Александр Филимонов - По воле твоей. Всеволод Большое Гнездо

Сердце его сейчас было холодным — жалости к врагу не было, как не было и ненависти. Чтобы подбодрить свое войско, великий князь приказал достать и распустить большую хоругвь в честь победы владимирцев. Это было встречено восторженно. Теперь на Рязань двинулись скорым шагом. Еще по дороге должен был попасться небольшой городок Борисов, но он представлялся великому князю весьма малым препятствием. Всеволод не удивился бы, обнаружив его уже разоренным Юрятой. В этом походе все делалось как бы само собой. Побеждены две рати, взята без шума Коломна, почему бы Борисову не разделить участь более старших городов?

Получилось похоже. К вечеру полк Всеволода, подойдя к Борисову, был встречен дружиной Юряты. Верный друг объяснил своему государю, что теперь, когда князь Роман потерял войско и цель близка, негоже ему, Юряте, отнимать славу у великого князя. Рязань следует брать под личным управлением Всеволода — один вид княжеских хоругвей и знамен повергнет в ужас тех, кто еще собирается давать владимирцам отпор.

Пока обе дружины, смешавшись, перестраивались для нападения на Борисов, слова Юряты подтвердились самым явным образом: город, прикинув численность княжеского войска и разглядев владимирского князя, а рядом с ним — сыновей покойного князя Глеба, решил сдаваться.

Ворота отворились, и посольство вятших [34] Вятшие — знатные. мужей городских пешим ходом двинулось к шатру великого князя. Нужды ставить шатер не было, но Всеволод нарочно приказал его поставить, — пусть жители Борисова увидят, что он не шутки шутить сюда пришел. Зайдя в шатер и дождавшись, когда посольство опустится на колени, Всеволод некоторое время подержал их так, прежде чем надменно вышел в сопровождении сурово нахмуренных воевод и — так и быть — милостиво принял сдачу города.

Борисов по прежней договоренности считался удельным городом князя Ярополка Глебовича. Вот князю Ярополку и было поручено распорядиться городом — чтобы обеспечил дружине хорошее угощение и удобный ночлег. Было это задачей непростой, ибо городок оказался настолько мал, что едва ли превосходил числом жителей численность дружины великого князя. Ярополк Глебович понимал сложность порученного дела и мигом погнал посольство — тысяцкого и старост — перед собой, словно послушную скотину, обратно в город, на ходу поучая и наставляя. Судя по быстроте, с которой бежали послы, подгоняемые Ярополком, наставления были доходчивыми.

Однако Всеволод не мог не заметить, что такое полюбовное соглашение с неприятельским городом не понравилось дружине. Особенно его полку, воинам которого почти не пришлось расходовать свой боевой пыл за время похода. По сравнению с дружиной Юряты, что уже могла похвастаться победой, одержанной над сильным войском князя Романа, полк великого князя, не только не имевший потерь, но даже не получивший ни одного удара мечом, чувствовал себя несколько виноватым. Случай со взятием Торжка готов был повториться, тем более что Борисов выглядел еще более незащищенным, чем Торжок и Коломна.

Недовольство дружины объяснялось не только ее желанием постучать мечами о чужие шлемы, да и шлемов в Борисове едва бы нашлось с десяток-другой. Дружина вправе была рассчитывать на добычу. Кто не знает, что военная добыча, которую берешь сам, неизмеримо больше той, которая выплачивается побежденной стороной по договору. Нынешняя же плата и вовсе грозила обернуться для дружины великого князя всего лишь обильным пиршеством и теплым ночлегом под крышей, ну еще разве что парой гривен с двумя ногатами [35] Ногата — древняя монета: четыре на одну серебряную куну. на человека в придачу. И то если тысяцкий с кряхтением и жалобами на непомерные поборы со стороны князя Романа сумеет собрать с города серебро. Это никого не устраивало, и дружина начала роптать.

И великий князь, начинавший уже подумывать, как осадить возроптавших своих воинов, внезапно вспомнил Коломну и толстую ключницу Фимью, подарившую сладкую ночь по собственному желанию. Всеволод поймал вдруг себя на том, что, думая о городе Борисове, куда ему предcтояло сейчас войти с дружиной, одновременно думал о ночлеге и неизвестной пока женщине или девке, что разделит с ним этот ночлег. Девка эта вдруг показалась Всеволоду столь желанной и просто необходимой, что он испугался: а вдруг она не захочет? Сидеть за столом, пируя с приближенными, выбрать взглядом ее — широкобедрую, грудастую — и мучиться мыслью: пожелает прийти к нему ночью или не пожелает? И стараться привлечь ее внимание, понравиться ей. Унизительно! Он, великий князь Владимирский и Суздальский, ныне берущий под свою руку и Рязань, и всех князей рязанских, владетель всего сущего, второй после Бога, будет смиренно ждать ласк глупой бабы?

Не бывать тому! Ляжет он сегодня спать один или нет, но и эта баба, и город Борисов, и сыновья князя Глеба, и вся Рязанская земля пусть знают — все, что с ними отныне будет происходить, произойдет по воле великого князя.

Великий князь повернулся к дружине:

— Братья!

Шум, ропот, недовольное движение, звяк оружия — все сразу стихло.

— Братья! Воины владимирские! — повторил Всеволод, чувствуя, как рождается в нем неведомая ему ранее жестокость. — Много вы потрудились для славы и чести земли вашей и князя вашего! Не щадили вы жизней на поле битвы, и за это вам низкий поклон.

Всеволод поклонился затихшей дружине, стараясь, чтобы поклон не получился слишком глубоким.

— Хочу, чтобы знали вы, братья! Я, князь ваш, более всего пекусь о благе вашем! Хочу, чтобы вы получили, что должны получить!

Он окинул взглядом войско и увидел лица, загоревшиеся жадным ожиданием.

— Отдаю вам, братья, сей город! Он ваш по праву!

— Слава князю! — первым вскричал Кузьма Ратишич, срывая шлем и размахивая им над головой.

— А-а-а! Слава! Слава! — загремело вокруг. Молчали только сам Всеволод, Юрята, Немой и Глебовичи. Глебовичи, конечно, оттого, что исконная вотчина их предков обретала нового хозяина — сурового и властного.

Еще Всеволод увидел, как, не — дойдя до городских ворот, остановился князь Ярополк и с ним — посольство, обрадованное тем, что дело, к их удовольствию, обещало закончиться тихо и мирно. Они стояли перед самыми воротами и удивленно смотрели, как все огромное войско великого князя потекло по дороге в город, потекло неторопливо, но с такой недвусмысленной угрозой, что было понятно: не гости едут, от которых всего лишь неудобств жди, едут хозяева, и единственный способ уцелеть — не противиться их воле, пасть ниц, отдать все, что захотят взять.

Непонятным образом весть о решении великого князя отдать город на разграбление мгновенно стала известна всему Борисову. Поэтому, когда дружина прошла через ворота и стала делиться на небольшие отряды, растекавшиеся по улицам и переулкам, город казался вымершим. Ни человека, ни собаки, ни курицы.