Антон Хижняк - Даниил Галицкий

Доминиканец встал.

— По дороге в ханскую Орду завез я вам эту буллу. Папа ждет ответа.

Кивнув головой князю и епископу, папский посланец размеренным шагом вышел из комнаты.

Бояре снова зашумели:

— Он нас одурачивать приехал!

— В свою веру обращает!

— Чтоб и мы такими разбойниками стали, как они!

Василько утихомирил их:

— Я вам сказал уже. С мечом пробовали папские воители — ничего не вышло. А ныне с крестом пришли. А мы, пока силы у нас будут, по-своему жить будем. Никто нас не сломит.

Уже месяц прошел после возвращения Даниила из Орды, но он еще никуда не выезжал, сидел в тереме. Тревожило это бояр и воевод.

Андрею-дворскому больше других были ведомы тайные думы Даниила, больше других он знал, чем вызвана черная печаль. Во время длинного пути из Орды Андрей часто сидел с ним в возке. Грустил князь, подобен был осенней неприветливой туче.

— Как ты, Андрей? Не тошно ли тебе оттого, что ездил к врагам нашим? — И умолкал, а потом хватал его за руку и обжигал горячими словами: — Переживем сей срам! Не ради татар, а ради себя ездили! — И сжимал кулаки.

Андрей успокаивал его:

— Уйми свое горе, княже. Не забыл я мудрой твоей речи. Ведь ты сам говорил: «И слово мечом нашим будет». А я слышал слова твои, Батыю сказанные, и уразумел умом своим малым, что значит мудрое слово. Мудрость твоя — второй наш меч.

— Слово! — задумывался Даниил. — Слово! Надобно, чтобы все уразумели, почему пришлось нам с татарами разговаривать. Не забыл ты, как княжич Лев выхватил меч?

…Великое горе пало на голову Даниила: по возвращении домой не застал он в живых любимую жену Анну — без него и похоронили.

Мало видел Андрей Анну, проводя почти все время в походах с князем. Лишь теперь понял, кем она была для Даниила. В походах Даниил никогда не вспоминал о жене, скрывал от людей свою печаль о доме. А теперь все увидели, как сильно горевал князь. Теперь Даниил много бывал с дочерью Доброславой. Она утешала отца в глубоком горе. Как незаметно выросла, поднялась на ноги Доброслава!

Даниил видел, что бояре избегают упоминаний о поездке к татарам, молча сочувствуют ему. А это возмущало Даниила. Пусть немощному сочувствуют, а он еще твердо стоит на ногах. Не плакать, не вздыхать надобно, а мыслить, как врага уничтожить!

Только смерд Теодосий правду в глаза сказал. От этих слов Даниил и до сих пор приходил в бешенство. Но втайне был согласен со смелым дружинником. По дороге из Орды Даниил ни разу не разговаривал с Теодосием, и Теодосий сторонился князя: видно, не мог забыть, как грубо говорил с ним Даниил. По возвращении в Холм Даниил позвал его:

— Почто не идешь ко мне?

Теодосий посмотрел исподлобья.

— А зачем смерду соваться к князю? Способен ли смерд со своим малым умом разумное слово молвить?

Услышав это, Даниил подскочил к Теодосию, больно ухватил его за подбородок, смяв в цепких пальцах Теодосиеву бороду.

— Упрям! — зарычал он и порывисто отошел от Теодосия.

Тот молчал.

— Говори! — рассвирепел Даниил. — Говори, а то я… — Он весь дрожал.

— Что? — спокойно спросил Теодосий. — Голову снимешь? Снимай! Иванку казнил, и меня можешь казнить.

Лицо Даниила перекосилось. Он до крови закусил губу. Значит, смерды все еще не забыли смерти Иванки? И этот смерд тоже ненавидит его, князя, ненавидит и не скрывает этого. Не боится! Камень, а не человек! Это не то что льстивые бояре.

— «Казнить»! И велю казнить!.. Но ты мне нужен живой.

Теодосий шагнул к нему.

— Бери живьем!

Даниил сел на скамью, сжав ладонями виски. «Этот смерд — настоящий воин! Ежели бы такими все бояре были…» Он поднял голову и встретился с ясным, пронизывающим взглядом Теодосия.

— Что говорят люди о нашей гостьбе у Батыя?

Теодосий, подумав, развел руками.

— Захочешь ли слушать?

Даниил насупился, бросил сурово:

— Послушаю.

— Люди все вельми понимают. Тяжко всем, что князь земли нашей ездил на поклон к Батыю окаянному. То все едино, что люд весь поклонился… Люди молвят: «Хуже зла такая честь татарская». Но время ли печалиться! Если голову склонишь, то скорее на шею сядут. От печали и стыда еще злее станем против врага.

Теодосий умолк, молчал и Даниил.

«Что же он молчит?» — думал Теодосий. Ему хотелось поскорее уйти от этой гнетущей тишины.

— Иди! — глянул князь на Теодосия невидящими глазами.

Теодосий не шелохнулся, ноги не слушались. Ужель это Даниилов взгляд? Будто не живой человек, а святой, нарисованный на церковной стене, впился в него деревянными глазами.

— Чего стоишь? — повышает голос Даниил. — Иди прочь!

Теодосий, поклонившись, попятился к порогу. Вдогонку ему летели слова:

— Злее зла! Увидим еще, чья возьмет!

…Даниил собрал бояр. Вышел в гридницу, опоясанный мечом.

— Что? Заскучали без дела? Не к лицу нам лежать!

И сразу велел Семену Олуевичу поехать в Перемышль.

Андрею — в Теребовлю.

— А тебе, отче митрополит, пора в Никею, на рукоположение к патриарху. Почитают тебя на Руси — и в Новгороде, и в Киеве: от собора русских епископов к митрополичьей власти пришел. А надлежит так. Чтоб и патриарх благословил. Тяжелые времена у нас миновали, да и у них там улеглось. А по дороге присмотрись, что там, за Карпатами, творится, как король Бела чувствует себя. Всюду смотреть надобно… А я во Львов поеду, посмотрю.

— Как ты камень укладываешь, куда лепишь? — гремел Авдей на каменщика. — Придет князь Данило, что скажет?

Парень снял камень, начал обтесывать его молотком.

— Вот так, с этой стороны бугорок стеши и приложи к тому камню, а потом и обмазывай, — показывал Авдей.

Он поднимался очень рано, и его видели то у терема, то у стен, то у башни — всюду, где возводились постройки нового города.

Авдей не заметил, что Даниил стоит с сыном за грудой камней и слушает его разговор с каменщиком.

— А что же князь скажет, Авдей?

Авдей испуганно оглянулся и застыл от неожиданности. Опомнившись, он сорвал с головы шапку и поклонился.

— Так вы только тогда хорошо камни укладываете, когда князь приезжает? А если бы он не приехал, так можно класть как попало? — пошутил Даниил.

Авдей не растерялся:

— Прости, княже, ты меня этим обижаешь. Разве я только при тебе хорошо работаю? Ты меня давно знаешь.

— Ну, Авдей, уж и пошутить нельзя! Здравствуй, градостроитель. — Даниил подошел ближе и обнял Авдея. — Вижу, что уже и город скоро будет. — Даниил указал на домики у подножия горы.

— А то, княже, подгородье возводят. Люди разные тут, каждый себе хату лепит, и купцы уже появились, и ковачи.

Даниил был доволен.

— Зови, сын, побольше людей, пускай едут, — улыбнулся он Льву. — Город будет большой, всем будет к чему руки приложить, всех принимай… Ну, пойдем, Авдей, покажешь, что ты там уже построил. А то я только что с коня сошел, еще и не видел ничего.