Дмитрий Смирнов - Золотая Ладья

Первые слухи о людях с севера — неустрашимых и беспощадных — сразу привлекли его внимание. На побережье Варяжского Моря вот уже почти два столетия хозяйничали дружины отчаянных воев из племен бодричей, ретрян и варинов. Эти набежники словенских и балтских родов были умелыми мореходами, а укрепленные городцы их вытянулись от Поморья до озера Нево. Однако с недавних пор их стали теснить новые дружины, приплывавшие с полунощных берегов Варяжского Моря. Ильменские словене называли этих людей урманами и рассказывали совершенно невероятные истории об их свирепом нраве и ратной силе.

Говаривали, будто появились новые дружины после долгой войны на севере, когда бывшие собратья, ходившие в одни походы с варинами, или варягами, взбунтовались против недавних друзей и изгнали их с земель, которые ранее вместе захватывали и грабили. Лодьи новых хозяев моря были больше варяжских, а вои кровожаднее и напористее. Облагая данью словенские и финские веси, урмане лютовали на землях разрозненных племен, разрушали варяжские тыны, варяжских же ратников переманивали в свои отряды. Они дотла сожгли городец Старая Ладога на Волхове, возведя на его месте свою крепость, а свой главный стан разбили на острове Гаутланд, вытеснив оттуда варяжские дружины. Несколько раз словене с Приильменья и Белоозера собирали ополчение, чтобы отразить набеги чужаков, однако терпели от них жестокие поражения.

Мысль нанять на службу гридню столь ярых кметов показалась Сбыславу очень соблазнительной. В Ладогу он отрядил боярина Торопа — человека сметливого и умеющего вести хитроречивые беседы. Тому удалось сговориться с одним из урманских князей Олавом Медвежья Лапа, дружина которого только недавно вернулась из успешного похода и жаждала отдыха. Щедрыми обещаниями и посулами Тороп соблазнил урман, заставив их прийти в землю кривичей.

Ватаге северных воинов было позволено поселиться у Сорочьего Дола — на опольной меже с мерянами, что находилась в десятке верст от городца Угрим, и разбить там свои вежи. Челядины князя доставляли в стан все необходимое. Теперь, имея под рукой столь крепкую силу, князь мог чувствовать себя уверенно. А уже совсем скоро подвернулся случай использовать иноземцев для своей выгоды.

Свои глаза и уши водились у Сбыслава во многих соседских весях. Благодаря им он быстро узнавал о самых важных событиях. Как-то вечером в княжеский терем доставили человека от радимичей, который принес неожиданную весть о князе Званимире, с которым Сбыслав никогда не ладил. Званимир со всей дружиной возвращался из похода на сиверов, груженый большой добычей. По слухам, его комонники, преследуя отступающих вражеских воев, случайно провалились на берегу реки Сев в глубокую пещеру, полную золота. Богатство неведомого древнего урочища, открывшегося их глазу, было столь велико, что вывозил его Званимир на дюжине крепких подвод, запряженных тягловыми лошадьми. На обратном пути сиверы попытались отбить добычу, сумев потрепать гридней Званимира и ранить самого князя, однако радимичи благополучно добрались до своих владений.

Родной край, между тем, встретил своего князя неласково. Воспользовавшись его отсутствием и близостью к озарским [49] Озары — хазары. землям, старейшины на южной окраине подняли бузу. Так и пришлось Званимиру спешно высылать на ее подавление большую часть дружины во главе с воеводой Молнезаром, которая сразу увязла в кровопролитном противостоянии с озарами и примкнувшими к ним старейшинами. Сам же он, страдая от воспалившейся раны плеча, задержался в слободе Осиная Пустошь. Там, под защитой тына и нескольких гридней, остались и подводы с золотом.

Сбыслав едва сдержал себя, чтобы не рассмеяться от радости. Это была удивительная возможность разом заполучить огромную добычу, да еще и поквитаться с ненавидимым им Званимиром, которого князь кривичей всегда опасался. Золото непременно нужно было присвоить, а Званимира умертвить, лишив радимичей могучего вождя. Только сделать это надо было чужими руками, чтобы не накликать большой войны. Вспомнив про урманский отряд Олава, Сбыслав горячо возблагодарил богов. Именно таким безрассудным людям была по плечу столь рискованная затея. Урмане были чужаками, о которых в полуденных землях почти ничего не знали.

Взяв с собой боярина Торопа и десяток самых надежных воев, князь кривичей тишком выехал со своего подворья, чтобы навестить Сорочий Дол. Сам он переоделся в простого ратника, надев шелом с широким наличьем. Он хотел остаться неузнанным для посадских.

Двигаясь верхами по лесным дорогам и просекам, Сбыслав прикидывал, как поступить с урманами после их возвращения. Заполучив золото, о котором ему поведал доглядник, от них нужно было немедля избавиться. Делиться добычей он не собирался, а свою связь с иноземными воями надлежало скрыть, дабы избежать обвинений радимичей. Получалось все складно. Иноплеменные кметы на свой страх и риск совершил набег, отбив добро князя Званимира. Его дело — сторона. А уж этих оголтелых рубак он найдет способ отправить к праотцам, обрубив все концы. Все варяги любят медовуху и пиво, в которые легко подмешать Марину траву…

Стан Олава Медвежья Лапа раскинулся на большом холме. Сбыслав невольно удивился. Прочный сосновый тын со смотровыми «кострами», утыканный заостренными кольями откос холма и дозорные с пиками создавали устрашающую картину. Похоже, эти люди свое дело знали.

Кривичей без разговоров впустили в ворота. Здесь взору Сбыслава представилось не менее суровое зрелище. В разных концах стана бородатые детины косой сажени в плечах точили на оселках лезвия топоров или натирали салом длинные тяжелые мечи. Лица многих были раскрасневшиеся, в косых ухмылках мелькали желтые зубы.

С первого взгляда было ясно, что ратники эти прошли огонь и воду. Такого числа шрамов на лицах и телах, говоривших о бесчисленных схватках, Сбыслав ни у кого не видел. У некоторых отсутствовало ухо, глаз, нос или несколько пальцев, что создавало зловещее впечатление. Его еще больше усиливал раскатистый гомон, исторгаемый широкой грудью урман.

Несмотря на разгар лета, одни кметы кутались в шерстяные плащи, другие сидели у костров, словно изваяния гигантов. Рыжие и русые космы волос были либо рассыпаны по их крепким плечам, либо стянуты в тугие косы. Кольчуги их казались легче и короче, чем у кривичей или словен, некоторые же и вовсе были одеты в простые полотняные куртки. Прямо на земле в ногах воинов лежали разрисованные круглые щиты с умбонами — обитые кожей или железными пластинами, стояли выпуклые шлемы с наличниками или наносниками.

Олав — огненно рыжий, густо усыпанный веснушками — уже сам поднимался навстречу Сбыславу. У него были высокие надбровные дуги, сплюснутый нос, рваный шрам от копья на нижней губе и почти заросшая дыра в левой щеке. Говорили, что когда-то он зубами перекусил вражескую стрелу, однако наконечник ее слегка подрезал его язык, так что с той поры Медвежья Лапа шепелявил. Еще он был колченогим, потому как сломанная булавой кость правой ноги срослась неправильно. Словом — настоящий косолапый медведь, нескладный и угловатый.