Кемаль Тахир - Глубокое ущелье

— Спасибо, Уранха! Хочешь верь — хочешь нет, но стал я легким как пух!

— Ну, теперь пошли! Держись за руку. Скажи, когда устанешь! — Он обернулся к Перване. И впервые с тех пор, как они познакомились, приказал:

— А ну-ка, возьми, туркмен!

И бросил ему пояс.

Перване не ждал, уронил в грязь.

— Заснул, скотина! Там полно золота! Не думай, не подарок! Выйдем из этого божьего болота — обратно возьмем!

Перване взвесил пояс в руке. Понял, что набит он деньгами, точно колбаса фаршем. Подивился, как это всемогущий аллах, обделивший френков умом, позволил им набить золотом пояс.

Прошел час с тех пор, как пояс с золотом очутился у Перване.

— Подождите, благородные господа! Я пойду погляжу тропу! — сказал он.

Уранха нарубил саблей тростника, усадил на него рыцаря. Нотиус уже не скрывал своей слабости. Охал и стонал, чтобы разжалобить друга.

Луна повисла над горизонтом. На посветлевшем небе еще сверкали большие и малые звезды.

Рыцарь почти поверил, что опасность уже позади. Если не шевелить плечом, рана не болела. Не стучи он зубами от холода да не напугай его Перване преследователями, запел бы он старую рыцарскую песню.

Уранха тяжелой саблей, как косой, рубил тростник, еще хранивший остатки солнечного тепла. Схватив в охапку, принес, накрыл голую спину друга.

— Ох, Уранха, брат мой! Да не знают руки твои беды! Живи долго!

— Потерпи! Как только ступим на твердую землю, я знаю, что делать. Есть средство...

— Вино... И раны лечит вино, пробовал я. Быстро заживает от вина, а если бы еще и шашлык...

— Где застрял этот дурак туркмен?

— Вино. Да поспать бы еще с полдня без просыпу...

— Ну и скажешь, рыцарь! Вино, шашлык, молодая баба... Так и бедняга Чудар говорил...— Он умолк, прислушался. Ветер стих. Камыши не шелохнутся.— Куда к черту провалилась эта скотина?

— Небось сбежал вместе с твоим поясом! — Голос у рыцаря повеселел.

— Не посмеет! Знает, попадется мне в руки...

— Шкуру с него живьем спустишь. А мясо на жаркое собакам. Так?

Они подождали еще немного. Уранха приставил руки ко рту и, поворачиваясь во все стороны, окликнул Перване еще раз. Не получив ответа, понял: удрал туркмен.

Для воина оскорбительно быть так глупо ограбленным. Они выругали Перване, его жен и предков до седьмого колена... Рыцаря разобрал смех.

— Нашел лавку в болоте, побежал за товаром!

Уранха принялся перечислять пытки, которым подвергнет туркмена. Выдумал между делом несколько новых ругательств.

Они поднялись. Болото еще было топким, но земля под ногами становилась все тверже.

Керим Джан и Мавро, идя по следу рыцаря Нотиуса Гладиуса и сотника Уранхи, пересекли болото и к утру ступили на землю Караджахисара. Они тоже были в грязи с головы до ног. От усталости ныли кости. Юные преследователи сами опасались ловушки, и потому нервы у них были напряжены.

Неизвестно по какому расчету Каплан Чавуш послал их с отрядом перекрыть Армянское ущелье и строго-настрого наказал засады не покидать.

Керим не решился бы ослушаться приказа. Но Мавро при виде убийцы сестры потерял голову и пустился в погоню. Керим не мог отпустить его одного.

Пока они мчались по дороге, он все гадал, кто же был третий и что им делать, если они нагонят своих кровников. Ничего толкового не мог придумать и Мавро. Если третий — Чудар, то дела их действительно плохи. Преследовать трех самых лучших сабельников, вступать с ними в бой — просто безумие для таких желторотых воинов, как они!

Приблизившись к болоту, они по окликам преследуемых поняли: третий — не Чудар, а Перване. Но это в какой-то степени даже увеличивало опасность.

Если Чудароглу славился как мастер сабельного боя, то Перване был опасен своим коварством — никто не устраивал такие засады, как он.

Вначале друзья решили напасть с ходу, но, узнав, что с ними Перване, вынуждены были отстать, боясь попасть в ловушку. И потеряли след.

Мавро прислушался, припал ухом к земле. Не мог он смириться. Как проводник, он был уязвлен тем, что потерял след. Тяжело дыша, проворчал:

— Хоть бы рассвело поскорее...

— Брось! Станет светло, и они нас увидят. Скажи лучше, где Кровавое ущелье?

— Кровавое ущелье? А что?

— Могут они обойти ущелье? Есть другая дорога?

— Нет! Но разве они полезут на верную смерть? Неужто решатся на такую глупость?

— Им не осталось ничего другого, как скрыться на землях Гермияна... Иначе зачем бы им соваться в Армянское ущелье?

— И правда! Молодец, Керим Джан! Живи долго! Наверняка бросились к Кровавому ущелью. Если так — наша взяла!.. Лишь бы вошли в ущелье, а там положись на меня... Будь их не трое, а тридцать, справлюсь!..

— Камни со скал обрушишь им на голову?

— Камни не камни, а от меня не уйдут! — В голосе его зазвучала надежда.— Кровавое ущелье само отомстит им за смерть сестры моей! Пойдем, увидишь, соврал ли я.

Останавливаясь и прислушиваясь, подошли они наконец к ущелью.

Мавро схватил Керима за руку.

— Теперь ни звука! Дальше пойдем, как кошки. Объясняться только знаками...— Не успел договорить, сорвавшийся камень, прыгая по скалам, огласил грохотом ущелье.— Говорил я тебе! Слышишь! Кровавое ущелье подало голос. Не спастись им теперь.

— Что будем делать?

— Побережемся ловушек подлого Перване!.. И стрел подлеца Уранхи тоже!

Они не видели коней, луков и колчанов, брошенных врагами у болота, и потому считали, что те вооружены луками.

— Ты забыл про рыцаря!

— Ранен он...

— Если ранен, как прошел болото?

— Не знаю, но ранен! Попал я в него!

Мавро прислушался к затихающему вдали эху. Вновь воцарилась тревожная тишина.

Перекрестившись, сказал: «Во имя аллаха!» И вошел в ущелье. Он держался уверенно и в то же время настороженно, ибо знал, как оно коварно.

Внизу отчетливо послышались шаги. Одному богу известно, могло ли Кровавое ущелье само отомстить за смерть Лии, но малейший шум оно выдавало. Мавро насупил брови. «Что же это, пресвятая дева Мария?» Вытянул шею.

— Что?

— Их двое... Почему их осталось двое... Третьего не слышу!

— Думаешь, Перване принялся за свои гнусные штуки?

— Не знаю.

— Надо знать. В укрытие спрячется, в спину ударит нам.

У Мавро душа ушла в пятки.

— Помилуй, господи Иисусе! Прикончит он нас!.. Пощади, пресвятая дева Мария! Попадемся в засаду, Керим Джан, пиши пропало!

Обрыв слева превратился в пропасть, справа тянулись крутые разваленные скалы. Шагов через двести они подошли к повороту. Все звуки перекрыла здесь Канлыдере, водопадом низвергавшаяся со скал. На цыпочках, точно подкрадываясь к спящему хищнику, обогнули они скалу.

Мавро высунулся из-за камня, поглядел и, ничего не увидев, простонал.

— Что?

— Исчезли! Как сквозь землю провалились! Или, может, скрылись за тем поворотом?