Проспер Мериме - Варфоломеевская ночь

— Это гимн гугенотов! — сказал он. — Несомненно, они пришли сюда из города совершать богослужение.

Пойдем, посмотрим; только тише, иначе мы их испугаем.

Пройдя шагов триста, они очутились перед лужайкой, на которой собралось человек семьдесят. На стволе лежавшего на земле дерева стоял пастор и говорил:

— Братья мои, мы в последний раз встречаемся здесь. Нас уже заподозрили, что мы собираемся здесь для молитвы, и наша жизнь находится в опасности. За мною уже следят в течение нескольких дней. И хотя я всегда готов жертвовать жизнью за дело Господне, но теперь не желаю подвергать вашу жизнь опасности. Если бы будущее было для нас безнадежно, я предложил бы вам остаться здесь до конца; но небо проясняется, и может случиться, что в скором времени по всей Франции будет объявлена свобода веры и богослужения. Поэтому лучше будет, если мы на некоторое время воздержимся от собраний. Даже теперь, быть может, мы в опасности!..

— Пьер, — прошептал Филипп, — сходи вот в ту сторону к опушке леса и если увидишь что-нибудь тревожное, то скорее приведи сюда наших товарищей и коней.

— Не лучше ли сначала сходить за ними и пусть они со мною идут на лесную опушку; иначе я рискую их долго искать.

— Хорошо, Пьер. Если ты услышишь шум, спеши сюда, а я пойду тебе навстречу. Католики могут явиться не со стороны города, предполагая, что там гугеноты поставили человека стеречь; поэтому, если заметишь, что кто-нибудь идет сюда, крикни громко — это предостережет этих людей, и они успеют разбежаться.

Целый час беседовал проповедник со своими слушателями, убеждая их быть твердыми в вере и с терпением ожидать лучших дней.

Филипп стоял от них шагах в двадцати и при лунном свете ясно видел лица собравшихся тут людей, кроме проповедника, который стоял спиною.

Судя по платью большинство гугенотов принадлежало к бедному классу, хотя трое или четверо были, очевидно, состоятельные горожане.

На бревне, на котором стоял проповедник, сидела молодая девушка, лицо которой поразило Филиппа своей замечательной красотой. Она с благоговением слушала проповедь. Рядом с нею стояла молодая женщина, а шагах в двух мужчина в стальном шлеме и с мечом на поясе.

Окончив проповедь, священник запел гимн, который тотчас подхватили все присутствующие.

В это время Филипп услышал треск сучьев, но не с той стороны, куда послал Пьера. Громкое пение не позволяло ничего слышать. Вдруг раздался крик, и пение прекратилось.

— Я друг ваш! — закричал Пьер. — На вас идут люди из города.

— Разойдитесь, братья, — сказал проповедник спокойно, — но прежде я благословлю вас… Теперь пойдемте через лес и пройдем к городу с другой стороны. Госпожа Клара, я провожу вас в замок.

В эту минуту Филипп услышал невдалеке конский топот.

— Сюда, Пьер — закричал он и побежал к нему навстречу. — Эй, молодцы, на коней, готовьте оружие, — крикнул он своим спутникам, вскочив в седло.

В это время с другой стороны лужайки раздался крик: «Смерть собакам гугенотам! Бей их!» — и толпа вооруженных людей, предводимая двумя всадниками, выбежала на поляну и бросилась на безоружных гугенотов, еще не успевших скрыться.

Гугеноты молча, без криков, без воплей, становились на колени, готовясь умереть без сопротивления, и лишь некоторые скрывались между деревьями. Священник громко запел гимн «Врата небес отверзты», и к нему тотчас присоединились другие голоса.

С дикими криками и яростным ревом набросились на них католики.

Филипп дал шпоры коню и выскочил на поляну навстречу нападающим. Он тотчас убедился, что против такого числа врагов ни он, ни его трое спутников ничего не могут сделать, но он был в отчаянии при виде убийства беззащитных людей. Хотя такие сцены были в те времена обычны во Франции, Филипп впервые присутствовал на подобном избиении гугенотов.

Один из всадников, в котором Филипп узнал дворянина, в которого Пьер бросил тарелкой, подскакал к молящейся девушке. Стоявший за нею вооруженный человек встал между нею и всадником, но был тотчас же убит, и всадник поднял уже меч над головой девушки, как вдруг сам упал с лошади с простреленной головой. Другой всадник, очевидно, узнавший Филиппа, с криком бросился на него.

— Наконец-то я нашел тебя! — яростно вскричал он.

— Не торжествуйте раньше времени, — возразил Филипп, нанося удар и чувствуя, что меч его только скользнул по кольчуге противника. Улучив момент, он нанес врагу такой сильный удар в шею, что тот упал с лошади с отрубленной наполовину головой.

Тем временем Пьер и его спутники отогнали толпу черни, успевшей уже убить многих гугенотов.

— Дайте мне руку, сударыня, поставьте вашу ногу на мою и садитесь ко мне на коня, — сказал Филипп девушке, стоявшей около него. Пьеру он приказал посадить за собой женщину, сопровождавшую девушку, и затем они все четверо пробились сквозь толпу нападающих.

— Нам нужно ехать тем же путем, которым мы сюда приехали, — сказал Пьер Филиппу. — С той стороны идет еще толпа католиков, чтобы отрезать путь.

Через минуту они уже выехали из леса и увидели толпу черни, бежавшую через поля.

— Теперь нам нужно ехать назад, в Ла-Шатр, — сказал Филипп. — Мы проедем теперь и мост и город без препятствий, потому что те, которые могли бы помешать нам, останутся позади нас.

Так и случилось. Выехав из города, Филипп поехал тише.

— Сударыня! — сказал он девушке. — Я не имею чести знать вас, но позвольте вам представиться: я Филипп Флетчер, английский дворянин, сражаюсь за дело гугенотов под начальством адмирала Колиньи.

И он объяснил ей, какие обстоятельства привели его со спутниками сюда.

Рыдавшая почти все время девушка немного успокоилась.

— Мое имя, милостивый государь, — ответила она Филиппу, — Клара де Валькур. Отец мой находится при адмирале Колиньи. Он будет вам глубоко благодарен за спасение дочери.

— Я имею честь знать графа де Валькур: он находится при принце Наваррском, который удостаивает меня своим благоволением. Скажите, чего вы желаете? Отвезти ли мне вас обратно в замок?

— Я буду там беззащитна, милостивый государь, — ответила девушка. — Там теперь находится только небольшой отряд, который не может оказать долгого сопротивления. Посмотрите, теперь уж и поздно.

Филипп оглянулся и увидел огромное зарево, подымавшееся из-за рощи, окружавшей замок. У него вырвалось восклицание негодования.

— Я ожидала этого, — заметила спокойно Клара — Наши владения находятся в Провансе, но отец мой думал, что здесь мне будет безопаснее, нежели там. Мы все время находились в хороших отношениях с горожанами, и они не преследовали наших единоверцев в последнюю войну. Но теперь здесь появились подстрекатели, а недавно несколько странствующих католических монахов проповедовали на базарной площади поход против гугенотов, упрекая народ в равнодушии к своей вере. Месяц тому назад один из преследуемых гугенотских священников пришел ночью в замок и там скрывался. Так как других священников здесь не было, то о нем было тайно сообщено всем гугенотам в городе, и в лесу начались собрания по два раза в неделю. Чем это кончилась, вы знаете.