Галина Петреченко - Князь Олег

Все смотрели на грека и ждали ответного удара.

— Ты имеешь в виду грамоту кумранитов? — тихо спросил Исидор.

— Да, первых почитателей настоящего Христа, того Христа, который учил небесным законам намного раньше, чем говорит о нем ваша церковь, — с горечью пояснил Бастарн и увидел, как резко сменил позу Аскольд и как внимательно посмотрел киевский владыка на греческого проповедника.

— Я знаю, о чем ты говоришь, — продолжал Исидор, чувствуя на себе напряженные взгляды десятков пар глаз.

— Но ты все равно проповедуешь другую веру! — гневно возразил ему Бастарн, и было видно, что верховный жрец сегодня ни за что не отступится от христианского проповедника.

Аскольд улыбнулся. Дир ревниво следил за Бастарном. Старик от гнева тяжело дышал, и по нему было видно, что он давно не знает крепкого сна и держится лишь за счет многолетней друидовой выучки.

— Ну а чем же ты объяснишь, что пересказываешь нам нелепые истории из множества евангелий? И сколько вообще существует этих евангелий, ты хоть сам-то знаешь? — не унимался Бастарн.

— Да, знаю, четыре, — ответил Исидор.

— Да не четыре, а десять! — победоносно исправил ошибку Бастарн и снисходительно объяснил: — Ты забыл о самых первых евангелистах, которые до Марка, Матфея, Луки и Иоанна пытались передать основы учения того Учителя Праведности, которого вы и называете Христом.

— Я о них… не знал, — искренне сознался Исидор и понял, что это признание не вызовет смеха у присутствующих.

Дружинники Аскольда сочувственно смотрели на горестно опущенные плечи грека.

— Слушай, Бастарн, что ты от него хочешь? — воскликнул один из дружинников и хлопнул Исидора по плечу. — Грек, ты не робей! Наш Бастарн по годам своим должен много знать! А ты ж еще дитя по сравнению с ним! Чего ты голову повесил? А мы вообще живем, воюем, любим жен наших, детей… У вас, у христиан, не так, что ли? — балагурил весельчак.

— Помолчи, Софроний! — быстро приказал говоруну Аскольд и заметил, как вздрогнул при этом Исидор. — Бастарн, ты действительно много ведаешь о Христе, Учителе Праведности?.. Не знаю, как его правильно назвать, расскажи, что знаешь, а ты, Исидор, тоже слушай! Вместе постигать будем! Слушаем тебя, Бастарн! — повелительно распорядился Аскольд и поудобнее устроился на подушках.

Верховный жрец по достоинству оценил жест владыки Киева и, глядя на растерянное лицо христианского проповедника, сухо заговорил:

— Давным-давно, когда дед мой общался с правоверными иудеями, он посетил однажды пещеры близ Мертвого моря. Это было в местности, которую называют Кумран. Ты ведаешь об этой земле? — спросил жрец грека и, когда тот миролюбиво кивнул в ответ, сурово продолжил: — В одной из пещер Кумрана были найдены необычные свитки папируса. Они были писаны финикийскими письменами, а тот, кто читал их вслух, и читал несколько раз, тот становился здоровее, крепче и даже, говорят, умнее.

Дружинники недоверчиво переглянулись.

— Это для жрецов не тайна, — хмуро пояснил Бастарн. — Спросите любого правоверного иудея, который любит читать Тору, почему он ее читает? И иудей чистосердечно вам признается, что, читая Тору, он делается здоровее, добрее и умнее!

— Так давайте лучше сразу и сменим веру языческую на иудейскую, — бодро предложил Софроний, — и мгновенно станем все богатырями! — весело завершил он.

— Софроний, ты опять за свое! — беззлобно остановил своего сотника Аскольд и посоветовал: — Не чеши язык свой о зубы попусту!

Сотник улыбнулся, слегка поклонился Аскольду, а Бастарн ответил неугомонному воину:

— Многие правители рассуждали, как ты, Софроний! И многие охотно склоняли свои головы в пользу иудейской веры… Но только поначалу!

— А почему так? — в один голос спросили Аскольд и Софроний верховного жреца.

— Может, Исидор скажет почему? — немного подумав, предложил Бастарн и пытливо посмотрел на уставшее лицо христианского проповедника.

Тот угрюмо кивнул жрецу и вяло ответил:

— Дело в том, что иудеи сами не раз нарушали все основные заветы своего Бога и были за это не раз наказаны, поэтому правители других стран сразу спрашивали правоверных иудеев: «Чему же вы хотите научить наш народ, ежели сами своего Бога не исповедуете как должно?» Этого вопроса иудеи не любят и рьяно отстаивают веру в своего Бога, — уныло пояснил Исидор, не глядя на Бастарна.

— Так же, как ты отстаиваешь веру в Христа! — жестко проговорил верховный жрец.

— Да! — звонко подтвердил Исидор и зло посмотрел Бастарну в глаза. — У меня в душе образ того Христа, который учит спасению моей души.

— Смолоду ты постигал лжеучение! — резко ответил ему Бастарн. — И ни разу не усомнился в нем!

— Но, — прервал жреца Аскольд, — Бастарн, откуда он мог знать, что это — лжепророчество? Он искренне верил! Как верим мы в своего Святовита, в Перуна, в Сварога, в Радогоста. Разве за это надо порицать священнослужителя христианской церкви?

— Хорошо, — сухо согласился Бастарн. — Я задам ему последний вопрос, а вы решайте сами, как вам дальше быть: слушать его или изгнать меня.

— Я решу это без ответа Исидора на твой вопрос, — повелительно заявил Аскольд и быстро потребовал от жреца: — Спрашивай.

— Сколько заветов оставил твой Христос в назидание людям? — спросил Бастарн грека.

Тот улыбнулся и легко ответил:

— Десять!

— Свыше шестисот! — торжественно объявил Бастарн, повергнув всех в изумление.

— Почему так много? — удивился Дир, и все ему вторили.

— Христос явился к людям тогда, когда человечество погрязло в грехах и своими мыслями и действиями грозило не только разрушить землю, но и затронуть этой грязью голубое небо и золотое солнце, — странным вдруг голосом проговорил Бастарн, и все беспокойно смотрели на него.

— Да, я тоже верю, что Христос был! — спокойно заявил жрец и с иронией посмотрел на Исидора. — Но это был не тот Христос, которым вы сейчас торгуете.

— Как ты смеешь, Бастарн?! — вскричал Исидор и встал с ковра.

— Смею! — зло ответил ему верховный жрец и подождал грозного окрика Аскольда, но его, как ни странно, почему-то не последовало, и Бастарн продолжил: — Вспомни, что сделал твой Христос, когда вошел в Иерусалимский храм? То была Священная суббота…

— Он выгнал из храма торговцев, меновщиков и продавцов голубей, исцелил в храме слепых и хромых и тем самым вызвал ненависть иудейских первосвященников, ибо в Святую субботу он творил чудеса! — угрюмой скороговоркой объяснил грек киевскому князю, повернувшись вполоборота к верховному жрецу.

— И только поэтому его невзлюбили первосвященники? — не понял Аскольд.

— Не только поэтому, — возразил Бастарн. — В Иерусалимском храме Христос позволил себе напомнить иудейским первосвященникам, какими возможностями обладает человек как творение Бога!