Кемаль Тахир - Глубокое ущелье

Она была Осману вместо матери, и, если бы поцеловала сейчас ему руку, не удивила бы его, а вот почтительный поклон дошел до его сердца: в нем чувствовалась верность воина, добровольное подчинение свободного человека.

Не сводя глаз с удаляющейся женщины, Осман-бей кликнул Орхана.

— Возьмешь Пир Эльвана и его голышей, Мавро, Керима и пятнадцать опытных воинов... Мавро хорошо знает болото, пусть переведет вас. Надо зайти им в тыл. Взберитесь на скалу как раз над засадой. Там они наверняка выставили дозорного. Снимите его без шума. Стрелы замените, чтоб со свистом были. Каплана Чавуша я пошлю на скалу напротив. Как выйдете на место, дайте знать. У поворота в ущелье Торос-ага затянет песню, чтоб ничего не заподозрили. Когда пропоет он: «От погони уйдешь и в погоне настигнешь», вы и ударите из луков.

— А кто будет держать выход из ущелья?

— Не стану я держать. Пусть бегут.

— Как же так?

— Хоть этот бой нам и навязали, но враги угодили в собственную ловушку. Нам, однако, нынче любая стычка только во вред, а врагу на пользу... Да увенчает дело всемогущий аллах благим концом!

Орхан поцеловал отцу руку и, прижав саблю, кинулся было исполнять приказ. Осман-бей удержал его.

— Найди Кедигёза! Пусть скачет к благородному другу нашему Руманосу, властителю Биледжика, и сообщит, что устроили нам засаду на его земле.

Орхан подбежал к коновязи, где его ждали Мавро с Керимом. Послал Мавро за Кедигёзом, а Керима — за Пир Эльваном. Проверил на Карадумане подпруги, погладил его, потрепал по холке. Удивился совпадению: по дороге сюда он все время напевал песню про алого коня. Впрочем, ничего удивительного в этом не было: то была любимая песня и его покойного деда, и отца.

Услышав внезапный приказ остановиться, люди, как это полагалось по туркменскому обычаю, отвели коней в сторону, освободив дорогу.

Орхан-бей с двумя десятками всадников, вздымая облака пыли, проскочил в голову каравана, и снова послышались крики глашатаев: «Вперед, кочевье! Вперед!» Караван снова тронулся в путь.

Чтобы не попасться на глаза вражьим дозорам, отряд Орхана, не доехав до сухого русла, свернул в камыши. Сначала Мавро вел его вдоль болота. Потом воины спешились и, оставив в скрытом от глаз месте под охраной двух человек своих коней, углубились в камыши.

Склон горы, обращенный к болоту, порос еловым леском, подняться по нему скрытно от врага было нетрудно. Если здесь выставили дозорных, то должны были выбрать для них место, откуда видна была и дорога и засада. Поэтому Мавро повел людей к скале, нависавшей над пропастью, чуть впереди поворота. Подобравшись ползком поближе к вершине, он дал знак Орхану подождать его в укрытии, а сам вместе с Пир Эльваном и Кёль Дервишем отправился на охоту за дозорным.

Кёль Дервиш в юности был канатоходцем, ему ничего не стоило теперь пробраться через кустарник, не хрустнув и веточкой. Пройдя полсотни шагов в сторону Орехового Ключа, они обогнули скалу и увидели дозорного. Он сидел на корточках у края пропасти. Судя по одежде, это был караджахисарский воин. Скалы тут круто нависали над ущельем, взбираться по ним было тяжело, и потому, верно, дозорный не взял с собой ни лука с колчаном, ни тяжелого меча. Все его оружие состояло из кинжала на поясе. Он сидел задумавшись и походил не на дозорного, а скорее на усталого чабана.

Мавро невольно оглянулся на товарищей, и сердце его дрогнуло от страха. На лицах Кёль Дервиша и Пир Эльвана прочел он жажду убийства, охотничий азарт: челюсти сжаты, глаза прищурены, оба прерывисто дышали, хотя дыхания и не было слышно. От этих хищных взглядов, от беззвучно раздувавшихся ноздрей у Мавро перехватило в горле, и он понял, что усталая рассеянность крестьянина-дозорного погубила его. Поднял было руку, чтобы остановить их, но Кёль Дервиш с Пир Эльваном, заядлые охотники за людьми, сочли его жест командой и бесшумно двинулись вперед, словно две страшные тени, скользящие над землей. Пир Эльван, никогда не расстававшийся с коротким копьем, чтоб не звякнуло, засунул его за пояс. Он шел, вытянув одну руку вперед, растопырив крючковатые пальцы, будто хищник, выпустивший свои когти, и эти пальцы Пир Эльвана показались Мавро страшней, чем сабля, зажатая в другой руке. В тревожной тишине Мавро не слышал ничего, кроме отчаянного стука в висках.

Дозорный неожиданно оглянулся, словно предчувствуя неминуемую смерть. В двух шагах от него уже был Человек-Дракон, и вид его был, наверное, так страшен, что крестьянин только рот раскрыл — крик застрял у него в горле. Собственный голос предал его, и, потеряв всякую надежду на спасение, он закрыл глаза.

В тот же миг Пир Эльван прыгнул на него. Мавро зажмурился. Раздался глухой треск, точно надломили деревцо. Когда Мавро открыл глаза, Пир Эльван обхватил одной рукою затылок караджахисарца, другой ударил снизу в подбородок и сломал ему шею.

Сидевший на корточках человек опустился на колено, вытянул ногу, потом подобрал ее. Дернулся всем телом, точно пытался стряхнуть с себя непомерную тяжесть, но Пир Эльван уже выворачивал ему голову. Когда дозорный перестал биться, позвонки у него были сломаны, голова повернута лицом к спине. Кёль Дервиш, глядя на убитого, нервно рассмеялся. Пир Эльван похлопал себя по шароварам — казалось, он стряхивает с них пыль.

— Чего ржешь, дурак? — спокойно спросил он.

— Гляди: голову как отрезали и пришили навыворот!

Пир Эльван посмотрел, прищурившись, на Кёль Дервиша, будто тот говорил о себе самом, а не о мертвеце. Под этим взглядом голыша передернуло, и он быстро пополз к Мавро, бормоча:

— Не примет тебя земля, гадюка Эльван! Не примет!..

Пир Эльван обшарил убитого. Нашел кошель и сунул его за пояс. Затем повертел в руках кинжал, который, видно, ему не понравился, бросил под ноги Кёль Дервишу. Человек-Дракон двигался спокойно и деловито, как мастер за работой. Считая, что дело сделано, он вытащил из-за пояса копье и, весело насвистывая, перебросил его из одной руки в другую.

Мавро, стараясь не глядеть на мертвеца, подполз к краю пропасти. Отсюда просматривался большой отрезок дороги. Горное ущелье было не очень большим в длину, но отвесные скалы, нависшие над ним, казались неприступными. Проклятое ущелье. Воздух был неподвижен, и вокруг царила тишина, но скалы будто гудели. Мавро нарезал веток и, прикрыв ими голову, высунулся из-за выступа. Поглядел на гребень противоположной горы: не видно ли людей Каплана Чавуша. Очевидно, они еще не добрались до вершины, потому что им надо было объезжать кружным путем — на той стороне не было камышей, за которыми можно было подойти скрытно. Чтобы разглядеть врагов, засевших в ущелье, Мавро пришлось отползти к скале, за которой их ждал Орхан-бей. В самом узком месте ущелье делало изгиб. Засада стояла там. На противоположной вершине дозорного не было, потому что оттуда нельзя было подать знак сидящим в засаде.