Кемаль Тахир - Глубокое ущелье

— Глядите-ка, Мавро голыша в плен взял!

— Молчать! Голыши в плен не сдаются. Мы сами Мавро в плен взяли, слава аллаху!

— Ох, ох! Близок конец света, коли голыши пешком не ходят.

— От сёгютской скупости не больно походишь.

— Скинь его, Мавро! Пускай волки да вороны его от грязи почистят!..

— Пока они вас не сожрут — меня не тронут...

Мавро все гадал, зачем зовет его айдынский сотник. А вдруг попросит у него рыжую кобылицу! Мавро даже поводья натянул при этой мысли, но тут же отверг ее. «На что ему моя кобылица? Скажу: «Только что нашел ее, братец! Если бы ты не за море ее вез, отдал бы. Все равно бы выкрал у нового хозяина. Но во френкские земли — нет, не отдам». Он злился на Балабанчика, на Кёль Дервиша, на самого себя: «Что за обычай взяли? Лети, мол, скорее по первому слову. А ты, безголовый Мавро, куда торопишься?» Он запыхтел, задышал носом. Подумал: «Был бы сотник настоящим воином — не попался бы френку в плен!» Но тут же устыдился. «Воевать на море — это тебе не на суше, кругом вода, и бежать некуда, чтоб от плена да от позора спастись!»

Кёль Дервиш перебил размышления Мавро.

— Слышишь, Мавро Джан, морской сотник вроде так и не нашел боевого коня.

— Вроде нет...

— Плохо, что не нашел. Не согласится френкский господин принять выкуп деньгами, не отпустит его на волю.— Дервиш помолчал.— Может, кобылицу твою просить будет? Значит, назад пешком пойдем!..

— Почему же пешком? Неужто думаешь, отдам кобылицу, Кёль Дервиш? Я, что ли, трусом оказался? Не сочти за грех мои слова, пресвятая дева Мария!

У русла всадников окликнули. Здесь их ждал айдынский сотник Али. Он рассказал Мавро, что, не доходя Армянского ущелья, встретил пастуха из Инегёля и тот предупредил его, что в ущелье устроили засаду брат караджахисарского властителя Фильятос и шайка Чудароглу, с ними еще управитель эскишехирского бея Перване Субаши.

Мавро круто развернул кобылицу, подняв ее на дыбы. Кёль Дервиш не удержался, свалился на землю.

— Ко мне, Али-бей! — крикнул Мавро.— Прыгай!

«Вот хорошо — сотник не просит у меня кобылицу, значит, не надо будет ему отвечать отказом...»

Когда всадники примчались к Ореховому Ключу, старейшины уже садились на коней, Осман-бей держал стремя, помогая своему тестю, шейху Эдебали. Услышав стук подков, все обернулись. Дети и женщины бросились врассыпную, освобождая дорогу взмыленной лошади.

Осман-бей недовольно нахмурился.

— Эй, Мавро, что за спешка? — Но, увидев за его спиной морского сотника, понял: что-то случилось.

Мавро спрыгнул на землю, подбежал к бею.

— В горном проходе засада, мой бей! Останови кочевье!

— Засада? Чья?

— Фильятос... Чудар... Перване... Френкский рыцарь и Уранха.

— Откуда узнал?

— Потом расскажу. Останови кочевье!

— Разыщи Тороса, пусть даст команду.

Осман-бей огляделся, улыбнулся Эдебали, встревоженно глядевшему на него, и как можно спокойнее сказал:

— Отправимся в путь позже, мой шейх! Прошу вас в шатер!

Сотник слез с лошади и стоял в стороне, сложив руки на груди.

Осман-бей подозвал его:

— Подойди сюда, Али-бей!

Мавро побежал искать Тороса. Найдя его, рассказал в чем дело, передал приказ бея. Торос, придерживая саблю, кинулся к коню, прыгнул в седло. Расталкивая и обгоняя идущих, он стал созывать сёгютских глашатаев. Вскоре вдоль всего каравана, который двигался, вздымая тучи пыли, от хвоста до головы прокатилась команда:

— Кочевье сто-о-ой!

— Стой, стой!

— Кочевье, сто-о-ой!

— Старейшины Сёгюта — в бейский шатер!

— В бейский шатер!

Люди и животные остановились на том месте, где их застала команда. В наступившей тишине еще раз прогремел голос Тороса:

— Стой, кочевье!

Воины ахи тотчас окружили бейский шатер. Сёгютские старейшины, не спеша, собрались на совет.

Осман-бей кратко сообщил недобрую весть, добавив, что решил не прорывать засаду, не ввязываться в бой, а повернуть назад в Сёгют. Но вышло не по его. Услышав о засаде, люди Дюндара и другие старейшины потребовали боя. Их поддержали владельцы скота. Отары, отправившиеся на яйлу несколько дней назад, давно уже миновали Армянское ущелье и поднимались теперь на Доманыч. Если Фильятос со своими людьми осмелился устроить засаду, то, узнав, что кочевье возвращается, угонит стада... Значит, засаду надо все равно сбить. Осман-бей подумал и согласился. На сей раз Дюндар был прав. И над кочевьем раздалась новая команда, созывавшая воинов.

Теперь, когда на плечи Осман-бея легло тяжкое бремя ответственности за жизнь и смерть своего народа, его словно подменили. Он сразу стал суровым, сдвинув брови, невольно заиграл кинжалом, вытаскивая его из ножен и резким движением посылая назад. Мысли его были заняты одним: как лучше провести бой, как с наименьшими потерями добиться победы... По словам Али-бея, подробно расспросившего обо всем пастуха, враги засели в самом узком месте ущелья. Наверное, хотели заманить Осман-бея в ловушку, расправиться с ним и его старейшинами, разграбить караван, увести женщин. Да, Фильятос и Чудароглу, видно, решили расквитаться с ним за все... Ну что ж, кто решился на все, с тем легче расправиться...

Шейх Эдебали впервые видел, как его зять готовится к бою, и исподтишка наблюдал за ним. Кара Осман-бей сразу стал удивительно похож на своего покойного отца. Перед боем Эртогрул-бей тоже становился сосредоточенным и спокойным и своей выдержкой внушал уверенность и храбрость всем, даже самым робким.

Собравшиеся к бейскому шатру сёгютские воины стояли, расправив плечи, не спуская глаз со своего предводителя.

Осман-бей посвятил старейшин в свой план. Вызвал Баджибей и объяснил, что нужно ей делать вместе с сестрами Рума.

— Возьмите мою старую буланую кобылицу. Набейте сеном два козлиных мешка побольше, навьючьте на нее. Поведешь лошадь в поводу. В самом узком месте, не доходя до поворота, Торос-ага пусть рявкнет во все горло песню. Лошадь испугается, рванется, ну и свалится в пересохшую реку.

— Жалко! Грех ведь, Осман-бей. Столько лет безотказно трудилась бедняжка!

— Стоит ли жалеть кобылицу, Баджибей, когда гибель грозит всем нам? Остановитесь, станете с нее мешки снимать... Ну, тут и я подоспею. Как начнется бой, уведешь сестер назад.

— Как назад? Да что ж, не постреляем мы по врагу?

— Ущелье узкое, а они в засаде! Соберемся больше, чем надо, только напрасные жертвы будут. А с вами что случится — не жить мне потом. По правде сказать, коли засада нам известна, они сами в ловушке. А потеряем мы людей, позор на меня ляжет. Не перечь на сей раз, исполняй все, как сказал... Успеешь еще настреляться, если так и дальше пойдет.

Он невесело улыбнулся, махнул рукой: можешь идти.

Баджибей не двигалась с места, не зная, как быть. Перед боем она всегда целовала руку покойному Эртогрул-бею. А как теперь поступить? Ведь Кара Осман вырос у нее на глазах. Сложив руки на груди крест-накрест, Баджибей поклонилась, как это делали мужчины.