай Бог… – гетман быстро перекрестился. – Не хочу, чтобы ты оказался в таком же положении, как вот я… а то и в худшем!

– Но ведь если посчастливится, то через Вильнева я выйду на переговоры с самим султаном Ахмедом!

– Ты уверен, сынок?

– По крайней мере, маркиз де Шовлен заверил, что именно такое поручение французскому послу я везу в тайных письмах. Как по мне, ради этого можно и рискнуть.