Дмитрий Смирнов - Золотая Ладья

В этот миг победного торжества Волков Одина к ним выехал из-за елей князь Сбыслав на саврасом скакуне. Зерцало, шлем с наушами, наручи и поножи-бутурлыки его звенели алыми бликами. Чуть позади него ехали Хорол и Тороп. Рядом держались гридни в куяках [150] Куяк — панцирь на дощатой основе из круглых пластин и шлемах с наличниками.

— Здрав будь, ярл Олав! — громко приветствовал князь кривичей предводителя хирда. — Боюсь, если бы мои ребята не перегородили все тропы Мольбища, эти веретницы выскользнули бы из твоих рук!

— Ты предлагаешь нам выяснить, кто более достоин получить добычу? — резко отозвался Медвежья Лапа. — Я всегда готов!

— Что ты, ярл! — Сбыслав слез с коня, отдав поводья одному из своих воев, и подошел к нему. — Мы еще не нашли добычу, чтобы ее делить. Но я вижу, твои люди полонили княжью дочь. От нее-то мы все и узнаем.

По знаку князя его наперсник Хорол вытащил поясник и направился к лежащей на земле Любаве. Энунд загородил девушку своим телом.

— Она моя!

Хорол неуверенно оглянулся на своего князя. Сбыслав дернул скулами, не зная, как ответит его союзник на возможное своевольство княжеских людей, как вдруг вперед выступил Августин. Двигался он еще с большим трудом и был желтым, как воск.

— Я думаю, нет необходимости добывать признание у этой девицы, — произнес он очень тихо, но убежденно. — Среди твоих воинов, ярл, найдется человек, который тоже может указать нам место захоронения ладьи.

— Кто же он? — удивился Олав Медвежья Лапа.

— Тойво!

Ярл переглянулся с Агнаром Земляной Бородой. Как видно, не зря фину довелось побывать в подземной стране.

Когда отыскали лучника, монах вперил в него свой острый немигающий взгляд.

— Расскажи нам, что поведали тебе духи, когда ты спускался в жерло холма?

Под тяжестью этого взгляда, проникающего в самое сердце и подавляющего волю, Тойво сник.

— Ты ведь знаешь, где искать Ладью? — не выпускал его из своей железной хватки Августин.

— Нужно идти к ручью, — с усилием выговорил фин. — Это здесь рядом. Но нам придется выкопать лаз.

Сбыслав, жадно ловивший каждое слово стрелка, повернулся к Хоролу и что-то ему нашептал. Воевода с несколькими спешившимися кривичами направились к терему Званимира быстрыми шагами. Увидев это, Любава дернулась, попытавшись подняться, однако Энунд удержал ее за плечо. Девушка вновь смерила его ненавидящим взглядом, но ничего не сказала.

Бьорн по-прежнему стоял у ели. Августин приблизился к своему ученику с укоризной во взоре.

— Брось этот хлам и ступай за мной, — монах силой высвободил из его пальцев мешки с плашками. — Ревностному последователю Христову не нужны дьявольские письмена.

— Я не пойду с тобой, — с неожиданной твердостью промолвил послушник.

— Что ты такое говоришь, Иоанн? — изумился Августин.

— Меня зовут Бьорн, — поправил своего наставника юноша. — Такое имя дал мне мой отец.

— Ты забываешься, — Августин закусил губу. — Обратной дороги нет! Твои прошлые грехи смыты с тебя крещением, но если ты сейчас попробуешь отступиться — тебя ждет вечная погибель! Запомни это.

Бьорн не ответил. Он лишь тяжело дышал и неотрывно смотрел на своего наставника.

— Я вижу, сильно тебя околдовали языческие сказания, — нахмурился тот. — Яд их успел проникнуть в твою душу, затуманить разум. Мы поговорим с тобой позже. А эти злосчастные письмена будут преданы сожжению.

Лицо Августина стало суровым. Он подозвал одного из финских стрелков, оказавшихся поблизости, и велел сторожить лежащие под елью мешки до его возвращения.

И кривичи, и хирдманны Олава сейчас были поглощены единственной целью — найти золото князя Званимира.

Когда вернулись гридни Хорола с лопатами и заступами, Сбыслав распорядился идти к скрыну Золотой Ладьи. Тойво указывал дорогу.

Скоро лиц людей коснулся кисловатый запах влажных трав и мхов, до слуха докатился гул водного потока, похожего на шепот нескольких голосов. Вспорхнули и поспешили унестись прочь дремавшие на кочках утки. Тойво уверенно ступал по качающейся тропе, за извивами которой блестели мочажины и торчал длинный камыш. Когда добрались до ручья, Дыхание Ящера обволокло воинов белесыми парами. Оно сочилось какими-то незнакомыми, прогорклыми ароматами и студило кожу. Не было ни ветерка, ни птичьего пения. Округа повисла в мертвой тишине. Даже стебли, которые ломали ноги хирдманнов, не издавали звуков.

— Здесь! — проговорил Тойво, останавливаясь между двух выпуклых кочек, которые ходили ходуном.

Августин — настороженный и взволнованный — огляделся по сторонам, словно в чем-то себя убеждая. Расценив, что опасность не угрожает охотникам за ладьей, он повернулся к ратникам Сбыслава.

— Копайте! — велел он.

Полтора десятка человек принялись вгрызаться в холодную и влажную, но удивительно неподатливую землю. Бурую с зеленоватым отливом породу держали бесчисленные корни и стебли — вязали, крепили, не дозволяя человеку легко добраться до земляного нутра. Духота мешала работе, пот струил в глаза кривичей. Две лопаты, увязшие в клейком грунте, разломились поперек. Но одному из гридней Сбыслава повезло. Заступ его выстучал пустоту.

— А ну, братцы, налегай! — крикнул он. — Все вместе осилом возьмем.

Кривичи с увеличившимся рвением взялись копать, и вскоре большой пласт почвы осел вниз. Кто-то с ругательствами полетел в возникший провал. Однако через пару мгновений из темноты донесся его радостный возглас.

— Огня сюда! — распорядился Августин, охваченный возбуждением, как и все, собравшиеся вокруг.

По мере того как дыра расширялась, перед глазами людей проступала часть подземного хода, укрепленная бревнами вдоль стен. Переполняющую всех радость резко оборвал возглас кривича, шарившего руками внизу.

— Что ты видишь? — выкрикнул в провал Сбыслав, принимая факел из рук Хорола.

— Здесь кто-то есть, — голос воя дрогнул. — Похоже, подземный страж.

— А ну, — вперед протиснулся Сельви Трехцветный. — Позволь, князь, — обратился он к Сбыславу. — Мой меч не боиться ни людей, ни черных альвов, оберегающих подземные сокровища.

— Дерзай, — кивнул ему Сбыслав.

Хирдманн, взяв в одну руку факел, а другой вытащив клинок, с легкостью спрыгнул в провал. Кривич отодвинулся, пропуская его вперед. Первое время глаза Сельви ничего не различали. И только как следует присмотревшись, он сумел разглядеть в десятке шагов от себя облаченного в доспехи воина.

— Клянусь костями Альбериха [151] Альберих — конунг гномов. , это происки злокозненых гнуров, — пробурчал Трехцветный.

— Будь осторожен! — предупредил хирдманна Олав.

Но Сельви уже не слышал ярла. Он решительно шагнул к неподвижной фигуре. Глаза внимательно изучали незнакомый выпуклый шлем, похожий на колпак, пластинчатый панцирь и продолговатый щит, который незнакомец удерживал в руке. Воин не стоял, а сидел на высоком валуне. Заглянув в его лицо, хирдманн невольно отшатнулся.