Виктор Андриянов - Полынь чужбины

Со стены на нас смотрят красочные малявинские молодки: в цветастых полушалках, в шубейках, идут они по снежной улице, такой далекой от этого одинокого дома...

— Еще в Галлиполи муж начал, как говорится, переоценивать ценности. Приехав в Чехословакию, порвал с белым движением,— продолжает Кочергина.— Он понял совершенно ясно, что путь, по которому мы шли, губителен, что правда там, в Советском Союзе. То же самое было и с его другом— Костей, да и со мной.

Надежда Павловна легко подходит к шкафу и достает красный паспорт:

— Вот что у меня есть!

— Что же на вас повлияло больше всего?

— 22 июня 1941 года нас всех перевернуло... Самые дорогие мои воспоминания — приход Красной Армии. И потом — конец войны. Победа! Победа! Когда поют эту прекрасную песню «День Победы порохом пропах...» —любите вы ее? — я не могу сдержать слезы. Самый дорогой это день — Победа. А самые горькие дни? Много их, горьких, было. Я скажу вам точно: последняя глупость — уезжать со своей земли. Говорю это потому, что знаю по собственному опыту. Эмигрант нигде не дома.

Мы прервем нашу беседу с Надеждой Павловной и обратимся снова к документам, сохранившимся в личном архиве Найдича.

Свидетельствует заокеанская эмигрантская печать наших дней.

В понедельник 12 ноября вечером в Нижнем Манхэттене произошло бандитское нападение на недавнего эмигранта из Советского Союза Александра Тылова, бывшего клиента НАЙАНы.

43-летний Александр Тылов два года назад прибыл в США из Киева вместе с женой и сыном. По профессии дантист, он занимается на курсах зубных техников в Дентал Инститьют Магна. Жена также учится на курсах. Оба супруга в настоящее время не работают и, будучи стеснены в средствах, охотно приняли предложение Джуиш Комьюйити (235 Бродвей) взять два матраца. 12 ноября около 5 час. вечера А. Тылов, взяв тележку, вместе с 6-летним сыном Феликсом отправился за матрацами по указанному адресу (они живут по адресу 154/156 Брум-стрит, недалеко от Дилэнси-стрит).

Вернувшись с поклажей, отец поднялся наверх, чтобы позвать для помощи жену, а сына оставил у тележки. Когда су-пруги Тыловы спустились вниз, они увидели группу подозрительных лиц. Матрацы были порезаны ножами, а 6-летнего плачущего Феликса хулиганы, хохоча, швыряли на матрацы. Когда Александр Тылов попытался вмешаться, его ударили сзади по голове и, свалив наземь, стали зверски избивать. У почти потерявшего сознание А. Тылова вынули из кармана деньги—около 180 долларов, приготовленных на оплату квартиры,—после чего бандиты бросились бежать. Несмотря на крики жены, на помощь не пришел никто из прохожих, не услышали призывы о помощи и из полицейского участка, находящегося в двух кварталах от места происшествия.

Александр Тылов едва добрался до полиции, откуда его доставили в больницу по адресу 170 Виллиамс-стрит в Нижнем Манхэттене, где он находится и сейчас с серьезными травмами. Поскольку делом о бандитском нападении занялась полиция, А. Тылов опасается — видимо, не без основания — мести хулиганов и собирается переехать на новое место жительства.

Комментарий эмигрантской газеты: «Подобные случаи и судьбы забытых людей — эмигрантов, доживающих свой век,— мягко говоря, вызывают уныние среди новых эмигрантов.

Вот мнение одной недавно приехавшей из СССР:

«Говорят, что вроде бы это единичные случаи, но им нет конца. Пишут, что и о забытых людях кто-то заботится. Но часто эта забота приходит слишком поздно, да и помощь нередко бывает малоэффективной. Вот и думаешь все время: неужели и мне придется доживать свой век забытым человеком?»

Эмигрантская газета по-своему ищет выход из тупика, подсовывая сказочки про жар-птицу:

«Боимся, что далеко не одна эта эмигрантка впадает в уныние. К ним мы и обращаемся с нижеизложенным.

Рассматривая проблему забытых людей, надо прежде всего определить: все ли они действительно забыты? Безусловно, есть среди них такие. Это люди, отдавшие жизнь воспитанию своих детей, а потом, когда от старости или болезней силы оставили их, оставшиеся одинокими. Дети «подкинули» их в старческий дом и забыли о них. Они действительно забыты. Забыты не посторонними, а самыми близкими — родными детьми. Это страшная трагедия. Оказаться в таком положении не пожелаем и заклятому врагу. Но и в таком случае далеко не всегда следует винить только детей. Иногда сами родители бывают причиной трагедии.

В остальных случаях забытые люди чаще всего оказываются забытыми самими собою. Мы уже не говорим о пьяницах и бродягах. Их тоже, конечно, жаль, но кто, как не они сами, во всем виноваты? Верно, теперь принято винить в этом общество. Дескать, нездоровые социальные условия заставляют человека пить водку или превращаться в наркомана. Но ведь все мы варимся в одном котле «социальных условий», и тем не менее не забывающие о себе люди ищут утешение в чем-то другом, а не в алкоголе и кокаине.

А что сказать об одиночках, ни к водке, ни к героину не пристрастившихся, а просто из-за болезней и старости потерявших способность общаться с людьми и обслуживать себя? Часто про них просто некому помнить. У них нет никого. И, что хуже всего, они сами о себе очень долго не вспоминали. С приближением глубокой старости они не позаботились о себе, не устроились заблаговременно в старческом доме или в ином подходящем месте.

Известно и то, что человек даже весьма слабого здоровья или весьма преклонного возраста не хочет й слышать о переселении в старческий дом — эту коллективную могилу.

Все это верно, но что делать? Жизнь идет своим чередом, совершенно не считаясь с нами. Нам хотелось бы весь свой век прожить на родине, в кругу родных и близких людей. Но пришлось покинуть все и здесь, в чужих странах, среди чужих людей строить и обживать свой новый домашний очаг. Так же и с приходом старости: хочешь не хочешь, надо пускаться в «эмиграцию», и по возможности заблаговременно. Надо бросать насиженное место и там, в старческом доме, устраивать свое последнее жилье.

Но и в старческом доме, даже самом хорошем, можно тоже оказаться и забытым, и заброшенным. Чтобы этого не случилось, чтобы не оказаться оторванным от мира, надо тоже позаботиться самому. Надо сделать так, чтобы люди вас помнили и навещали не только по долгу, но и по желанию. Вот как это делается.

Нина М. живет в нашем городе. «Юридически» она совершенно одинока, но фактически у нее больше близких друзей, чем у самых многосемейных. Недавно после сложной операции она долго лежала в госпитале. Кровать ее всегда была окружена посетителями. Тут были и соприхожане, и совсем далекие от церкви люди, и американцы, и украинцы, и негритянки (сослуживцы), и урвавшие свободную минутку больничные сестры. А по телефону к ней было так же трудно дозвониться, как в железнодорожное справочное бюро. Всегда занято!