Константин Бадигин - Кольцо великого магистра

— Теперь, друзья, — обратился капитан к матросам, — прибрать корабль, смыть кровь и выбросить всю падаль за борт.

Матросы принялись за работу. К полудню когг «Черный Орел», подняв все паруса и переваливаясь на волнах с борта на борт, шел на запад. Теперь он назывался «Золотая стрела». И флаги, развевавшиеся на нем, принадлежали городу Риге.

Тут же, на палубе, морские братья принесли жертву богу — повелителю моря и ветров Пердоето. Огромный, выше облаков, он стоит посреди моря. Вода ему по колени. Когда он поворачивался, менялось направление ветра. Если Пердоето гневался на рыбаков, он убивал всю рыбу в тех местах, где они рыбачили.

Повар зажарил несколько жирных лососей. Принес на палубу стол, покрыл чистой скатертью и положил на него рыбу. А Безухий стал лицом к ветру и просил у бога благополучного плавания. Все низко поклонились и сели за стол.

Самую лучшую рыбу бросили в море.

С левого борта тянулась белая полоса берега с огромными песчаными холмами.

Через три дня у пристани Альтштадта Андрейша покинул палубу «Черного орла». Одноухий обнял его на прощание и сказал:

— Старшим поваром в Кенигсбергском замке работает наш человек, прусс Мествин. Покажи ему жезл криве, и он все для тебя сделает. И мы поможем, если понадобится, — добавил пират, — не забывай, что у тебя есть друзья.

Андрейша пятый день жил на постоялом дворе в Альтштадте. Он успел познакомиться с двумя новгородскими купцами, занимавшими по соседству небольшую комнатушку. Новгородцы вели себя в городе осторожно, возвращались домой рано, как только закрывали лавки, после ужина уходили к себе, и достучаться к ним было трудно.

Первый раз Андрейша остановил земляков возле узкой лестницы; они только отужинали и подымались к себе наверх. Купцы отнеслись к нему недоверчиво, но, услышав имя знаменитого мастера с Прусской улицы, подобрели.

— Знаем Алексея Хлынова, как не знать, мечи его носим. А ты что, сродственником ему доводишься? — спросил старший купец, Фома Сбитень. Седая борода вилась у него колечками, выглядел он как святой с новгородской иконы.

— Сын я ему, — сказал Андрейша, — в море хожу подкормщиком на лодье «Петр из Новгорода». А кормщик Алексей Копыто — мой дядя, материн брат.

— И купца Алексея Копыто знаем, — закивали бородами купцы. — Теперь и тебя признаем, молодец. Заходи к нам в горницу, перемолвимся словом. Здесь, под лестницей, какой разговор. Свое племя встретить в чужом краю куда как приятно.

Заперев на тройной запор дверь, купцы усадили Андрейшу за стол. Купец помоложе, Иван Кашин, достал с полки большую глиняную бутыль с хмельным. Пили из ковша по очереди; мед играл, искрился и щекотал в носу. Купцы назвали свои имена. Оба именитые, иванские.

— Мы купцы, товаров прибыльных ищем, и не диво, что по городу околачиваемся, — сказал старик. — А вот ты как, молодец? Мореходу на своем корабле способнее, нежели в заезжем доме.

Андрейша подумал и раскрыл купцам свою душу. Рассказал, как дядя послал его в Вильню толмачом с московскими боярами. Рассказал про свою невесту, и как они встретились в Вильне, и как захватили ее рыцари.

Купцы только причмокивали и покачивали головами.

— Я и приехал сюда невесту выручать. Уж такая она пригожая да ласковая! Ежели с ней что худое случилось, то мне и жизнь не жизнь! — чуть не со слезами закончил свой рассказ Андрейша.

— Звать как девку-то? — спросил старик.

— Людмилой, — сказал Андрейша. — Помогите, люди добрые, моему горю. — Он встал и поклонился землякам в пояс.

Купцы посмотрели друг на друга.

— Трудно твоему горю помочь, — крякнув, промолвил старик. — В городе народ хоть и христианский, а неверный. Пруссы али литовцы куда надежней — почитай что свои, хотя и язычники.

— Мне бы человека из замка встретить. Есть там у меня знакомец, да не знаю, как ему весть подать.

— А кто он?

— Главный повар замковой кухни, — ответил Андрейша, и надежда загорелась в его глазах. — Крещеный литовец. Рыцари его Оттоном нарекли, а прозвище — Мествин.

— Во что, вьюнош, — сказал старик, хлебнув из ковша и разгладив усы, — есть и у нас знакомец в замке, приказчик ихний, по прозванию Ганс Феркингаузен. Хочет он нам польского сукна продать, да больно ласков… Думали мы меж собой, нет ли у него умысла против нас: уж больно ласков, — повторил старик. — Договорились мы завтра в лавке встретиться, сукно посмотреть. Завтра и узнаем, что можно для тебя сделать… Земляка из беды надо выручить.

Утром Андрейша встал поздно. Он нехотя съел в харчевне яичницу со свиным салом и, чтобы убить время, болтал со служанкой Олиттой. Девица заигрывала с юношей, смеялась без толку и закрывала лицо платком. Судя по разговору, она надеялась на замужество, хотя высокий рост и безобразное курносое лицо не очень приманивали женихов.

В полдень хлопнула входная дверь, и Андрейша увидел своих новых друзей. С ними пришел незнакомец небольшого роста, с круглой, как арбуз, головой. Глазки заплывшие, хитрые, на плечах серый плащ с крестом.

«Полубрат», — признал Андрейша.

— Вот, вьюнош, познакомься, господин приказчик Фрекингаузен… Он проведет тебя в замок к повару Отто Мествину. Собирайся, — сказал Фома Сбитень. — А мы пока закусим чем бог послал. Садитесь, господин приказчик.

Они расселись за дубовым столом. Андрейша с просветлевшим лицом поднялся к себе в каморку.

Курносая Олитта принесла пиво в глиняных кружках.

— Хочу вас спросить, господа купцы, — вкрадчиво сказал орденский приказчик после второй кружки, — выгодно ли вам продавать в Новгороде воск и беличьи меха за чистое серебро? — Ганс Фрекингаузен навел свои маленькие глаза на старика и, забывшись, стал небрежно вертеть янтарные четки вокруг указательного пальца. — Скажем, один шифсфунт воска — восемнадцать марок, а за тысячу беличьих мехов, самых лучших, скажем, тридцать три марки…

Иван Кашин раскрыл было рот, но сапог старого купца пребольно прижал мозоль на кашинском мизинце.

— Орден может платить вам серебром. — Приказчик перестал перебирать четки и поднял указательный палец. — Мы не будем навязывать взамен свои товары — только серебро. Но мы хотим ездить в Новгород зимой, сухопутьем — так удобно ордену.

— Что ж, господин Фрекингаузен, — подумав, ответил Фома Сбитень, — цены подходящие. Однако не здесь решать. Отправьте в Новгород посла с грамотой от вашего магистра. Честь честью чтобы все было, вот тогда и решим на совете.

— Помогите ордену, господа купцы, а мы за ваш товар хорошие деньги дадим и на сукно цену сбавим…

Когда Андрейша вернулся в новом суконном кафтане, высокой шапке и опоясанный мечом, купцы с приказчиком Фрекингаузеном допивали по третьей кружке пива.