Галина Петреченко - Князь Олег

Олаф со Стемиром помогли ему подняться в ладью, быстро переодели парня в сухую теплую меховую одежду и, дав ему горячего, только что вскипевшего на походном очаге цветочного настоя, забросали парня нетерпеливыми вопросами.

— Во всем виноват Спирка, — выпалил Рем, как только влез на ладью, и пока он пил и обогревал свою душу целительным напитком, отвечал как мог князю и его другу. — Его зовут здесь боярин-молчун. Ты, князь, его должен был видеть на Совете в Новгороде.

Олаф покачал головой. Спирку он ни разу не видел. И даже не слышал о нем.

— Говорят, он коключ, — отхлебнув напиток, снова проговорил разведчик, с любопытством поглядывая на именитых соплеменников.

— Рем, ты в своем уме? — возмутился Олаф. — Коключ — это морж-одиночка ительменов и поморов.

— Спроси Дитмара, — вздохнул Рем. — Я видел его в торговых рядах. Он тебе скажет то же самое!

Олаф не скрывал от лазутчиков, что послал на разведку несколько человек, чтобы они общими усилиями собрали все сведения в Плескове о заговоре против русичей.

— Дитмар еще не вернулся, — беспокойно отозвался Олаф и попросил: — Продолжай.

— Плесковичи бают, что Спирка недавно овдовел, а так как детей не имел, то решил все свое богатство отдать плесковскому ополчению для того, чтобы те довели дело Власко до конца. Имя Власко звенит во Плескове на каждом шагу, словно копыт перестук, — заметил Рем и, посмотрев исподлобья на Олафа, хмуро проговорил: — Зря ты, князь, не опустил тогда свой меч на его голову!

— Бедолага! — беззлобно оборвал его Олаф. — Никто не ведает, что было бы С нами, ежели бы я тогда отрубил ему голову! Меня сам бог остановил, словно предупредил! «Не дело творишь, князь!» На плечи Власко не смог опуститься мой меч!.. Такие дела, Рем, вершат Перун и Сварог под предводительством Святовита. Учись и ты слушать голоса богов! И ты получишь сокровища! Помнишь наставления Барина? — жестко спросил Олаф.

Рем пожал плечами:

— Я иногда сомневаюсь в силе наших богов.

— А это свидетельство распада силы твоего духа! Не смей подпускать к душе сомнения в том, что очевидно!

Чаще слушай природу: землю, воду, деревья, травы, небо, солнце, луну и звезды — и ты поймешь, как сильны наши боги и как внимательны они к нам! — с горячей убежденностью проговорил Олаф.

Рем сник.

— Ну, ладно! Давай выкладывай о Спирке все, что ведаешь, — потребовал Олаф.

— Позови Алдана, меченосца левой руки, — сказал вдруг Рем, и Олаф разозлился еще больше.

— При чем здесь Алдан? Он у меня один из лучших дружинников.

— Он тебе много расскажет о Спирке… Гораздо больше, чем любой из плесковитян, — пробурчал Рем и спрятал взгляд от князя.

— Говори, что ведаешь об Алдане! — грозно потребовал Олаф, схватив Рема за плечи.

— Стемир, скажи князю, что…

— Олаф, успокойся! Алдан ведь из дружины Рюрика, — напомнил Стемир.

— Ну и что?!

— А то, что он давно бытует в Новгороде.

— Ну и что?! — снова вскипел Олаф, грозно повернувшись к Стемиру.

— А то, что женщин у нас своих было мало, вот и бегают наши меченосцы к чужим женам, которых не умеют любить словенские мужья.

— Говорят, Спирка за это и убил свою жену… — проворчал Рем. — Но… ты лучше об этом спроси у самого Алдана.

— А почему Спирка, живя в Новгородской земле, не бросил клич о своей мести против нас там же, в Новгороде, когда Власко рядышком был? — спросил Олаф, делясь своими сомнениями с ратниками.

Стемир пожал плечами. Рем недоуменно взглянул на своего князя:

— Ну, князь, ты как дитя! — добродушно улыбнулся он. — Ты что, не ведаешь, как тебя глубоко почитают новгородцы за то, что ты тогда, в болоньей пустоши, отстоял наше право на жизнь среди ильменских словен? Да и Власко, наверное, не хочет быть клятвопреступником… — предположил лазутчик и осекся, виновато взглянул на Олафа.

— Только что ты говорил, что весь Плесков глаголет о Власко; стало быть, они объединили свои усилия здесь, ибо основное ополчение Гостомыслова городища отказалось выступать против меня там, в Новгороде, и «оне переброшеся сюды, во Плесковское градо-озеро», — в раздумье произнес Олаф и посмотрел на Стемира.

— Алдана позвать? — спросил тот.

— Нет, лучше его друга, Фаста, — так же, глубоко задумавшись, попросил Олаф и, пока выполнялась его просьба, сосредоточенно обдумывал, как лучше поступить.

Фаст, тридцатипятилетний меченосец с внешностью типичного норманна — высокий, статный, светловолосый, сероглазый, с открытым лицом прямодушного человека и сноровкой воина — спокойно предстал перед своим князем и, как у равного, спросил:

— Чем помочь, Олаф, говори!

Олаф усадил Фаста возле себя и тепло сказал:

— Ты верно понял, Фаст, именно помощь нужна. Я о твоем друге хотел поговорить с тобой… Ты знал, что Алдан любился с чужой женой? — без обиняков спросил он.

— Он перед самым отъездом, хотя нет, наверное, за неделю до отъезда, был у Умилы, жены новгородского землевладельца Спирки.

Олаф в растерянности посмотрел на Фаста, затем на Стемира и в раздумье проговорил:

— Рем, скажи Фасту, о чем во Плескове слышал.

И Рем поведал о неожиданном вдовстве Спирки и о его ярости против русичей, лелеемой здесь, во Плескове.

— Ложь! — быстро ответил Фаст. — Ты что, не чуешь, что это искусно брошенная ложь! Ну, словене…

Слушай, Олаф, если бы действительно Умила была убита, то в Новгороде был бы великий плач, и мы бы услыхали об этом, — вмешался Стемир.

— А что ты знаешь о Спирке? Почему вдруг его прозвали здесь, во Плескове, коключем?

Фаст подумал, что словене очень точна дают прозвища людям. Спирка действительно похож на моржа-одиночку…

И Фаст поведал князю то, что знал:

— Спирка сверстник Гостомыслу…

Олаф, присвистнув, кивнул.

— Да, зрелый муж, а жен имеет только молодых.

— Никто не считал, сколько у него жен. В каждом селении есть у него жены, но ни одна из них не имеет от него детей. Наверное, был застужен в детстве и недуг не смогли вылечить даже волхвы… И это злит Спирку, ибо богатство растет, а наследников нет, — рассудил Фаст.

— Ясно, — задумался Олаф. — А Умила, откуда она? Кто ее родичи?

— В том-то все и дело, что хитрец Спирка берет в жены осиротевших девушек. Говорят, ее отец был в дружине у Вадима и погиб в тот день, когда Рюрик расправлялся со своими хулителями в Вадимовом городище.

— Жива ли она? — обеспокоенно спросил Олаф. — Я не знаю, что ответить старейшинам Плескова, ежели вдруг они потребуют выдать им Алдана для расправы.

— Почему Спирка поднимает дух спора во Плескове, а не в Новгороде, где живет? — удивился Фаст.

— Здесь он, наверное, нашел сообщников больше, чем в Гостомысловом краю, — ответил Фасту Стемир.

— Ума не приложу, что делать. — Олаф тяжело вздохнул.