Рафаэль Сабатини - Фаворит короля

Печально наблюдать, как молодой человек, одаренный, умный и обычно благожелательно ко всем настроенный, воспламеняется злобным чувством, основа которого — ревность. И неопытность в любовных делах непременно подведет его.

Принц, уверенный в своем превосходстве, выступил вперед. Он и вправду закалил свои мышцы длительной и быстрой ходьбой, по праву гордился своими успехами в древнем искусстве стрельбы из лука и всегда был готов сразиться на теннисном корте, посоревноваться в метании копья или в верховой езде.

— Сэр Роберт, мне говорили, что вы — искусный теннисист. Не сыграете ли со мною?

Если само приглашение и удивило сэра Роберта, то холодный, враждебный тон, с каким оно было сделано, не оставлял сомнений в том, что предложение сделано вовсе не из любви к игре. Но поскольку от таких предложений не уклоняются, он покорно согласился.

— Всегда готов служить вашему высочеству.

Принц сбросил куртку и камзол, повязал белым платком свои каштановые волосы и, поскольку уже был в легкой обуви, приготовился к игре.

Он понимал, что преимущество на его стороне — противник достаточно устал за предыдущую партию. Однако преимущество было несущественным — сэр Роберт, более развитый физически, более сильный, причем сила его была врожденной, а не приобретенной, как у принца, великолепно играл в теннис. Пусть и с запозданием, но принц все же получил важный жизненный урок: прежде чем бросать кому-то вызов, надо сначала хорошенько изучить противника. Поначалу принц был далек от поражения, но — что было еще оскорбительнее — зрителям стало понятно, что его выигрыш или проигрыш зависит не от него, а целиком от желания противника. Сэр Роберт легко, без напряжения, удерживал равный счет, и все понимали, что он не считает нужным усердствовать.

Как только принц заподозрил, что сэр Роберт просто забавляется, он допустил несколько намеренных ошибок, но сэр Роберт ими не воспользовался. В конце концов принц все же выиграл несколько очков, но сэр Роберт снова без труда сравнял счет. Его высочество совершенно утратил контроль над собой: он подбежал к сетке, упустив посланный противником мяч, и побелевшими губами произнес:

— Я не стану больше играть, сэр.

Сэр Роберт в удивлении поднял брови, помолчал немного, затем поклонился:

— Как вашему высочеству будет угодно.

Принц бросил на него взгляд, в котором читалось такое бешенство, что стоявшие вокруг джентльмены невольно подошли поближе.

— И вы даже не спрашиваете, почему я прекратил игру?

— Я не настолько самонадеян, чтобы расспрашивать о причинах поступков принца.

— Тогда я сам вам скажу: вы даже в спорте остаетесь придворным.

Сэр Роберт слегка улыбнулся и поклонился вновь.

— Ваше высочество, это обязанность каждого джентльмена — помнить о хороших манерах.

Принц прищурился и секунду обдумывал сказанное, а затем, поняв, дал наконец волю своему гневу:

— Ах ты, наглый пес! — вскричал он и замахнулся ракеткой. Тут к принцу с криком «Сир! Сир!» [32] Неточность автора: обращение «сир» (ваше величество) употреблялось только по отношению к королю. бросился мистер Овербери. Он схватил его за руку — достаточно твердо, но не настолько, чтобы его высочество не мог сразу же высвободиться. Это вмешательство дало возможность его высочеству одуматься.

— Как вы посмели, сэр?! — обрушился он на мистера Овербери. — Я всего лишь хотел испытать преданность сэра Карра придворному этикету!

— Ваше высочество, удар, нанесенный тем, кому в силу своего положения не грозит ответный удар, не может служить испытанием.

Принц в изумлении взирал на длинное спокойное лицо.

— Что вы имеете в виду? — спросил он, залившись краской.

— Я всего лишь служу вашему высочеству, — пояснил мистер Овербери. — Удар ракеткой нанесет голове сэра Роберта меньший ущерб, чем вашей чести.

Принц обернулся к своим джентльменам, которые толпились вокруг с угрюмыми физиономиями, и деланно рассмеялся:

— Ну вот, я, кажется, снова школьник! Мне дают уроки игры в теннис и уроки чести! — Он отшвырнул ракетку. — Пойдемте, господа! — скомандовал он и увел свое войско к галерее. На площадке остались сэр Роберт и мистер Овербери.

— Похоже, поле битвы осталось за нами, — с невеселой улыбкой сказал сэр Роберт.

— Если после этого мы останемся в живых, я обязательно допишу в свои «Характеры» еще одну главу и назову ее «Принц», — ответил мистер Овербери.

— Если выживем?

Мистер Овербери пожал плечами:

— Это только начало. Настоящее сражение впереди. И, насколько я могу судить, разыграется оно в апартаментах его величества.

— Боже мой! — презрительно воскликнул сэр Роберт. — Пусть мальчик рассказывает свои сказки. Сейчас король не испытывает к нему большой любви.

— Все зависит от того, как именно мальчик преподнесет эту историю. Потому что, между нами говоря, мы сейчас оскорбили божественную суть монархии.

Сэр Роберт пожал плечами и повернулся, чтобы поднять камзол. И тут он взглянул на окно, занятое дамами. В окне мелькнул платочек и пара блестящих глаз подарила ему улыбку. Он поклонился, прижав руку к сердцу.

— Как поэтично! — воскликнул мистер Овербери. — Ах, как поэтично! Ты получил именно тот приз, которого жаждал его высочество. Ты никогда не замечал, что в этом мире надежды глупых и самоуверенных никогда не сбываются?

Дамы удалились — возможно, леди Саффолк сочла поведение дочери слишком уж откровенным.

Мистер Овербери вздохнул:

— Очаровательное дитя, эта дочь Говардов. Если бы я был уверен, что его высочество хорошо за них заплатит, то мог бы писать для нее сонеты — что-нибудь в манере мистера Шекспира, а он большой мастер итальянского размера.

— Ах ты, продажный писака! Да неужели эта леди и сама не может служить источником вдохновения?

Мистер Овербери помог другу натянуть камзол:

— Вдохновения — да, однако вдохновение следует переводить в оплачиваемый труд. С помощью золотого посоха я мог бы исторгнуть Кастальский ключ [33] Родник у подножия горы Парнас. В Древней Греции был посвящен музам и богу Аполлону; по преданию, его вода приносила вдохновение. из самой бесплодной скалы. Но погоди! К нам, если я не ошибаюсь, шествует посланец гнева.

Это был сэр Джеймс Элфинстоун, один из придворных принца — тот самый рыцарь, которого выдворили из дворца, чтобы передать его апартаменты фавориту: этого он не забыл и не простил. Он надвигался на них со свирепым видом, правой рукой подкручивая усики, а левую держа на эфесе шпаги.

Остановившись перед шотландцем, он возгласил:

— Сэр Роберт, некоторое время назад здесь были произнесены некие слова.

— Совершенно верно, сэр Джеймс. — Мистер Овербери проскользнул между ними. — И большую часть их произнес я, поскольку так уж случилось, был здесь. Я известен своим даром находить слова как в прозе, так и в стихах и готов предложить вам свои услуги. Успокойся, Роберт! Джентльмен обеспокоен мною и моими словами, и я рад предложить ему и то, и другое, либо вместе, либо по отдельности, если мои слова и я сам ему не по зубам.