Церенц - В муках рождения

В области армянского исторического романа выделяются три известных имени: Церенц, Раффи и Мурацан [1] На русском языке изданы исторические романы «Самвел», «Хент», «Давид бек» Раффи и «Геворг Марапетуни» Мурацана. .

Церенц первый в своем творчестве стремился подчинить историю современности, рассматривая общественные проблемы в историческом аспекте. В этом смысле он явился предшественником и учителем Раффи и Мурацана; однако эти последние, благодаря своему могучему таланту и художественному мастерству, подняли армянскую художественную историографию на новую ступень.

Романы Церенца не только дают представление о процессе развития армянской литературы 2-й половины XIX века, но и способствуют раскрытию сущностей социально-политических сдвигов, происшедших в армянской действительности этого периода. Они отражают изменения в общественном сознании, связанные с процессом формирования армянской буржуазной нации.

В армянской литературе и до Церенца уже имелись отдельные произведения, авторы которых, побуждаемые требованиями социального и национального движения своего времени, выдвигали проблему исторического воспитания. Однако им не удавалось от простого описания фактов подняться до серьезных художественных обобщений и применить в своем творчестве важнейшие принципы исторического романа, в основном уже разработанные в европейской литературе. С этой точки зрения Церенц сделал большой шаг вперед: он широко использовал традиции В. Гюго, А. Дюма и особенно В. Скотта; благодаря этому, расширились возможности художественных приемов в его романах, интереснее стали описания исторических героев и событий.

Однако в основе деятельности героев Церенца лежат другие побудительные причины, в силу чего они отличаются от героев В. Скотта. Если у Скотта и вообще в западноевропейском историческом романе поступки героев определяются главным образом их индивидуальными интересами и субъективными побуждениями, то у Церенца (так же как у Раффи) господствующей и диктующей идеей является общественный интерес, нужды народа, которыми определяются поступки его героев, их положительные качества. Это, безусловно, ценная черта армянского исторического романа.

Писатель Церенц известен и как общественный деятель. Как публицист-демократ он занимает своеобразное место в истории общественной мысли западных армян. Почти все его статьи, независимо от того, печатались ли они в консервативной или прогрессивной прессе, имели одну-единственную цель — показать печальные факты национального угнетения и социального порабощения, встать на защиту интересов трудового народа.

Будучи весьма чутким к повседневным явлениям общественной жизни, Церенц за разного рода религиозными опорами, часто разгоравшимися в западноармянской действительности, видел их политическую подоплеку и неизменно выступал в защиту передовых идей.

Церенц был ревностным пропагандистом сплочения демократических сил западных и восточных армян. Знаменательно, что после долгих раздумий он, наконец, приходит к мысли, что западные армяне могут быть спасены от турецкой тирании, лишь благодаря помощи такого могучего государства, каким является Россия. Движение за русскую ориентацию западных армян и освобождение Западной Армении с помощью русского народа было одним из самых передовых течений политической жизни армян XIX века. К этому течению примкнул и Церенц, как просвещенный человек и большой патриот, озабоченный судьбами своей многострадальной Армении.

Церенц (Овсеп Шишманян) родился в Константинополе 16 сентября 1822 г. Девяти лет отец отправляет его на учебу в Венецию к армянским католикам-мхитаристам. Затхлая атмосфера монастыря св. Лазаря угнетала свободолюбивого юношу, он мысленно устремлялся на родину, к родному народу.

Отказавшись от намерения стать монахом, Церенц вскоре возвращается в Константинополь, служит учителем в селе Ортагюх. Его привлекает медицина, однако, не имея необходимых знаний, он пять лет учится у фармацевта. Между тем желание познать жизнь родной страны не давало ему покоя; какая-то непреодолимая внутренняя сила побуждала его к путешествию по Армении, чтобы поближе узнать жизнь своего народа, почувствовать биение его сердца. 28 августа 1843 г. он отправился путешествовать. В течение восьми месяцев он путешествовал по городам Армении и Кавказа: побывал в Эрзеруме, Карсе, Александрополе, Тифлисе и в других местах. По свидетельствам современников, Церенц так определял цель своего путешествия: «Мне хотелось узнать, что означает слово Армения», По возвращении, на вопрос — какое впечатление произвела на него Армения, он отвечает: «Весьма убогое».

Печальная судьба армянского народа, стонавшего под игом турецкого деспотизма глубоко потрясла чуткую душу Церенца. Впоследствии, когда ему приходилось описывать жизнь армянского крестьянина, он с ужасом переживал увиденное.

В 1848 г. Церенц едет в Париж в качестве преподавателя армянской школы Мурадяна. Это было новой средой для Церенца, полной революционных идей к острой политической борьбы. Одновременно он посещал медицинский факультет парижского университета, где непосредственно общался с прогрессивными студентами, проникаясь революционными настроениями того времени.

Французская буржуазно-демократическая революция и ее прогрессивные идеи оставили свой отпечаток на взглядах Церенца.

В 1853 г., имея уже звание врача, Церенц, проникнутый неопределенными бунтарскими настроениями, выезжает из Парижа на родину. Через Ломбардию он едет в Венецию, а оттуда в Константинополь. По дороге он дважды подвергается аресту, так как его принимают за вождя итальянского национально-освободительного движения Мадзини. Когда австрийские солдаты вводят его в тюрьму, он с трепетом жаждет увидеть там Мадзини, но оказывается, что за Мадзини принимают именно его. Внешне они были очень похожи.

По выходе из тюрьмы Церенц приезжает в Константинополь и сразу же оказывается в гуще общественной жизни города. Группа церковников во главе с известным агентом римского папы архиепископом Антоном Асуняном вела там антинациональную политику, преследующую цель слияния армянской католической церкви с латинской церковью. Противники их, наоборот, требовали, чтобы национальная церковь оставалась самостоятельной. Внешне это был религиозный спор внутри армянской католической общины, по существу же он имел кардинальное значение для части армянского народа, исповедующей католическую веру.