Юлия Андреева - Ирод Великий

Я осушил вторую чашу, когда один из купцов поднялся из-за стола, и, приняв у осторожно подошедшего трактирного слуги поднос с великолепными, нарезанными кусками, фруктами, осторожно поднял его над головой, и торжественно ступая, поставил лакомство на мой стол, поклонившись мне чуть ли не до земли. На это тоже следовало ответить, и я, развеселившись, тут же пригласил дарителя выпить со мной, и между делом, отдал распоряжение трактирному слуге попотчевать сладостями моих новых знакомых.

– Спасибо, добрый незнакомец, твоя щедрость принесла нам большую радость! – Мой гость буквально сиял непонятным восторгом. Раскрасневшееся от еды и напитков широкое лицо лоснилось от пота. Небольшая бороденка была аккуратно подстрижена, отчего выглядела точно у бабы в тайном месте. Это показалось мне забавным.

Я подвинул к нему кратер до краев полный молодым вином, меж тем слуга уже притащил нарезанное мелкими кусками мясо утки и пожаренную с овощами нежнейшую рыбу.

– Мое имя Квинт Публий, я гражданин Рима и из хорошего рода, – первым представился я.

– Это большая честь для меня. Мое имя Елизар. Елизар Шенон, моего брата зовут Исаак, и мы оба купцы. Вот, получили заказы от двух уважаемых семейств Рима на льняное полотно и заодно решили женам и детям показать Рим. А даст бог, так может, и сами там осядем. У нас там много родственников со своими лавками – живем все в одном квартале чинно, скромно, придет пора сыновей женить, там же и невест подберем из своих же, дочерей замуж выдадим.

– Понятно, неужели из самого Египта ткань везете? Или в порту на складах затоваривались?

– Почему из Египта! – Вытаращился Елизар. – В Иудее брали. Чего нет в Иерусалиме, что есть в Египте? Разве что солнце не такое злющее. А товар туда мой дядя доставляет со своими сыновьями и внуками, а мы уж дальше переправляем.

– Отчего же в Иерусалиме не торгуете? – Я лениво развалился на сидении, наблюдая за трактирными девками, мирно накрывающими столы, должно быть, для кого-то из живущих на постоялом дворе постояльцев.

– В Иудее нынче жизни нет. – Поморщился Елизар, беря тремя перстами кусок сочного мяса и запихивая его себе в рот.

Я услужливо подвинул ему лепешку, и вежливо обсосав пальцы, он обтер руки о мякиш.

– В Иерусалиме… надо же, а я как раз хотел идти туда, дабы подороже продать свой меч.

– И не думай! Иерусалим нынче не тот, вся Иудея нынче не та, не из-за римлян. – Он опасливо глянул на меня, поспешив проглотить свой кусок. – Мы ничего не имеем против римских хозяев и платим все, что следует заплатить, – Елизар снова испуганно сверкнул на меня глазами, и убедившись, что я спокоен и не сержусь, взял с блюда вареную луковку. – Мы против этих жадных, порочных, отвратительных идумеев! Послал же бог за прегрешения наши сначала ворюгу Антипатра, – он боязливо зыркнул в сторону своих людей, так, словно в его собственную семью мог затесаться предатель. Плечи иудея при этом нервно поползли вверх, глаза забегали, – сначала Антипатр прибрал к рукам наши земли и деньги, власть в городе и в стране, а потом его кошмарные дети – Фасаил и особенно Ирод! Некоторые семьи из страха поддерживают Ирода, но все наши родственники против! Еще как против! И не потому что Рим назначил их обоих тетрархами. Мы уважаем решения Рима и не протестуем. Но должно быть в Риме просто не знают, каких кровопивцев они посадили нам на голову.

– Ирод? – Я сделал вид, будто пытаюсь что-то вспомнить.

– О, не утруждай себя, доблестному воину не престало якшаться с грязными ублюдками, вроде этих идумеев, – он отхлебнул из своей чаши, в то время как я полил соусом мясо, и подвинул гостю тарелку с фигами. – Разговор обещал быть занимательным.

– Отчего же не утруждать, когда я как раз и направляюсь в Иудею, чтобы наняться там на службу. Мне интересно все, что происходит там, кто держит власть, а кто всего лишь громкое имя, и весу в нем, что в дыме от курильниц.

– Рядом с Иродом всегда эти безумные горцы, – отмахнулся Елизар, – конечно, он тоже не дурак, чтобы отказываться от римского воина, – он смерил меня быстрым хозяйским взглядом, просто взвесил, обмерил и дал цену, – но, клянусь своим богом, не лез бы ты служивый к этой идумейской мрази. Впрочем… хотя, нет. Извини.

– Начал, так уж и закончи, а то, всю ночь не смогу уснуть, а ведь на утро мне уже и в путь.

– Не обращай внимания, – Елизар погладил бородку, искоса бросая на меня выразительные взгляды, – могу я задать один вопрос?

– Да хоть два. – Я взял с тарелки лепешку и свернув ее уголком обмакнул в мед.

– Я хотел спросить, твоя осанка, прическа, оружие выдают в тебе человека военного, но, как я понял, сейчас ты временно без работы и ищешь ее. Так отчего же не в Риме, или за тобой, как говорят в моем народе, тянется кровавый след? Прости, если обидел. Есть причины, из-за которых ты вынужден искать себе место столь далеко от своих родственников?

«А он не так глуп, – Я сделал вид, что задумался. – Кровавый. Я, конечно, убил своего отца, то есть, совершил акт милосердия. Но будет ли по этому поводу меня преследовать Фемида? Скорее всего, нет. Что же до молодчиков державших в плену отца и устроивших поджог в школе… вот от этих жди вестей». С другой стороны, еврей невольно оказал мне услугу, тем, что попытался догадаться о роде моей деятельности, и невольно объяснив, как воспринимают меня окружающие, к тому же, ему что-то нужно от меня. Что же, сыграю перед ним настоящего солдата в поисках новой службы.

– Мои дела не настолько плохи, чтобы за мной присылали городских стражников, семейные проблемы, – я досадливо развел руками, давая понять, что предмет не стоит обсуждения, – с женой поругался.

– Понимаю, понимаю, – заулыбался Елизар, я просто подумал, что раз ты не едешь к какому-то определенному хозяину, то и скорее всего не торопишься, и может быть даже мог бы вернуться на несколько дней в город, ради небольшой но хорошо оплачиваемой работенки. Ты ведь можешь вернуться? Тебя там никто не поджидает?

– Работенки?

Я положил руку на меч, и, заметив мой жест, собеседник кивнул.

– Работенка не из приятных, но да сразу же говорю, что не в баню тебя зову, не со шлюхами развлекаться. Сам видишь, мы люди семейные и не очень-то… это самое.

– Ты начал говорить о какой-то работенке? – мне сделалось весело. Чего интересно надо от меня заезжему купцу, или все же не купцу?..

– Прежде чем посвятить тебя в суть да дело, хочу все же объяснить, отчего именно сейчас тебе доблестный воин не следует идти в Иудею, – вновь отдав должное вину, продолжил Елизар.

– Так растолкуй, сделай милость, уважаемый?

– Сын царя Парфии Пакор [58] Пакор – старший из 30 сыновей парфянского царя Ореда. Разгромил армию Красса, а его самого взял в плен. Погиб в битве с римским полководцем Вентидием Бассом в 39 до н. э.. хочет идти на Иерусалим, и ведь пойдет. Все говорят об этом, на базаре судачат, в синагоге болтают. Все ждут, что вот-вот Иерусалим снова будет в осаде, и едва восстановленные стены его падут и начнутся грабежи. Потому как Антигон – сын ссыльного брата этнарха Иудеи Гиркана Аристобула заплатил царю Парфии тысячу талантов золота и обещал пятьсот женщин! А ведь парфяне одними только женщинами не ограничатся, тут понимать надо.