Антон Хижняк - Даниил Галицкий

Брак Романа Данииловича с наследницей австрийского герцогства повел к участию Даниила в борьбе за это герцогство (1252). Не достигнув успеха, Даниил возвратился домой; в Кракове он встретил направлявшихся к нему послов Папы, несущих ему «благословение и венец и сан королевства». Сначала он отказывался от них, так как «рать татарская зле живет» с ним, но, после обещания помощи со стороны Папы и польских князей и «бояр», короновался в Дрогичине (1254). Помощи он не получил, и сношения с Римом были опять прерваны. В 1254 г. Даниил закончил борьбу с ятвягами и договором (совместно с Земовитом Мазовецким) с вице-ландмейстером прусским Буркгардтом фон Горнгаузеном обеспечил за собою владение третью ятвяжской территории. Борьба с татарами возобновилась при Куремсе, опустошившем окрестности Кременца (1255). В 1259 г. Куремса неудачно пытался взять Луцк. Ставший «на месте Куремсине безбожный злый Бурундай» потребовал помощи Даниила в своем походе на Литву. Вместо Даниила пошел Василько. В следующем году Бурундай «сотворил великую опалу», потребовав разметать «городы свои все». Даниил бежал сперва в Польшу, затем в Венгрию; исполнителем требования Бурундая был опять Василько, принявший участие в походе Бурундая на Польшу. Опустошение Васильком Литвы вызвало борьбу с Миндовгом. Польские отношения были урегулированы на съезде в Тернаве.

Даниил умер в 1264 г. Против обычной, идеализирующей характеристики личности и политики Даниила высказался М. Грушевский. — См.: «Histor. Russ. Monum.», том 1; Плано Карпини, «История монголов» (перевод А. Малеина, Санкт-Петербург, 1910); Соловьев, «Даниил Галичский» («Современник», 1847,1); Дашкевич, «Княжение Даниила Галичского» («К. Ун. Изв.», 1873, VI, IX, X); его же, «Первая уния с Римом» (там же, 1884, VIII); Droba, «Stosunki Leszka Bialego z Rusia» («Rozprawy Krak. AI. Urn.», XIII); М. Грушевский, «История Укр. Руси», 1112 (Львов, 1905); его же, «Хронология подий Галицко-Волынской летописи» («Зап. Наук. Тов. Ум. Шевченка», том XLI). См. также литературу в статьях «Василько Романович» и «Галицкое княжество».

вердохлеб остановился, пораженный. Где же Смеливец? Всегда у него слово твердое, а сегодня подвел. Вчера говорил, что поутру будет в кузнице, — и не пришел. Чтобы убедиться в этом, Твердохлеб сильно ударил ногой в дверь. Она немножко приоткрылась, но дальше не пускала короткая цепочка, прихваченная неуклюжим замком. Сначала Твердохлеб и не заметил этого замка. О чем же Смеливец собирается сказать? Так горячо настаивал вчера, все о серпе говорил: будет, мол, благодарить Твердохлебиха за острые зубья; уж он так наточит, так выкует — серп сам будет резать рожь, стоит лишь прикоснуться к стеблю. И жена что-то уж очень рано сегодня поднялась, словно бы невзначай намекнула: пора, мол, серп отнести к ковачу, жатва скоро. Просто-таки вытолкала из дома, сунув серп в руки: «Иди, Твердохлеб, к Смеливцу».

Видно, задумали что-то жена и Смеливец. Только сейчас догадался: может, надумала Твердохлебиха породниться со Смеливцем? Улыбнулся и даже ногой притопнул Твердохлеб, подумав о дочери своей Роксане. Разве она хуже боярских дочек? Не остер ли взгляд у нее, не ровны ли брови соколиные, не стройнее ли она боярышень? Только бедная. Да и откуда быть богатой дочери смерда? Сердце больно сжалось, когда он вспомнил о вчерашнем разговоре с женой. Снова она вела речь о вышитых рушниках, да о сапожках, да о полотне. А где все это взять? Ему тяжко смотреть, как Роксана старательно ставит заплаты на свою юбку, как бережет сорочку с вышитыми рукавами, чтобы на людях не осрамиться. А где же взять денег на сапожки? Ведь целых пять ногат нужно, да и то, хватит ли? В сердцах Твердохлеб порывисто обернулся и зацепился за гвоздь, торчавший в стене, — рубаха разорвалась от рукава до самого пояса. Он прикоснулся пальцем — да, треснула! А как же ей быть крепкой, если она в соленом поте перетлела! Твердохлеб махнул рукой — будет упрекать Ольга, ну и пусть! Не носить же в руках эту рубаху, как игрушку, — пускай себе рвется!

Он начал искать под стрехой место, куда бы приткнуть серп, чтобы не нести его домой.

— День вам добрый! — прозвучало неожиданно, и Твердохлеб оглянулся.

Почтительно склонив голову, к нему неслышно приближался сын Смеливца — Иванко. Тряхнув курчавым чубом, парень глянул быстрыми, насмешливыми глазами и подошел к двери. Сняв замок, он доверительно подмигнул и пригласил Твердохлеба в кузницу.

Твердохлеб переступил порог и остановился — из кузницы пахнуло удушливым, настоянным на ржавом железе воздухом, пылью.

— Ничего, — суетился Иванко, — я сейчас окно открою.

Он потянул за веревку — открылась деревянная створка, и в кузницу ворвалась свежая утренняя прохлада.

Словно споткнувшись о наковальню, Иванко молнией упал в ноги Твердохлебу.

Твердохлеб смутился:

— Ты что, Иванко?

— Челом бью, — заторопился юноша. — Челом бью… Роксану прошу выдать за меня замуж.

— Почему же так вдруг? Почто спешишь? Ужель не мог отец прийти к нам со сватами, как у людей делается? Встань! — сердито буркнул Твердохлеб.

Иванко мгновенно вскочил на ноги.

— Роксана сказывала, что вы надумали отдать ее в Коломыю. Боялся я — придем мы к вам, а вы скажете: «Вот Бог, а вот порог».

— Боялся! Ха-ха-ха! Ты, Иванко, ко мне зайти боялся? Да от тебя как от огня парни бегают. Ты хоть одного испугался? Хоть один тебя смог обидеть?

— Никто не обидел.

— А меня испугался!

— Испугался. Думал, узнаете о замыслах боярина Мечислава и отвезете Роксану в Коломыю.

— Что такое? Кто сей Мечислав? — задрожал от неожиданности Твердохлеб.

— Князя Романа упрашивал Мечислав: молвил, что желает забрать Роксану в свой терем… Небеспричинно и к княгине ее поставили, чтоб жила, пока из похода вернутся. А я…

— Постой! — удивился Твердохлеб. — К княгине поставили? Ну, так что же?

— Мечислав просил княгиню, чтоб Роксану от меня укрыла, чтоб не встречались мы с нею. А мне невмоготу… Я… я убью его, как только он вернется.

— Не кричи, а то услышат. — Твердохлеб тревожно посмотрел вокруг.

— Не боюсь! Никого тут нет. А Роксану никому не уступлю! Я…

— Замолчи! Что ж вы таились от меня?

— Боялись.

— Боялись? Ты снова за свое?

— Вас боялся. Отец мой молвил: «Дядя Твердохлеб — коса, а ты востер. Нельзя сводить вас вместе».

— Отец так молвил?

— Он.

— А как вернутся из похода?

— Заберут Роксану, силой заберут… — Иванко снова упал в ноги Твердохлебу.

Твердохлеб задрожал от гнева, не знал, что ответить юноше. Как надумал Мечислав, так и сделает — заберет Роксану. Что супротив боярина сделаешь?

Читать дальше