Виктор Андриянов - Полынь чужбины

Коль любить, так без рассудку,

Коль грозить, так не на шутку,

Коль ругнуть, так сгоряча,

Коль рубнуть, так уж сплеча!

Коли спорить, так уж смело,

Коль карать, так уж за дело,

Коль простить, так всей душой,

Коли пир —так пир горой!

— Как удивительно, что вспомнились сейчас эти слова,— радовалась Надежда Павловна. Костя, по-видимому, был одним из самых ярких воспоминаний в ее жизни.—Знаете, Костя ничего не боялся. Мы жили в очень высоком доме. На рождество у нас с сестрой был большой прием — коктейли, кушанье, шампанское... Костя пленил всех наших подруг: он целовал им руки, говорил комплименты, пел, играл на гитаре, плясал очень страшный танец с двумя громадными ножами, которыми режут ростбиф. Наконец, Костя пошел на пари с нашим глухонемым братом Робертом, пари заключалось в том, что Костя вскочил на подоконник и, держась правой рукой за раму, выбросил весь свой корпус наружу, параллельно подоконнику. Все наши гости замерли, моя сестра лишилась чувств, а Костя как ни в чем не бывало спрыгнул с подоконника и получил от моего брата денежную купюру. Костя свернул этот билет в трубочку и зажег, чтобы закурить о него сигарету. Костя! Как можно забыть такого человека! Моя сестра плакала день и ночь, когда Костя отказался на ней жениться.

— Но почему ему не нравилась ваша сестра?

Надежда Павловна вздохнула.

— Костя был глубоко артистической натурой, он был, как мы говорим, «благородный дикарь». Ему было скучно с Верой, хотя моя бедняжка умна, красива, воспитанна. Вера ничем не могла развлечь Костю. Вы человек не моей породы, говорил он, я должен поклоняться женщине как кумиру, а вы не вызываете во мне поклонения. Вы верите в женскую независимость, вы ревнуете, когда я целую дамам руки или говорю им комплименты на свой лад. Вы меня не понимаете! Когда я пошел звонить в колокола вашей церкви, вы были сконфужены. Нет, Вера, мы никогда не поймем друг друга! Если вам трудно бывает—пишите, как и я, дневник: легче станет. Дневник, а не письма. Дневник — это убежище человека...

— Что же дальше случилось?

— Что случилось дальше? Костя уехал. Моя сестра вышла замуж за экономиста. Но личная жизнь ее так и не удалась. Она осталась с братьями и мамой. Она никогда не могла забыть Костю и признавалась в письмах мне, что за всю свою жизнь она любила только его.

Вот таким был этот Костя, всегда напоминавший мне толстовского Долохова...

Это небольшая по своему объему папка, в верхнем правом углу которой стоит пометка «Дневник — post skriptum». Значит, Костя дописывал задним числом отдельные страницы, а может, и вообще написал этот дневник много лет спустя после изображаемых событий, идя, так сказать, по их следам.

Мы тоже решили пойти по следам отдельных событий. Но прежде чем обратиться к «Дневнику — post skriptum», предварим его необходимым предисловием. И в дальнейшем, читая записи Найдича, мы сочли необходимым комментировать их, приводя дополнительные документы из пражских архивов, размышляя и отступая от хроникального изложения документов.

Заняв Чехословакию, гитлеровцы провели операцию «Гитлер» («Решетка»). В течение суток по спискам, полученным заранее у чешской полиции, они арестовали тысячи коммунистов, членов Общества дружбы с Советским Союзом, профсоюзных активистов, прогрессивно настроенных русских эмигрантов.

В гестапо, разместившееся в известном по «Репортажу с петлей на шее» дворце Печека (это здание близ театра имени Сметаны крупный банкир Печек выстроил в начале двадцатых годов для своего банка), зачастили доносчики, националисты, белоказаки.

Одного из них принял Бем. Поигрывая пистолетом, с которым он никогда не разлучался, читал заявление, написанное на плохом немецком языке.

«Прошу многоуважаемое гестапо обратить внимание на инженера Попова Леонида, который всегда обожествлял Масарика и Бенеша.

Козинский Олекса во время празднования чехами Первого мая нес красное знамя и пел «Интернационал». Во время чешской мобилизации был в самозваном украинском представительстве, которое передало властям меморандум о готовности украинцев защищать мировую демократию. При разговоре однажды сказал, что немцы не захватят республику, для этого у них, мол, руки коротки. Написал статью «Украинские рабочие—-друзья пролетариев всего мира».

Сотник Владимир — защитник интернационала. Имел связи с сенатором Соунуном и коммунистическим доктором Недведом...

Шиянив Яков при занятии Судет говорил, что раздирается республика, имел связи с каменщиком Шульгиным, который в 1932 г. во Франции пытался организовать легион против немцев.

Бескровная Олена ненавидит все немецкое. После оккупации страшно ругала имперского канцлера. Лучше о ней знает представитель кубанских казаков инженер Федоров.

Кочергины Дмитрий и Надежда. Друг их дома Константин Найдич. Симпатизируют Советам».

Антифашистское подполье только формировалось. Вслед за разгромленным первым нелегальным ЦК КПЧ образовался второй: Ян Зика, Ян Черный, Юлиус Фучик... Близким их соратником был молодой ученый Милош Недвед. Значит, эмигранты были связаны с коммунистическим подпольем.

Договор о ненападении между СССР и Германией расстроил многие воинственные планы эмиграции. ОУН спешно переправляла свою сеть из воссоединенных с Советской Украиной районов Западной Украины. Гетманцы-державники ждали инструкций из Берлина. И они подоспели: «Сообщаем Вам, что дело немецко-советского взаимопонимания не должно никак отразиться на нашей работе».

Гетмана, вывезенного при скоропалительном бегстве из Киева, немцы пристроили в тихом пригороде Берлина — Ванн-зее. Там, на вилле, получая от германских властей ежегодную пенсию в десять тысяч марок и сумму на уплату долгов, он мог предаваться мечтам о возвращении в Киев на белом коне, отмечать несуществующие для украинского народа праздники— день образования так называемой Украинской Народной Республики, день рождения гетмана Мазепы... При гетмане разместилась и гетманская управа — штаб, нити которого тянулись в Прагу, Варшаву, Лондон, Париж, Ужгород... Нередко виллу навещали люди в штатском с выправкой прусских офицеров. Скоропадский тесно сотрудничал с официальными кругами Германии и еще теснее с фашистами, с которыми он установил связи задолго до их прихода к власти,— с Розенбергом, Гитлером.

27 июля 1939 года гетманская управа опубликовала воззвание: «Господин гетман считает, что Великая Немецкая Держава одна из немногих держав, заитересованных в том, чтобы Украина существовала как государство. Поэтому господин гетман глубоко верит, что наступит время, когда Германия украинцам поможет... Ясное дело, что любая помощь со стороны невозможна без нашей отплаты. Это нужно наперед ясно осознать. Тем более, что Украина разорвана на куски, лишена всякой организованной физической силы, духовно и политически не объединена. При таких обстоятельствах помощь обойдется дорого.